– Может, еще подумаешь? Шикарная возможность. Я стану новым Баффеттом.

– Слушай, приятель, у меня тут работа…

– Последний шанс, – сказал Серж и отдал деньги. – Неужели ты всю жизнь хочешь быть сраным таксистом?

Автомобиль резко рванул с места. Серж упал на гитару.

Все утро Коулмэн принимал форму дивана. Он еще никогда так долго не смотрел один и тот же канал. Вокруг автозаправки сновала куча народу. Каким-то чудом к месту происшествия подобралась пожарная машина и пеной потушила колонки. Коулмэн поднес банку пива ко рту. Пусто. Пошел к холодильнику. Кончилось. Он стащил подушки с дивана и собрал мелочь.

Коулмэн прошел три квартала до обугленной заправки. Пожарные сматывали шланги. На парковке стояли возбужденные очевидцы и пересказывали случившееся опоздавшим. Коулмэн зашел внутрь и взял из холодильника упаковку пива. Поставил на прилавок рядом с коробкой зажигалок, работающих на ветру. На коробке была изображена дама с сигаретой, обдуваемая муссоном. Коулмэн повертел в руках зажигалку, сломал крышечку и поставил обратно. Наконец ему стало ясно, что рассчитывать его не собираются. Продавец что-то рассказывал пожарному с планшетом. Коулмэн засунул руку в карман и бросил на стекло прилавка монетки.

Он отсчитал ровно столько, сколько стоила упаковка, включая налоги. Генетическая память.

Коулмэн вытащил одну банку и толчком распахнул дверь. На обочине стояло несколько кучек людей, каждая – вокруг того, кто утверждал, что «видел, как все было». Коулмэн подошел к ближайшей группе и просунул голову между двумя слушателями.

– …этот идиот отъехал, а из бака торчала ручка!

Коулмэн поднял лицо к небу, допивая остатки пива. Достал из упаковки вторую банку и подбрел к другой группе. Человек, стоявший посредине, тыкал пальцем на дорогу.

– Броненосец случайно погиб. Я все знаю! Они подпрыгивают, когда пугаются. Если бы стояли на месте, их бы не давило, но они скачут и разбивают себе бошки под машинами. Я из Техаса!

Коулмэн приблизился к обочине. По ту сторону скопились люди с фотоаппаратами. Один снимал происходящее сотовым телефоном и тут же отсылал в Буффало своему налоговому консультанту. Коулмэн прошел между машин, поднял броненосца, взял под мышку и отправился домой. Люди огорченно опустили фотоаппараты. Машины тронулись.

***

Завсегдатаи Безымянного бара стояли снаружи и смотрели, как Серж прыгает по гитаре. Потом он запихнул обломки в мусорный бак и отряхнул руки.

– Поставим точку в этой печальной главе!

Они пошли в бар. День продолжался. С моста снялся последний вертолет. Движение по автодороге возобновилось. Время было обеденное – самые жаркие часы, когда жизнь в островной глуши замирает. На улице – тишина.

Тишину нарушил треск гравия.

Мимо бара проехал белый «мерседес» с тонированными стеклами.

В Безымянном баре

Компания присела на высокие табуреты. Над ними под потолком висел плюшевый медведь в футболке «Харлей-Дэвидсон». Барменша кокетливо нагнулась через стойку к Сержу.

– Ну как, повторить?

Соп Чоппи залпом опрокинул рюмку.

– А чего ты так с гитарой?

– Я ищу себя. – Серж скрутил крышку с бутылки воды. – Оказалось, что музыка – тупиковый путь.

К бару подъехал джип «гранд-чероки». Оттуда высыпали студенты с криками:

– Ура! Нашли!

Они уселись за стол прямо посреди бара и принялись писать на долларовых банкнотах.

– Эй, дайте степлер!

– Зачем искать себя? – поинтересовался Соп Чоппи.

– Иногда полезно и даже важно поменять обстановку, – сказал Серж. – А Кис для этого идеально подходит. Тут можно отсидеться и создать вокруг себя легенду.

– Почему идеально?

– Потому что здесь все не те, кем кажутся.

– Все?

К бару подъехал лимузин. Через пару секунд ввалился Гас-кин Фасселс.

– Начать праздник! Соп Чоппи понурился:

– Опять этот козел…

– Ты что-то сказал? – переспросил Серж.

Серж вертелся на табурете, как тарелка радара, и рассматривал бар. Когда-то здесь была фактория, а наверху – бордель. Целый сундук с сокровищами, только живой. Безымянный бар назвали в честь острова Ноу-Нейм-Ки, или Безымянного. На нем еще не провели коммуникации, и современные пионеры кое-как осваивали землю с помощью водяных цистерн, солнечных батарей и генераторов. Сам бар, правда, находился не на Ноу-Нейм-Ки, а на Биг-Пайн-Ки, через мост. Спрятался в пышной зелени; худшего места для питейного заведения не придумаешь (поэтому бар и пользовался такой популярностью). К тому же там была отличная пицца.

Серж улыбался. Тут было темно, уютно и несколько захламленно. Старый спасательный жилет, голова оленя, дорожные знаки, автомобильные номера, фотографии в рамках, газетные вырезки, нашивки канадской полиции. И долларовые банкноты. Тысячи купюр, исписанных туристами: «Я приехала из Колтс-Нека, Нью-Джерси! Сюзи». Стены давно покрылись сплошным слоем денег. Теперь купюры прибивали степлером к потолку. Они трепетали на сквозняке, от чего бар, и без того напоминавший пещеру, походил на логово летучих мышей. Стойка Сержу тоже нравилась – вся в щербинах и выбоинах, следах многолетнего сурового обращения и непристойных анекдотов. Будь она человеком – непременно звалась бы Китом Ричардсом. Вот так бар!

Придя к этому выводу, Серж поерзал и соскочил с табурета:

– Я сматываю удочки!

– Пока, Серж!

Дверь захлопнулась. Серж надел рюкзак и пошел вверх по улице, к берегу. Дорога тесно соприкасалась с природой. Солнце жарило изо всех сил, и было тихо-тихо, если не считать электрического жужжания сверчков. Чувства Сержа обострились, оптимизм зашкалил. Это самое лучшее место в мире! Серж притормозил, чтобы насладиться моментом, затем ускорил шаг, чтобы насладиться быстрее… Снимки, надо сделать снимки!

Серж поставил рюкзак на землю и достал фотоаппарат.

Потом двинулся вперед быстрым шагом, зажмурив один глаз, а вторым обозревая мир через трансфокатор. Щелк, щелк, щелк…

Он снимал всякую живность, что ему попадалась.

– Любая жизнь священна, даже водоросли… О! Красивые цветы! Клематис, царские кудри… – Щелк, щелк, теперь царство насекомых. – …собачий клещ, рогатый паук… – Щелк, щелк. Впереди что-то шевельнулось. – Какая удача! Краб-привидение!

Краб бочком пробежал по дороге. Серж присел с фотоаппаратом, как бейсбольный кетчер. Мимо пронесся пикап.

– Сойди с дороги, идиот!

Серж, не отрывая глаза от объектива, произнес:

– Еще одна душа, утратившая связь с жизненной силой… Краб остановился. Серж осторожно присел ниже и затем

лег на дорогу, по-снайперски прицеливаясь объективом.

– Фотографирование учит наблюдательности, – заметил Серж. – Дисциплине. Единению с природой. Чтобы не упустить ни малейшей детали…

За ним незамеченной перебежала дорогу скунсовая обезьяна. Щелк.

– Есть!

Серж встал и пошел дальше. Деревья уступили место кустам, небо расширилось, а впереди под провисшими линиями электропередач и кривыми пальмами заблестела вода. На север неорганизованной толпой тянулись ватные облака. Серж начал придумывать, на что они похожи.

– Слон, жираф, Снупи, Элвис, Прибалтика, цепь мито-хондрических энзимных ингибиторов, выбор Фауста…

Под всем этим роскошеством у моста через пролив Боуги стояло одинокое старое здание, обшитое белыми досками, с металлическими штормовыми навесами. Позади строения находилась пристань: ровный ряд одинаковых прокатных лодок и топливная цистерна с алой техасской звездой на боку. Серж прошел мимо вывески:

Рыбацкий лагерь «У Старого Деревянного моста»

Рентабельные коттеджи

Пиво

Снасти

Наживка

Серж вошел.

Динь-динь! Загорелая, как все местные, женщина за стойкой подняла глаза. Она была в легком топе, волосы стянуты в хвост.

– Привет, Серж…

Она загородила лицо рукой.

– Только не надо опять меня щелкать!

– Ты живое существо. Щелк.

Женщина распаковала посылку с блеснами и потянулась к крючку на двери под номером пять.