– Тебе как обычно?

– Спасибо, Джули. О-о-о, новые кепки! – Серж схватил с полки головной убор и внимательно рассмотрел тулью. – Тут и ваше название вышито, и год! Значит, без такой не уеду.

Женщина звякнула кассой.

– Что-нибудь еще?

– Новые футболки! – Он прижал одну к груди. – И открытки ручной работы. Мне каждой по десять.

– И кому ты их все рассылаешь?

– Себе.

Серж рассмотрел почти пустую полку с фотопленкой и пакетиками аспирина. На доске меню значилось, что в наличии есть «Фрутопия», а рыбы чопа продаются по доллару штука. Джули нажала на кнопки бухгалтерского калькулятора.

Серж покрутил стенд солнечных очков.

– Здесь снимали «Будку у дороги».

– Ты уже говорил.

– Когда?

– Последние пять раз, что у нас останавливался.

Серж взял кофейник бесплатного кофе, понюхал и скорчил гримасу.

– Кино низшей категории, но все-таки лучше фузоспи-риллёзного гингивита. Разрубили парня и засунули в вон тот холодильник для наживки. – Серж поставил кофе у стены, сплошь покрытой разнообразными выцветшими на солнце фотографиями. Люди обнимают золотую макрель, тарпонов, снуков. Бикини, омары, улыбки. Собака в бандане.

Открылась задняя дверь. С пристани вошел мужчина с темными очками на шнурочке.

– Здорово, Серж!

– Привет, Марк! Щелк.

– Новости есть? – спросила Джули.

– Одну из прокатных лодок опять сломали.

– Которую?

– Седьмую. Все эти бизнесмены. – Он повернулся к Сержу. – Азиаты, из какой страны, точно не знаю. Приходят к нам по утрам всю неделю и закупают в два раза больше наживки, чем остальные. Берут лодку на весь день.

– Ловят?

– Похоже на то. Каждый раз палуба в крови, хотя на причал рыбу не выносят. А в трюме мы находим скелеты.

– Они там лопают сырую рыбу?

Марк кивнул.

– А лишняя наживка зачем?

– Наверно, и ее лопают. – Марк снял с пояса маленький желтый уоки-токи. – Джим, промой шлангом седьмую… Да, опять. – Он снова прикрепил «Моторолу» к поясу. – Ты в пятом номере?

– А то не знаешь!

Серж отрегулировал застежку на новой кепке и вышел через заднюю дверь. Прошелся по пристани, где кто-то уже поливал лодку садовым шлангом, вымывая щупальца кальмаров и присоски.

– Благородный труд.

– Что?

Серж отправился к стоянке. Остановился и поднял фотоаппарат: десять крошечных белых коттеджей будто с открытки сороковых годов. Перед каждым – столик для пикников.

Владельцы рыбацкого лагеря вышли наружу. Они попытались выпрямить указатель, в который кто-то врезался.

– С кем он говорит? – спросил Марк.

– Сам с собой, – ответила Джули.

– …ах, старый рыбацкий лагерь! – воскликнул Серж. – Последний оплот тех времен, когда острова покрывали постройки а-ля рустикаль с круглыми верандами и опахалами, где в тени кокосовых пальм нежился Зейн Грей – писатель, рыбак и человек. Строчил себе трактаты про обитателей водоемов для северной интеллигенции. Но прогресс пришел и сюда тяжелой поступью Годзиллы. Он раскрошил все старые рыбацкие лагеря, как пагоды из пробкового дерева…

– Почему он так топает по парковке? – спросил Марк. Джули пожала плечами.

– …остались лишь воспоминания. Пропал деревянный мост, на его месте бетонный. А лагерь «У Старого Деревянного моста» сохранился…

– Что он делает? – полюбопытствовал Марк.

– Целует коттедж номер пять.

Серж вставил ключ в дверную ручку, вошел и задвинул за собой два засова. Уютно и безопасно. Его собственная капсула космического путешественника. Микроволновка, кофеварка, холодильник, плита. Стены, обитые темной вагонкой, кухонный стол из темного дерева. На стене висела одна небольшая картина – изображение скорпены смелыми, интуитивными мазками в классической тюремной манере. И снова импрессионизм: ярко-зеленый, как авокадо, диван в стиле шестьдесят третьего года двадцатого века, испещренный подсолнухами, бархатцами и фиалками, словно над его обивкой трудился более злобный и менее талантливый сводный брат Ван Гога. Серж поставил оконный кондиционер на максимум, закрыл глаза и сунул лицо под струю холодного воздуха. Старый добрый пятый номер…

Целый час Серж вертелся как белка в колесе: распихивал все свои парафеналии по Особым Местам. Наконец воцарился идеальный порядок. Из кармана Серж достал листок бумаги и заучил на память список задач. Выбежал из дома, срезая путь между другими коттеджами. Заборов не было, лишь один на всех, очень большой и неухоженный газон с лужами стоячей воды, напоминающий заброшенное поле для гольфа. Серж пробежал мимо машины за домом номер три, не подозревая, что это «транс-ам» цвета зеленый металлик, потому что автомобиль был спрятан под чехлом.

Занавески на заднем окне третьего номера чуть раздвинулись. Кто-то проводил взглядом скачущего по траве Сержа. Когда тот исчез из виду, занавески закрылись. Миниатюрная женщина вернулась к дивану и села прямо, как доска, на самый краешек. Полная пепельница, почти пустая бутылка водки, мешки под глазами. Она смотрела на сотовый телефон на кофейном столике и злилась, что ей совсем не дало в голову. Адреналин!

Ее звали Анна Себринг. Она не спала почти всю ночь, потому что организм был в боевой готовности. Анна постоянно выглядывала, не появится ли белый «мерседес» с тонированными стеклами. Бросалась к окну при каждом шорохе. Лягушки, еноты, что копошились в мусорных баках, стрекозы, врезавшиеся в фонари на верандах, соседи через четыре дома, которые среди ночи жарили рыбу и пели у костра… Оказалось, что скрываться в рыбацком лагере тяжело: тут так тихо, что слышишь каждый шум. Стук в окно.

Анна вскрикнула и незаметно для себя вскочила на диван.

Тук-тук!

Хорошо хоть никто не стрелял и не пытался выбить дверь. А если это он? Как он нашел ее? По машине? Тук!

Анна медленно спустила одну ногу с дивана. Наконец добралась до окна и раздвинула занавески…

Ее сердце екнуло. Прямо перед ней оказались глазки-бусинки и узкий клюв большой цапли, которую подкармливали предыдущие жильцы. Время обеда. Тук!

Недалеко от коттеджа рыбаки шли на пристань. Двое несли над головами зеленый каяк.

Анна закрыла занавески.

– И не мечтай!

Она вернулась на диван и допила водку. Потом опять уставилась на сотовый. Телефон молчал. В висках стучало; в мозгу постоянно менялись ужасные слайды. Кровь, кровь, кровь…

Анне не хотелось включать телевизор. Ведь тогда она ничего не будет слышать! Нет, это абсурд. Надо отвлечься.

Она взяла в руки пульт и ткнула в сторону телевизора. На секунду замерла, глядя на собственное отражение в черном экране. Потом нажала на «вкл» и увидела свое лицо в местных новостях. Пульт упал на пол, батарейки закатились под диван.

По всем каналам передавали сообщения о серийных убийствах, показывали ее фотографию и просили людей о помощи. После включили прямой эфир: добровольцы прочесывали какое-то поле. Искали ее труп. Анна свернулась на диване калачиком и притянула колени к самой груди. Зазвонил сотовый.

Ее голова дернулась в направлении звука. Анна съежилась еще сильнее.

Три звонка. Подними! Тело не слушалось. Анна как будто повисла под потолком. Пять звонков. Подними! Семь, восемь… Она увидела, как ее рука сама тянется к кофейному столику.

– Алло?..

Закат. Коттедж номер пять

Серж положил на колени толстую тетрадь в кожаном переплете: дневник, в котором он оставлял заметки каждый вечер. Постучал ручкой по подбородку и засмотрелся в окно на солнце, тонувшее в проливе Боуги. Потом наклонился и начал писать:

«Бортовой журнал капитана Флорида, звездная дата 764.354

Всю ночь видел яркие сны. Я был на Ки-Уэст сто лет назад, когда на улицах царило беззаконие и шастали кровожадные контрабандисты. У меня было плазменное ружье, дававшее преимущество. Может, получился бы сериал?

Это навело меня на мысль о том, как жили пионеры. К концу девятнадцатого века на Ки-Уэст кончились источники топлива. Поэтому на других островах построили огромные десятифутовые глиняные печи, чтобы жечь древесный уголь, который потом привозили на лодках для меновой торговли.