— Да, все верно, ты прав, он опасен, — Поликарпов провел рукой по лицу, — Ты имеешь право знать все с самого начала.

— Давайте, — кивнул Поликарп, — а потом я вам расскажу, чем закончится вся эта история.

— Рад, что она, наконец, закончится, — признался Поликарпов и, отвернувшись к окну, приступил к рассказу, — Я, как ты понял, старший брат. Юра у нас всю жизнь был хлипким и больным. Родители его баловали и потакали прихотям. Наш отец служил при министерстве, и родители находили достаточно средств на все прихоти Юры. До определенного момента, пока я не узнал, что Юрик уже не тот безобидный шалопай, каким я его считал. Отцу стало известно задолго до меня, чем именно увлекался брат. И это подкосило его, а вскоре умерла и мать. Но до своей смерти отец успел по правительственным каналам поместить Юру в закрытую лечебницу. Перед смертью мать просила меня присмотреть за Юрой, она все еще считала его жертвой, слабым человеком, попавшим под влияние плохой компании. Спустя несколько лет, врачи признали Юрика не опасным. Вроде, перевоспитался. Пичкали его там препаратами, да и сам Юра не особо сопротивлялся. Мы с Люсей забрали Юрия к себе. Решили, что дом большой, сможем там присмотреть за ним. Забава была тогда мелкой совсем. Играла в свои машинки. Заводной такой ребенок, как и Дарька. Они вообще похожи очень.

Соколов внутренне напрягся. Не нравился ему тон и голос Поликарпова, слишком потерянный, слишком безжизненный, слишком виноватый.

— Он тронул ее? — страшась услышать самое жуткое в своей жизни, спросил тихо Соколов.

Вот не приведи Бог, ответ будет положительным. Соколов точно знал, что никакие стены его не остановят. До Юрика он доберется и придушит собственными руками.

— Нет, не успел, — сморщился Поликарпов, — Люся вовремя заметила взгляды Юры на Забаву. Я чуть не убил его. Полуживого отвез обратно в клинику и исправно платил каждый месяц за его пребывание. Мы не виделись с того самого дня. Прощаясь, я сказал ему, что брата у меня больше нет.

— Но комнату вы оставили, — упрекнул Поликарп.

— Оставил, — кивнул Потап Михайлович, — Сам не знаю, почему. Наверное, где-то глубоко в душе я все еще надеялся на то, что Юра исправится.

— Нет, не исправится, — мотнул головой Соколов, — Знаете, что он ответил, когда у него спросили, почему именно Даринка? Он сказал, что было мало времени, чтобы искать новую игрушку. А эта оказалась под рукой. Игрушка! Как вам?

Соколов видел, как руки Потапа, все еще слабые, но твердые и крепкие, сжимаются в кулаки.　　

— Убью! — выдохнул Поликарпов.

— Встаньте в очередь, — хмыкнул Соколов, — Хотите, расскажу, что сейчас происходит и чем все закончится?

— Давай, — кивнул Поликарпов.

— Юрий Михайлович на допросе сознался в нескольких эпизодах из своей бурной биографии, — Соколов откинулся на стуле назад и внимательно следил за приборами Поликарпова, не хотел он только что очнувшегося тестя загонять в гроб, — Отец поднял нужных людей и архивные висяки. И как итог получилось дело весьма пухлое дело на неприлично длинный срок, даже без учета попытки похитить Даринку. Ее мы исключили из дела. Не нужны ребенку лишние переживания. Так вот, дело сшили исправно. И сейчас, в эту самую минуту Юрий сидит в изоляторе. Но это не конец истории. Я попросил друзей и брата посодействовать и подключить связи. Потап Михайлович, — вздохнул Соколов и придвинулся ближе, — Мне очень жаль, но совсем скоро нужные люди дернут за ниточки. И от вашего брата останется только закрытое дело.

Долгую минуту Соколов смотрел в глаза Поликарпову. Да, Юрий оказался гнидой и ужасным человеком, но он был братом отца Василька. Вот только Соколов все еще помнил ужас в своем сердце, страх в голосе Забавы и счастье и облегчение в глазах Василька, когда она увидела, что сестренка в безопасности.　

— Спасибо, — донесся тихий, немного хриплый шепот мамы Забавы, — Это к лучшему.

Женщина протянула руку, и Соколов послушно встал и пожал ее.

— Что ж, не будем больше о плохом, — вздохнул Соколов и улыбнулся, — Жениться хочу. Можно?

— Шустрый какой, — украдкой смахнул набежавшую слезу Потап Михайлович, — Так и быть, женись. Кто уж тебя удержит.

— Почему его отпустили? — не поддержала Людмила Валерьевна игривого тона мужчин.

— В клинике сказали, что не прошла оплата за месяц, — пояснил Соколов, — Вы как раз попали в больницу. Совпало все просто неудачно. А Забава и не знала, что нужно переводить деньги на счет клиники.

— Ладно, Люсь, — постарался улыбнуться Поликарпов, — Ты там как, старушка моя?

— Иди в пень, Мишутка, — прокряхтела женщина, — Говорила же, останемся у Матеевых. А ты, «успеем до темна», «успеем до темна». Успели, мать твою! Где вообще мои девочки?

Девочки уже появились в палате, и все семейство Поликарповых, будущих и фактических Соколовых тихо радовалось состоянию Людмилы Валерьевны и Потапа Михайловича, и старательно избегало темы мелькнувшего на горизонте и благополучно исчезнувшего Юрия.

Выходя из госпиталя, Забава смеялась. А ведь Соколов уже успел капельку забыть, как сильно ее смех напоминает перезвон колокольчиков. А теперь вот вдруг вспомнил.

Дарька убежала вперед, подпрыгивая и вертя в руках брелок от Мустанга. Юной принцессе позволено нажать на указанную кнопочку, открыть дверцу машины и чинно усесться на заднее сиденье. И Поликарп, оказавшись около верного черного коня, вдруг прижал к себе своего Василька, заставив остановиться.

— Выйдешь за меня? — совершенно неожиданно спросил он. Спросил, чуть улыбаясь, но глядя серьезными серо-зелеными глазами в темно-васильковые.

— Ты псих, Соколов, — растерялась Забава, неуверенно улыбаясь.

— Согласен, — тряхнул головой Поликарп, — Но я все равно спрошу еще раз. Выйдешь?

— Ааа… эээ… — «подвисла» Забава Потаповна.

Девушка стояла, нежась в крепких руках своего рокера, растерянно прикусывала нижнюю губу и не понимала, что вообще происходит сейчас.

— Ситуация такая, — вздохнул Соколов, — Я люблю тебя. Ты тоже любишь меня. Мы с тобой отлично ладим. Мы уже много дней живем вместе на одной жилплощади. От тебя без ума мои родители, мои друзья. Сам я, кажется, неплохой вариант на должность мужа. Особенно твоего. Твои родители дали «добро» на мою кандидатуру.

Забава слушала и неуверенность и растерянность в ее взгляде медленно сменяли озорные огоньки.

— Дарька тебя любит, — внесла лепту девушка.

— Ага, — кивнул Соколов и уже серьезнее добавил, — Я, правда, хочу жениться на тебе. Чтобы по любви, а не в качестве благодарности за улаженный конфликт с твоим дядей.

— Дурачок, — несильно ударила Забава любимого в плечо, а потом лукаво стрельнула в парня глазками, игриво так,　 — В качестве благодарности я бы с тобой переспала.

— Удар ниже пояса, — Соколов даже запрокинул голову, чуть прикрыв глаза, — Только мне кажется, что тема постели стала часто мелькать на нашем горизонте?

— А кто виноват, что ты перестал нагло домогаться меня? — немного покраснев, выпалила Забава.

— Василек, — взмолился Соколов, — Не то место мы выбрали, чтобы обсуждать именно эту тему.

— Первый начал, — улыбнулась девушка, бросив взгляд на открытую дверцу авто. Дарька уже умудрилась вскарабкаться в детское кресло и теперь задумчиво вертела в руках брелок, — Сам держался от меня на расстоянии вытянутой подушки.

— Так, Поликарпова! — строгим голосом преподавателя отчитал Поликарп, — Я, на минуточку, честный и добропорядочный гражданин консервативных взглядов. «Ни-ни» до свадьбы!

И Соколов, широко улыбнувшись, понимая, что никуда она, его Василечек, уже и не денется, склонился ниже и жарко прошептал: