— Так вот и с Луной. На нее можно смотреть хоть тресни сколько. Но если ты не умеешь видеть серебряный цвет, никогда не поймешь, почему Луна такая красивая. Так что Луны хватит еще надолго, не переживай. Мы пришли.

Они свернули в какой-то проем и стали подниматься по лестнице. Потом Ведде пнул какую-то дверь, и они прошли в ход. Они пустились по этому ходу — запахло мокрой землей, свежими листьями, повеяло ветром — и вышли в промозглую ночь.

* * *

Ход вывел их на берег реки. Было сыро и холодно. Листья шуршали в ветре, тихо плескалась вода.

— Мы где? — с восторженным ужасом огляделась принцесса. — Река! Мы пришли?

— Пока нет. Но мы уже вышли из Замка.

— Вышли из Замка?! Я никогда не выходила из Замка! Дядюшка говорит, что мне нечего делать за Замком. Там вовсе не так, как пишут в книжках. Он говорит, что я еще успею выйти из Замка.

Они поболтали руками в воде, потом Ведде указал в небо:

— Если бы Луна поднялась, мы бы увидели Замок в ее лучах. Знаешь, как это красиво! Ночью он весь воздушный, как будто соткан из серебряных линий. Их как будто чертит Луна, когда освещает крыши, парапеты, бойницы и шпили. А особенно здорово смотрится моя Башня. И особенно когда Луна повиснет прямо над ней! Получается огромная серебристая лампа, которая освещает Замок и лес. И если есть облака, они — как будто призраки с серебряной гривой. А деревья — как серебристые слитки. И небо такое черное и бездонное, и в нем крапинки звезд, и все так спокойно, прозрачно, так здорово! Все так уютно, особенно когда в Замке светятся оранжевые

окошки.

— Я хочу посмотреть! — Тар-Агне подпрыгнула. — Ведде, возьми меня в следующий раз! Когда все будет как ты сказал! Когда Луну повесят над Башней и зажгут оранжевые окошки! Возьми меня, ну пожалуйста, Ведде! Я даже пройду этой дорогой еще раз, и завернусь в пыльный мешок, и не возьму крысу... И если нужно, посмотрю на кости... Но ты меня возьми обязательно!

— Хорошо! — кивнул Ведде. — Но сейчас нам нужно идти. Осталось немного — это недалеко.

— Какие они все-таки обманщики, — сказала принцесса, подумав. Она вприпрыжку спешила за Ведде, по гальке речного берега. — Ведь дядюшка знал, что за Замком так здорово! Он же видел, он же бывает за Замком?

— Ты просто еще не знаешь, что бывает за Замком. А он знает и, наверно, думает, что тебе это не понравится. Он у тебя на самом деле хороший, пусть даже ставит в угол на четыре часа.

— Да не ставит, говорю же тебе... Врут твои люди. Все врут, все обманщики, — принцесса вздохнула.

Они шли, и журчала вода, и шуршал ветер в деревьях. И ветки склонялись над речкой, а капли листвы срывались и булькали, и было спокойно, свежо, замечательно. Потом Ведде свернул с берега в лес, и они пошли по тропе, спотыкаясь о корни.

Тропа пошла в гору, они поднимались долго, и принцесса устала ждать — когда же они, наконец, увидят Луну, а Ведде сыграет ей музыку. Ей стало казаться, что уже наступает утро, что Луна спряталась на день, что сегодня, как всегда, ничего не получится... Как вдруг!

Лес кончился. Они вышли на вершину холма. Трава — мягкая, шелковистая, ласковая — послушно стелилась под ноги. Впереди склон уходил вниз, и под ним расстилался, раскидывался, разливался до горизонта замечательный серебряный мир!

Облака расступились, и в черной полынье небес Луна — вот она! — спокойно жгла холодным сиянием холодную бездну. Серебряный свет лился, пропитанный влагой ночи. Запах был непередаваем — это был запах Луны, запах спокойного серебра света. Принцесса замерла, не двигаясь, боясь спугнуть даже капельку лунного запаха, даже черточку лунного серебра.

Мир — впереди, под ногами — лежал и безмятежно светился. Облака плыли вокруг, охраняя Луну от волнения. Ведде снял с плеча лютню, сосредоточенно тронул струны и начал играть, а принцесса стояла, смотрела и слушала.

Музыка была короткая и простая, пара аккордов и несколько нот — но такая серебряная, такая хрустальная, такая лунная! Влажная как небеса, прохладная как трава, бездонная как весь мир — который уютно моргал теплыми огоньками в ночи. Как все это было здорово! Принцесса стояла, смотрела, слушала, не двигаясь, не дыша, не думая ни о чем. (Думать сейчас было нельзя — нужно было смотреть, слушать, вдыхать лунный запах, ощущать лунный свет... Потому что как раз такого больше никогда не будет.)

Ведде доиграл музыку и сказал:

— Эта музыка не называется. Она просто играется, и все. Ну как?

— Мне очень понравилось! Мне очень, очень, очень понравилось! Это очень хорошая музыка! Только можно я тебя попрошу, Ведде, — давай ты никому ее больше не будешь играть? Потому что ее нужно играть только здесь, и мне. Ладно?

— Но ведь я для тебя ее и придумал, — сказал Ведде серьезно. — И чтобы как раз была такая Луна. Если такую музыку сыграть кому-то еще, да еще в другом месте, она испортится.

— Да! Поэтому больше не играй ее никому, и больше нигде, — Тар-Агне взяла мальчика за руку. — Даже мне не играй, если не будет такой Луны. Я не хочу, чтобы испортилась такая хорошая музыка. Жалко, конечно, что нельзя ее взять и принести домой. А потом иногда послушать. Но ведь нельзя, да, Ведде? Нельзя?

— Нельзя, — кивнул мальчик, вешая лютню за плечи. — Ты же не сможешь взять и принести домой именно эту Луну, — он посмотрел в небо. — Я тебе, конечно, смогу ее и в Замке сыграть. Но толку? Ведь в замках не бывает такой Луны.

Они вошли в лес и двинулись вниз, оставив Луну на вершине холма.

* * *

— Давай еще раз вдохнем воздуха — и обратно. Уже глубокая ночь, нужно спать.

Ведде обернулся спиной ко входу в подземелье и сделал глубокий вдох. Тар-Агне сосредоточенно подышала и перед тем, как нырнуть в духоту, сказала:

— Знаешь, Ведде! Я все-таки прикажу устроить такую Луну в Замке. Пусть все смотрят. Ведь ты говоришь, Луне не страшно, если на нее будут смотреть даже все?

— Ха, — сказал мальчик с неодобрением. — Нужно было с самого начала устраивать Замок так, чтобы из него было видно Луну. А теперь уже поздно. Ведь даже с самого верха Башни Луну так не видно.

— Ну да, — вздохнула принцесса. — Интересно, а дядюшка знает, что Луну бывает так видно?

— Думаю, знает, — кивнул Ведде.

— Да? — ужаснулась Тар-Агне. — И что, он тоже одевался в мешок, держал в руках нож, смотрел на страшные кости? Чтобы увидеть Луну?

Они вошли в ход и погрузились во мрак.

— Насчет мешка не уверен, а нож он держал и костей видел кучу.

— Не хочу я костей. Не хочу, не хочу, не хочу я ножей и костей. Пусть их никогда не будет, Ведде, пусть их отменят. Я прикажу, и их отменят, пусть только попробуют не отменить!

— Ха. Если бы все можно было так просто решить.

— Я все равно прикажу! А если они не отменят, я прикажу отправить их всех на плаху.

И они шли обратной дорогой, и больше не разговаривали. Прошли страшные коридоры с темницами — в которых лежали кости, прошли страшную комнату — в которой животных разрубали на части, прошли страшную кухню — в которой стояли котлы, сковороды и кастрюли. И Ведде засунул принцессу в мешок, и затолкал ее в дырку, и проволок обратно в опочивальню, и там они выпали из отдушины, и он достал из мешка принцессу, и они долго чихали на чистом ковре.

— Ну вот, — сказал, наконец, мальчик. — А теперь ложись, я тебя укрою, и ты будешь спать. Как твоя шишка?

— Немножко болит, но уже совсем ничего, — ответила принцесса, сворачиваясь клубочком. — Пожалуй, и вправду поспать, что ли? Опять завтра дядюшка придет со своими послами. Вот они надоели! Ведде, спаси меня от послов. Я хочу Луну, и хочу музыку, и не хочу дурацких послов, с ятаганами. Спаси меня, Ведде.

Ведде присел у изголовья кровати, поправляя подушечки, чтобы принцессе было мягче, удобнее и уютнее.

— Как мне понравилось, Ведде! — бормотала девочка, уже засыпая. — Так здорово, что ты пришел... Показал Луну и сыграл музыку... Ты придешь еще, ладно? Обещай...