— Ну, прежде всего я не стала бы бросаться к нему в объятия — если ты этого боишься, — игриво отозвалась Кэсс, но Бен был не расположен к шуткам.

— А если бы этого захотел незнакомец? — мрачно предположил он. — Или пожелал бы чего-нибудь другого?

У Кэсс обмякли плечи.

— Изнасиловать?

— Или еще хуже. — Бен смерил ее недоброжелательным взглядом. — Моей матери известно, что ты купаешься голышом?

Кэсс вспыхнула.

— Я одета.

— Вот как? — ответ Кэсс явно не убедил Бена. — Это… бикини почти не оставляет простора воображению.

— Все так одеваются, — недовольно возразила Кэсс. — Посмотри только, что творится в Алассио или в Сестри…

— Да, но там полным-полно людей, и мужчин, и женщин, — холодно прервал ее Бен. — А я думал, у тебя сохранился здравый смысл! Если тебе вздумалось купаться, найди себе какую-нибудь приличную одежду. Обычного купальника будет вполне достаточно. Но лучше всего — не купайся в одиночку.

Кэсс хмуро взглянула на него.

— А загорать как?

— Не здесь и не одной. На террасе можно загорать с таким же успехом.

— Но ведь там я не смогу окунуться в воду каждый раз, когда мне этого захочется, — возразила Кэсс.

— Да, — согласился Бен, — но ты можешь принять душ. И потом, общественный пляж в Кальвадо находится совсем недалеко.

Кэсс фыркнула.

— Благодарю.

— Не стоит благодарности.

Бен сунул ладони в карманы своих серых хлопчатобумажных брюк и пристально уставился на видневшиеся на горизонте паруса яхты, а Кэсс сполна познала ошеломляющее чувство унижения. Несколько недель она прождала весточки от Бена, хотя бы двух слов, свидетельствующих, что он не забыл о ней сразу же, как только они расстались. Но, вернувшись и увидев, как она обрадовалась встрече с ним, Бен повел себя как невежа и мужлан. Кэсс готова была возненавидеть его за то, что благодаря его милости оказалась в таком глупом положении.

Беда была в том, что Кэсс понимала — Бен прав. У нее и прежде мелькали мысли о том, как пустынен берег, если ей вдруг понадобится помощь. Но, приходя сюда, Кэсс получала прекрасную возможность утвердиться в своей независимости. А теперь Бен все испортил, упрекая ее в безрассудстве.

Подхватив сандалии и сумку с юбкой и тонкой блузкой, Кэсс оставила Бена продолжать наблюдения и зашагала по песку. Слезы подступали к ее глазам и жгли их. Она была не в состоянии разговаривать ни с Беном, ни с кем-нибудь другим и потому в слепой решимости принялась взбираться по крутой тропе.

— Эй! — Очевидно, Бен только сейчас понял, что она делает, и последовал за ней. — Эй, Кэсс! — нетерпеливо повторил он, взбираясь по тропе. — Ради Бога, не надо так торопиться! При такой жаре ты рискуешь довести себя до сердечного приступа!

— Что ж, по крайней мере тогда тебе будет больше незачем беспокоиться, — бросила она через плечо, не заботясь, услышит Бен ее или нет. — Отправляйся глазеть на яхты, а я пойду приму душ.

— Не будь такой глупой! — выпалил он прямо за ее спиной, и Кэсс чуть не потеряла равновесие, обнаружив, что Бен находится так близко.

Он обливался потом, заметила Кэсс, — точно так же, как она сама, несмотря на то что расстегнул и вытащил липнущую к телу рубашку из-под пояса брюк. Струйки пота стекали по его груди, привлекая внимание Кэсс к поросли тонких темных волос, которая начиналась чуть ниже грудной клетки и уходила под пояс брюк.

— Возвращайся, — уже менее решительно велела она, с трудом отводя взгляд от груди Бена. — Мне не нужна помощь. Я десятки раз поднималась по этой тропе. И если это тебя утешит, могу пообещать, что больше сюда не приду. Ты высказался ясно. И, как обычно, я вновь оказалась дурой!

— Кэсс, — на этот раз он заговорил усталым голосом, и когда Кэсс собралась с силами и взглянула на него, то заметила на его лице тревогу, — ты же понимаешь: я беспокоюсь только о тебе. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за своего легкомыслия. Когда я увидел тебя внизу, я буквально потерял голову. Если бы с тобой что-нибудь случилось, я не простил бы себе этого никогда!

Кэсс с трудом сглотнула и, хотя испытала нелепое искушение прижаться к его мускулистой и сильной груди, заставила себя продолжить подъем, на этот раз медленнее и осторожнее.

— При чем здесь ты? — сказала она, когда они достигли верха утеса. — Я уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки.

— Это я привез тебя сюда, — возразил Бен.

— Потому, что я об этом попросила.

— А я умышленно уехал, — сдержанно возразил он и, когда Кэсс резко остановилась, не удержался и чуть не врезался в нее.

— Почему? — спросила она, когда он машинально обнял ее. — Почему ты уехал?

— Не будь такой наивной! Причины известны нам обоим, — его губы изогнулись. — Ну вот, теперь мне тоже необходим душ.

Кэсс смутилась.

— Ты останешься?

Бен кивнул и с глубоким вздохом ответил:

— Ненадолго.

— Насколько?

— Там видно будет. — Бен снова сунул руки в карманы брюк и зашагал к вилле.

— И от чего это зависит? — допытывалась Кэсс, пытаясь нагнать его.

— Тебе следовало бы спросить «от кого», — сухо заметил он. — Хорошо, что ты напомнила: я так и не спросил, как ты себя чувствуешь? Или в нынешних обстоятельствах вопрос будет излишним?

Кэсс искоса взглянула на него.

— В каких обстоятельствах? — продолжала расспрашивать она, и Бен смерил ее снисходительным взглядом.

— Хочешь, чтобы я сам сказал об этом? Так и быть. Ты выглядишь гораздо лучше. Ты прекрасна! Или мне следовало сказать bella, как подобает настоящему итальянцу?

Кэсс улыбнулась.

— «Прекрасна» вполне сойдет, — она оглядела свою окутанную полотенцем фигуру. — Но откуда ты знаешь?

Бен сжал губы.

— Я же видел тебя, помнишь?

— Значит, тебе понравилось?

— Пожалуй, мы зашли слишком далеко, — сдержанно возразил Бен. — Ты уже говорила с отцом?

Кэсс покорно взглянула на него.

— Да.

— И что же он сказал?

— Ничего особенного. — Кэсс недовольно скривилась. — Он считает, что у меня временное помрачение ума. И уверен, что вскоре это пройдет.

— Понятно, — Бен склонил голову. — А как считаешь ты?

Кэсс приподняла плечи.

— Неужели мне позволено иметь собственное мнение?

— Не глупи!

— Ну хорошо… — Она вновь пришла в волнение: вероятно, время для подобного разговора было не самым подходящим. — По словам твоей матери, папа вряд ли сочтет подружку Роджера весомой причиной моего желания получить развод. По-видимому, папа сам не раз обзаводился подругами — по крайней мере до того, как женился на маме. Кто знает, чем он занимался с тех пор?

Бен застыл, и его чувства отчетливо отразились на лице.

— Софи не имела права обсуждать с тобой увлечения Гвидо, — раздраженно выпалил он.

— Мы пользовались словом «романы», — цинично заметила Кэсс.

— Не надо острить!

— Я и не пыталась, — Кэсс вдруг ощутила, что к глазам вновь подступают нелепые слезы. Она немного помедлила, чтобы успокоиться, а затем произнесла: — А ты знал, что у отца были любовницы? Ответь!

Бен вытащил руки из карманов, и на миг Кэсс решила, что он сейчас ударит ее. Но затем краем глаза она заметила приближавшуюся к ним фигуру. Должно быть, Бен тоже увидел ее, поскольку круто повернулся и зашагал навстречу матери. Кэсс на внезапно ослабевших ногах послушно последовала за ним.

Кэсс спала и видела во сне, как плывет в толще голубой воды. Она чувствовала себя бестелесной, невесомой, наподобие тех морских существ, что резвились вокруг. Воду пронизывал солнечный свет, освещая волшебный мир водорослей и радужных рыбок, которым, казалось, не было никакого дела до Кэсс. Нос девушки что-то сдавливало, дышалось с трудом. А должно быть, виной тому резиновый предмет, который она держала между зубами!

А затем Кэсс поняла, что происходит. Она ныряла с дыхательной трубкой. Нос сдавливала маска, а от резинового загубника дыхательной трубки пересохло горло. Резко изогнувшись всем телом, девушка заработала черными ластами, пробиваясь к поверхности. Но, пока она боролась с какой-то силой, все время тянувшей ее вниз, прохладный утренний ветер залетел в окно, отчего все ее тело покрылось гусиной кожей. Открыв глаза, Кэсс поняла, что подводное плавание ей приснилось, а простыня, которой она укрывалась, валяется на полу.