— Не забудьте и про меня, дорогие друзья, когда я вдруг заболею. Разве можно так пугать старого друга?

Пришли они домой к Суслику. А тот на охапке сена лежит и тяжело дышит.

— Ещё жив, — промолвил старина Ёж.

— Ну, как мы себя чувствуем? — по-врачебному бодро и вежливо спросил Хома больного. Он это у доктора Дятла перенял.

— Спасибо. Помираю, — слабо ответил Суслик.

— Типун тебе на язык! — испугался старина Ёж.

— Я и так больной, — обиделся Суслик.

— Помолчите, больной, вам разговаривать вредно, — приказал Хома и обернулся к Ежу. — Надо бы его дыхание послушать. Ты будешь проверять или я?

— Только не он, — пропищал Суслик, скосив глаза на Ежа. — Он колючий!

— Не дышите, — наклонился Хома и приложил ухо к его груди. — Замрите.

Суслик послушно замер.

— Теперь отомрите и дышите.

Суслик вновь задышал, как паровоз.

— Так, — удовлетворённо заметил Хома. — Жить будет.

— Как ты определил? — восхитился старина Ёж.

— Врачебная тайна, — важно сказал Хома.

— А всё-таки? — еле слышно спросил сам Суслик. Больной-больной, а интересуется.

— Много будете знать, скоро состаритесь, — пообещал ему Хома.

— Как я, — поддакнул старина Ёж. — Я быстро состарился. Много знаю.

— Есть хотите? — заботливо присел Хома на постель рядом с больным. Надоело стоять.

— Да, — поспешно ответил Ёж.

— Нет, — буркнул Суслик.

Хома недовольно посмотрел на Ежа и снова повернулся к больному:

— А если подумать?

Суслик подумал. И тихо сказал:

— Вообще-то поел бы… Что-нибудь лёгкое…

— Хорошо. Второй капустный кочан съели бы? Лёгкий кочан, — уточнил Хома.

Суслик опять задумался. И сказал:

— Могу.

— Очень хорошо! — воскликнул Хома.

— А лёгкий кочан где? — повернул голову Суслик.

— Нет и не было, — довольно рассмеялся Хома. — Зато аппетит возвращается, на поправку идём.

— Издеваешься? — рассердился Суслик. Даже голос прорезался.

— Положено так. Доктор Дятел всегда у больных про еду спрашивает. Итак, — подытожил Хома, — придётся вам, больной, бросить все вредные привычки.

— Нет их у меня!

— Шутим? А кто большущий кочан капусты в одиночку съел?

— Кто? — опять поддакнул старина Ёж.

— Ну, я… — нехотя признался Суслик.

— Вот вам и первая вредная привычка, — указал на него Хома. — Вредная для друзей — близких и дальних!

— И старых, — подтвердил старина Ёж. — Мог бы и нас угостить.

— Тогда бы и вы заболели… — простонал Суслик.

— Запомните, от чужого угощения никто не болеет, — усмехнулся Хома.

— Болеют — от своего! — снова подтвердил Ёж.

— Так что вашу вредную привычку обязательно бросьте, — повторил Хома.

— Ну и как я её брошу? И куда?

Нет, вправду больной он, Суслик. И надолго.

— Когда у тебя новый кочан будет, выбросишь нам его из норы, — посоветовал старина Ёж.

— Чего? — зашевелился Суслик. — Да я скорее вас обоих из норы выброшу!

— Гляди, действует! — засиял Хома. — А раньше плашмя лежал. Вредную привычку не успел бросить, а уже заметно ожил.

— Отлично! С первой вредной привычкой мы разобрались. — Понравилось Ежу больного лечить. — А вторая у него какая?

— Вторая? Без спросу хватает всё, что плохо лежит!

— Но хорошо растёт, — поддержал Хому догадливый Ёж, — если ты на чужой огород намекаешь.

— Вот именно. Зачем вы, больной, кочан капусты уволокли с чужого огорода? — по-прежнему вежливо пристал Хома к Суслику.

— У него своего нет, — внезапно вступился за больного Ёж.

— А вредная привычка есть? — настаивал Хома.

— А огорода нет, — упрямо повторил Ёж.

— Спасибо, старина, — тихо поблагодарил Суслик.

— Я потому тебя защищаю, что ты, возможно, и мне чего-нибудь с того огорода принесёшь, — честно сказал Ёж, — или прикатишь.

Суслик даже привстал от возмущения:

— Держи карман шире!

— Выздоравливает прямо на глазах! — приподнято сказал Хома. — Вон как его раззадорило!

Но Суслика раззадорило ещё больше, когда он неожиданно увидел Ежа у кладовочки с припасами. Тот уже и заветную дверцу открывал.

— А что, время обеда наступило, — невинно заметил он запасливому хозяину.

— Пора нам всем перекусить, — кивнул Хома.

До третьей вредной привычки Суслика они не дошли. Он сам дошёл. До точки.

Что тут началось!..

Суслик за ними с метлой допоздна гонялся! По лугу, по роще, по полю! Вмиг выздоровел.

Потом оправдывался, когда его наконец-то связали:

— Я просто хотел вам большое спасибо сказать… Больше всего не повезло Зайцу. Он случайно Суслику под горячую руку попал и метлой по загривку получил. Нечего было бодренько спрашивать: «Уже выздоровел?» Сам убедился!

Старина Ёж и Хома с трудом доставили Суслика обратно в нору. И бережно опустили на постель. Всё-таки недавно больным был.

— Хорошо, что мы к нему вдвоём зашли, — говорил Хома Ежу. — Я бы один не справился!

А связанный Суслик лежал и молча глядел — кричи не кричи, — как они уминают его запасы: горох, грибки, орехи…

Зайцу ничего не досталось. А впрочем, и ему досталось на орехи, да только не на эти.

Напрасно он заглядывал к ним в нору и униженно просил:

— Угостите друга…

Чего захотел! Угощение — только для близких и старых друзей. А дальнему другу — дальняя дорога!

Так считали Хома и старина Ёж. И сам Суслик с ними согласился, когда его всё же развязали. Ну, погорячился недавно. Бывает. Было и сплыло.

В конце концов кто его вылечил? За такое ничего не жаль! Пировать — так вместе. С настоящими друзьями!

— Слмешной ты, Суслик, как я погляжу! — сказал однажды Хома. Просто так, по привычке. Что-то они там не поделили.

Они часто спорили. По любому пустяку. Полезное занятие. В споре и лёгкие развиваются, и голос крепнет. Особенно, когда кричишь, из себя выходишь. Конечно, охрипнуть можно. Но это пустяки. Пройдёт.

Суслик ведь и правда смешной. Забывать стал, что на целых полгода младше Хомы. У Хомы опыта больше. Больше жил, больше видел.

И в этот раз, нет бы, промолчать Суслику. А он, напротив, завёлся.

— А ты ещё смешнее! — вскричал он.

— Я? — поразился Хома. — Смешнее? Смешнее тебя?!

— Смешнее!

— Да ты, если хочешь знать, смешнее всех на свете!

— А в темноте? — нахмурился Суслик. — Ночью?

— И в темноте тоже!

— Да меня в темноте и не видно!

— Не видно, — согласился Хома. — Но видно, что ты смешной.

— Не смешнее тебя! — разошёлся Суслик. — Все над тобой смеются!

— Не смеются, а улыбаются, — оскорблённо поправил Хома. — Все рады меня видеть. А так я вовсе не смешной.

— Нет, смешной. Пошли спросим, кто из нас смешнее!

Пришлось Хоме с ним пойти. А иначе как его убедить, что это он, Суслик, самый смешной?

Сначала они у Ежа спросили. Он старый, всё знает, всё понимает.

— Оба вы смешные! — рассердился он. — Пристаёте со всякими глупостями!

Ничего Ёж не знает и не понимает. Старый очень. Там болит, тут болит. Старым не до смеха.

Пошли затем они к Зайцу-толстуну.

Выслушал он их и задумался. Он полагал, что ему очень идёт задумчивый вид. Глубоко задумчивый. Он нередко задумывался глубоко в своей барсучьей норе. В ней когда-то барсуки жили.

— Ну, и кто из нас смешнее? — нетерпеливо сказал Хома.

— А что мне за это будет? — внезапно спросил Заяц.

— Морковка, — подмигнул ему Суслик. Хитрый, задобрить хотел.

— Я не о том. Но от морковки не откажусь. От большой. Или от двух маленьких, — добавил Заяц. — Я о другом. Мне от вас не попадёт? — беспокоился он. — Ну, скажу, что Хома смешнее, он же мне потом проходу не даст! А скажу, что Суслик ещё смешнее, он тоже обиду на меня затаит! Верно?