— Много лет назад. Припоминаю даже, что я прорабатывал одну операцию. Но все-таки что в них такое особенное? Если ЮБТК является сейчас держателем всех документов, это дело только ЮБТК и… — Палмер остановился в третий раз, считая, что не следует доверяться старомодной невинности этого мальчика.

— Взгляните сюда, — начал он снова. — Садитесь, дослушайте секунду… этому невозможно поверить. Как могли вы подумать, что я проявлю какую-то сентиментальную привязанность к деньгам, инвестированным банком моего отца? Старик уже мертв. Я продал банк более двух лет назад, чтобы двинуться на Восток с ЮБТК. Теперь это для меня не представляет никакого интереса. ЮБТК теперь владеет документами на эти инвестиции, а с ними дела обстоят неважно. Да, от них никакого толка. Деньги — это безличная вещь при любых обстоятельствах, тем более если это деньги банка. Дошло до вас?

Молодой человек кивнул.

— Виноват, сэр. Гм, но уж если я побеспокоил вас по этому поводу, можете дать мне совет, как распорядиться с этим досье.

У Палмера сузились глаза. Донни Элдер мог быть безнадежным джентльменом в самом плохом смысле слова, но ему под силу достаточно быстро исправить свою ошибку. Палмер раскрыл одну из папок.

— Это сталелитейный завод. Его заказы сократились на двенадцать процентов за прошлый год, а доход сократился за то же время на восемнадцать процентов. Руководство уже в преклонном возрасте.

Он с треском захлопнул папку и раскрыл другую.

— Эта нефтехимическая компания вообще изумляет. Она единственная, которая неизменно только теряла деньги в последнее десятилетие.

Следующая папка.

— Этот молокообрабатывающий завод за три года имел пять раз неприятности с органами здравоохранения, и каждые три месяца — неприятности с нами, когда мы знакомимся с их ежеквартальными отчетами.

Палмер взглянул на Донни Элдера.

— Мы имеем дело с цепной реакцией некомпетентности. По большей части мы работаем с компаниями, принадлежащими частным лицам, которые не несут ответственности ни перед кем, кроме как перед собой, с семейными предприятиями, которые предоставляют высокие посты своим сыновьям и племянникам, полным идиотам, только для того, чтобы тем было где вешать свои шляпы. Мы имеем дело с пережитками капитализма девятнадцатого века, когда безразличие было в моде. Но так дальше продолжаться не может. Подобный анахронизм следует уничтожить.

— Лишение права выкупа закладной?

Палмер пожал плечами.

— Это будет висеть на ваших плечах, пока не подыщете новых покупателей. Изучите наши счета. Найдите мне большую, предприимчивую сталелитейную компанию, нефтехимическое предприятие, молокообрабатывающую компанию. Откройте перед ними ворота, и пусть происходит свободная конкуренция. Пусть в торгах участвует несколько компаний, посмотрим, что получится.

Молодой человек сделал гримасу.

— Некоторые из этих компаний не стоят того, чтобы их купили даже ради того, чтобы сократить налоги.

— Подсластите предложение. Пересмотрите условия. Скажите заинтересованным в покупке, что мы продлим сроки платежей и снизим тарифы.

— Иными словами, выбить почву из-под этих маленьких компаний и продать их даже в убыток.

— У нас не будет убытков. Мы все еще владеем их бумагами и в конце концов получим свое на займах. Короткий срок с высокой долей прибыли дает такой же урожай, как длительный срок с низкой долей прибыли. Или вы в школе пропустили эту лекцию?

Донни снова вспыхнул.

— Все это, кажется, несколько жестоко. Разве мы не можем предоставить этим людям возможность самим поправить свои дела? Может быть, если мы объясним им, что будем вынуждены предпринять, это заставит их искать выход.

— Донни, — Палмер сделал длительную паузу, — если я развяжу вам руки в этом деле, то ваши сантименты заведут нас далеко. Я знаю, что неизбежно произойдет, если вы позволите этим людям попытаться встать на ноги. Они снова споткнутся и упадут, и это ваше решение будет стоить банку шести месяцев неплатежей, в то время как мы могли бы совершить новый старт, сделать новые деньги.

— У вас есть какая-нибудь личная информация, которая отсутствует в этих папках?

Палмер покачал головой.

— Все, что нам нужно знать, в этих досье имеется. Тот, кто их собрал, проделал хорошую работу.

Донни неуверенно улыбнулся.

— Это я сделал.

— Прекрасно. Теперь учитесь оценивать то, что вы собрали.

— Я все еще не понимаю, — упрямо продолжал молодой человек, — почему эти компании так неэффективны. Вы вынесли им суровый приговор как… как герою в греческой трагедии.

— Очень подходяще.

— Не понимаю, сэр.

— Очень подходящее сравнение. Они приговорены, и по той же самой причине, что и греческие герои. Они обладают фатальным пороком, каждая из них. Он заключается в неспособности идти в ногу со временем. Предполагаю, что некоторые назовут это гордыней. Или, возможно, hubris,[90] если уж мы перешли на классику. Это явная hubris этих мелких пустомель, думающих, что они со своей ленью, тупостью могут противостоять финансовой, распределительной и управленческой системе второй половины двадцатого века. В жестоком мире свободного предпринимательства нет места для подобного претенциозного мелкого анахронизма. И мы оказываем им дурную услугу, разыгрывая роль доброго дядюшки и позволяя им путаться у нас под ногами, расходуя понапрасну их состояние, и, черт побери, наше тоже, чтобы решить дилемму, которую мы-то знаем, как решать.

Некоторое время никто из них не произносил ни слова.

— Хорошо, сэр, — наконец сказал Донни. — Такие солидные банки, как ЮБТК, сам факт величины их капитала превращают в добродетель. Но существуют маленькие банки, которые могут обслуживать эти компании, потому что признают малые величины в качестве добродетели. Почему мы просто не можем сбыть их бумаги в маленький банк в их районе?

— Никто не дотронется до них, — нетерпеливо сказал Палмер и начал расхаживать вдоль окна в дальней стороне своего огромного кабинета. Здесь потолок опускался по кривой, так что, когда он приближался к окну, могло показаться, что он находится внутри трубы какого-то огромного старинного фонографа. Он загляделся сквозь исполинские оконные стекла на улицу внизу. — Эти так называемые маленькие банки, — сказал он затем, обращаясь скорее к самому себе, чем к другому человеку. — Вы когда-нибудь изучали корреспондентскую систему банков в Соединенных Штатах? Можете вы не кривя душой сказать, что маленький банк способен на операцию, которая поставила бы в затруднение большой банк, занимающийся тем же бизнесом? Существует ли где-нибудь маленький банк, которому бы банк размером с ЮБТК не дышал в затылок? Только это и спасает маленькие банки от разорения, и по той же причине держатся другие маленькие компании.

— Так вот какое будущее вы рисуете? Гигантские банки, гигантские компании, одни поглощают других, пока ничего не останется, кроме одного конгломерата делового предпринимательства и одного финансирующего его разбухшего банка.

— Да, этот день наступит.

— Вы шутите?

Палмер обернулся и взглянул Донни Элдеру в лицо. Сейчас их разделяло более чем тридцать футов, но прекрасная акустика комнаты делала возможным каждому из них слышать даже слабый шепот собеседника.

— Нет, я не шучу, — спокойно произнес Палмер. — И вы, конечно, знаете, как они будут называться, эта компания и этот банк?

Донни покачал головой.

— Нет.

— Что ж… Правительство Соединенных Штатов. Вот как они будут называться.

Оба мужчины долго и пристально смотрели друг на друга.

— И это, — наконец произнес младший сникшим голосом, — будет означать конец всем глупостям.

Палмер кивнул.

— Вся суета будет преодолена. Капитализм умрет. — Он неожиданно ухмыльнулся. — Так что не будем двигаться против течения, Донни. Пусть этих маленьких простофиль поглотят другие компании, а мы вычеркнем их ко всем чертям из наших отчетов.

Он вернулся на прежнее место и сел за стол. Не дожидаясь ответа Донни, он спросил: