В.: Как производится такое обновление?

О.: Это просто. Учитель, предназначенный выполнять определенную функцию, организует и представляет учение в форме, которая соответствует вышеупомянутым условиям.

В.: Означает ли это, что традиционные учения, которые представлены в различных странах, не выполняют сейчас никакой подлинной функции, будучи реликтами того периода, когда они служили хранилищами реальной «работы»?

О.: Да, это так.

В.: Но есть ли сейчас в подобных организациях что-нибудь реальное или функциональное?

О.: Пользуясь вашими терминами, можно сказать, что эти духовные, психологические и другие системы содержат три основные части:

компонент реальности, то есть предельной истины, который в какой-то степени был заключен в систему человеком, ее сформировавшим;

компонент разложения, проникший в учение в тот момент, когда прекратилось правильное усилие, возможно со смертью человека, его сформировавшего;

компонент внешней формы учения, который со временем незаметно становится главным объектом интереса участников.

Это наименее полезная, однако наиболее притягательная часть.

В.: Как участникам таких групп знать, правильна ли их «работа» и имеет ли она смысл?

О.: Существует только две возможности. Либо у них есть учитель, которому известна их ситуация, и в этом случае он исправит дефекты и они не укоренятся. Либо их деятельность имеет полностью повторяющийся характер, и усилие превратилось в административную функцию. Это происходит, когда в учении нет подлинной преемственности и во главе не стоит личность, развитая настолько, чтобы диагностировать ситуацию. В этом случае группа в большей или меньшей степени становится пленницей автоматизма внешнего мира.

В.: Появится ли учитель в уже существующей группе или нет?

О.: Может появиться, а может, и нет. Он приходит, чтобы исполнить закон. Он может восстановить рабочую основу осиротевшей группы.

В.: Зачем он это делает?

О.: В ответ на непреодолимую потребность.

В.: Всегда ли группа узнает его?

О.: Некоторые люди узнают. Все зависит от их воспринимающего аппарата. Обязанность учителя не столько поучать, сколько сделать себя доступным восприятию этих людей.

В.: Нуждается ли учитель в поддержке таких групп?

О.: Пользу могут получить обе стороны, поскольку работа не совершается в одиночестве. Даже брошенные группы могут полуосознанно производить некоторое количество необходимой силы («субстанции»), которая, можно сказать, пропадает втуне, если не будет правильно использована.

В.: Как объяснить драматическое появление учителей, которые заявляют, что были «призваны» принести человечеству, скажем, духовность?

О.: Не стоит обобщать. Иногда это может быть обусловлено физическими законами. Какая-то группа людей производит уже упомянутую необходимую силу («субстанцию»). Они не знают, что с ней делать; они даже могут не понимать, что это в действительности такое. Некая личность, достигшая иного уровня развития на пути, аналогичном их собственному, может войти в контакт с производимой ими силой (расстояние здесь не имеет значения) и использовать ее. В этом случае мы имеем занятную и одновременно трагическую ситуацию, в которой: (а) определенной группой выращивается сила; (б) воспринимает и использует ее кто-то другой; (в) такой вампиризм временно усиливает «учителя», который становится знаменитым; (г) из-за схожести этого человека их собственной дефектной традиции группа считает, что он предназначен ей в учителя; (д) люди присоединяются к такому учителю, не осознавая, что он кажется им таким близким, поскольку питается с их стола!

А вот то, что вы называете движением, является частью органического, естественного развития. Оно принимает местную окраску из-за культуры, в которой вырастает. Его нельзя импортировать напрямую вместе с его местным колоритом. Движение может до известной степени окрепнуть в своем регионе, но его распространение в другие области зависит от двух жизненно важных факторов:

1. оно должно естественным образом укорениться и прижиться в новой культуре;

2. в новой культуре должна быть необходимость в его присутствии.

Последнее условие действенно лишь в том случае, когда имеется учитель, уполномоченный сформировать учение в этой конкретной местности.

В.: Следовательно, нет никакого смысла путешествовать в поисках знания, поскольку, вероятно, следует ждать, пока учение не будет предложено?

О.: Это не то, что я имел в виду. Говоря вашим языком, происходит примерно следующее. Определенные люди могут быть «призваны» совершить ряд путешествий, чтобы приобрести определенные способности. Этот призыв, который вы слишком легко принимаете за личную инициативу, есть результат естественных условий. Такие люди притягиваются, можно даже сказать, почти что «импортируются», чтобы получить соответствующую подготовку для выполнения своей будущей задачи — стать центром учения, когда понадобится. Эти индивиды бывают самого разного вида. Они «призываются» из одной культурной области в другую именно тогда, когда появляется необходимость спроецировать учение в регион с культурой, подобной их собственной. Подобные эмиссары становятся инструментом передачи учения в другую культуру.

В.: Опишет ли учитель этот процесс своим последователям?

О.: Учитель опишет своим последователям только то, что им необходимо знать для их собственного развития, способствовать чему и является его долгом. Его задача заключается не в том, чтобы обеспечивать их стимулами географического, биографического или таинственного характера, разве что если это может послужить некой составляющей в его общем плане. Запомните, его действия обусловлены необходимостью и по большей части находятся в области, не воспринимаемой духовно не возрожденными людьми.

В.: Какую форму принимает учение?

О.: Оно может принимать различные формы. Первый шаг заключается в стабилизации процесса мышления, что позволит ученику учиться. Мы не начинаем с необоснованного предположения, что человек, будучи таким, каков он есть, способен учиться. Возможно, ему придется учиться тому, как учиться.

В силу почитания традиции и отсутствия понимания существенных вещей выродившиеся системы концентрируются на повторении определенных умственных и/или физических техник, что производит лишь частично сбалансированных индивидов. Подлинное учение охватывает очень широкий диапазон деятельности. Она включает «предприятия» (задачи), которые даются для пробуждения в человеке определенных функций. Последние необходимо сочетать с некоторыми другими функциями. Это могут быть ментальные техники, физические движения, музыка и специальные упражнения.

В.: Существуют ли специальные факторы, которые играют важную роль в реальном учении, хотя на Западе мы их не понимаем?

О.: Существуют, и много. Вот один пример. Вы приучены предполагать, что, если есть способности и соответствующие обстоятельства, вас можно чему-то научить. Это может быть полной чепухой. Люди пытаются учиться чему-то, не понимая простого факта, что определенные вещи можно изучить только в определенные моменты времени. Такие моменты определяются не по часам.

Учитель узнает их с помощью внутреннего восприятия, и если он в эти моменты не учит, то от всех на свете книг и упражнений не будет никакого толку.

В.: Я заметил, что вы не слишком часто пользуетесь техническими терминами. Почему?

О.: Потому, что вы приучены использовать технические термины, связанные с фрагментарной традицией. Если я употреблю знакомый вам термин, вы тут же свяжете его со своим прошлым опытом и неполной формулировкой. Термин тут же будет неправильно истолкован вашим интеллектом. Далее, термины, которыми пользуются в одной фазе работы, совсем не обязательно применимы к другой. Твердо запомните, что, если вы пользуетесь терминами двухтысячелетней давности, вы, возможно, пытаетесь «работать» в стиле, больше подходящем для людей, живших две тысячи лет назад. Именно здесь «традиция» становится ловушкой.