– Можно подумать, это единственная странность, которая здесь происходит, – усмехнулась Мудрица.

– Понимаете, Ник не на острове нас видеть начал. Он всегда знал, что мы есть. С самого детства.

– Ничего себе! – присвистнул Мечтан. – Слушай, а может, он и есть тот, кто знает, как эпидемию остановить?

Форчунья пожала плечами.

– Пока непохоже. Вчера он ни слова об этом не обмолвился.

– А жаль, – вздохнул Мечтан.

– Даже если это Ник, и он, ну, или кто-нибудь ещё, сообразит, в чем причина, как об этом узнают там, вне острова? – снова вмешалась Толчунья.

– А ведь Толчунья опять права, – сказала Мудрица. – Мы все тут в полной изоляции. Что толку, если кто-то узнает, почему в Большом мире такое творится, раз сообщить об этом невозможно?

– Как я боялся, что вы об этом заговорите... – тихо сказал Болтан.                

– Только думал, что это произойдет раньше...

– Значит, получается, и мы, и дети абсолютно бессильны что-то изменить? – дрожащим голосом проговорила Красинда. – Какой кошмар...

– Всё зависит от того, что происходит за куполом. Если темноны решат прорываться, тогда самое главное – суметь спасти детей. Но если (и я этого ужасно боюсь!), они устроят осаду купола, то дети не выживут на острове. Запас еды не бесконечен...

Красинда начала всхлипывать:

– Мы должны что-то делать. Мы ведь хрангелы – мы обязаны детей спасти!

– Мы хрангелы, но мы не всесильны, – с горечью сказал Болтан.

– Я этого не хочу слышать! Я это не буду слушать! – Красиндин голос сорвался на крик. – Неужели мы сложим крылья и дадим уморить наших детей?!

– Успокойся, – обняла её Мудрица.

– Да не надо меня успокаивать! – Красинда резко отстранилась. – Не собираюсь я успокаиваться! Не позволю своих детей мучить!

– Красинда, не кричи, – властно сказал Болтан. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. И за куполом тоже без дела не сидят, не сомневайся.

***

За куполом без дела не сидели, ещё и как! Темпы не изменились, но толку, как и раньше, было маловато. «Столько усилий, столько работы – и всё впустую», – думал Генимыслей, читая ежедневные отчеты. Сегодня он встречался с Клаусом. Тот говорил, как всегда, ровно, чётко, лаконично, но во взгляде его было столько боли...

– Что, друг, плохо? – спросил Генимыслей, когда Клаус закончил доклад.

Клаус прикрыл глаза, длинно выдохнул:

– Плохо.

Генимыслей даже не знал, что сказать...

Ты понимаешь, – продолжал Клаус (соблюдая субординацию, они были на «вы» в официальной обстановке, но не в дружеской беседе – слишком многое пришлось пережить вместе), – всех жалко! И растерявшихся родителей, которые не знают, что делать со своими вдруг изменившимися детьми (уговоры не помогают, а от наказаний – еще хуже), и «нормальных» детей, которых становится все меньше и меньше, – им теперь страшно выходить на улицу. Жалко полицейских, врачей, учителей, с ужасом наблюдающих, как невинные создания превращаются в чудовищ. Но жальче всего «зараженных». Это же не они говорят и делают гадости, это не они дерутся, ругаются, крушат витрины и телефонные будки, не они топят котов, травят собак, разрушают птичьи гнезда... Сколько подушек к утру намокает от слез! Детям снится, что всё, как прежде: любимые родители, верные друзья, сбываются мечты о велосипедах и щенках... Только во сне к ним приходит их счастливое детство, возвращается их чистота... Что же делать?!

Генимыслей молчал.

Всё что нужно, хрангелы делают – это Клаус понимал.

– Что с куполом? – спросил он после паузы, – темноны не пытаются его разрушить?

– Нет, – нахмурился Генимыслей. – Они странно затаились. Как будто вообще забыли про остров.

– Но там же есть наши посты?

– Конечно. Постоянная стража все время начеку. Может, темноны ждут, что мы утратим бдительность, и рассчитывают напасть внезапно.

– А что с детьми?

– Не знаем – купол пришлось задраить наглухо.

– Господин Глава Совета, – от волнения Клаус опять перешел на «вы», – но ведь это означает, что темнонам и делать ничего не надо – просто ждать. Дети предоставлены сами себе, они там могут не выжить!

– Могут, – вздохнул Генимыслей, – могут... Надеюсь, до этого не                

дойдет. А еще надеюсь, что твои хрангелы – те, которые на острове, стараются изо всех сил.

***

Предположения Клауса полностью соответствовали действительности. Темноны и не собирались тратить силы на разрушение купола. Тамос и его сторонники ещё немного повозмущались решением Совета, но, поразмыслив, согласились, что Реста права – бой у острова не имеет смысла. На всякий случай вокруг острова дежурили посты – вдруг хрангелы зачем-то снимут защитное поле, да и для отвода глаз присутствие у купола было нелишним.

«Как всё удачно складывается, – думал Дарк, – а говорят, что добро всегда побеждает! Хрангелы сами «законсервировали» единственную возможность нарушить наши планы. Если всё пойдет, как раньше, к осени почти все дети будут просто чудовищами... А взрослые все равно не перестанут любить и оберегать свое потомство. Человечество будет жить по нашему сценарию! Придется подчиниться!»

***

Как и опасалась Форчунья, Ник решил посоветоваться с ней. После того как он задал свой вопрос, повисла долгая пауза.

– Понимаешь, Ник, – осторожно начала Форчунья, – тут такое дело... Я знаю, ты ждешь от меня ответа. И надеешься на мой совет... Людям вообще свойственно в тяжелой ситуации надеяться на помощь потусторонних сил, на какой-то высший разум, который подскажет и поможет. Но, дело в том, что так не бывает (Ник сдвинул брови). Да, да, не удивляйся. Все решения человек принимает сам. И ответственность за эти решения разделить не с кем. Мы, хрангелы, только иногда протягиваем руку, чтобы поддержать вас в правильном решении. Ну, а если человек еще не выполнил свое жизненное предназначение, вытаскиваем его из озера, например (Ник                

улыбнулся, это был явный намёк на Джонни). Так что именно человеку приходится выбирать, как он поступит.

– Но я еще ребенок, я привык к тому, что кто-то мне советует и подсказывает, как быть.

– Если ты стоишь перед таким выбором, значит, ты – Человек. – У Форчуньи сердце разрывалось от жалости к своему любимцу, но что делать – таков закон жизни!

– Форчунья, а я у тебя... ну, как это? Один?..

– Нет, – улыбнулась Форчунья. Она поняла, что Ник перевел разговор на другую тему, чтобы её не расстраивать, и была благодарна ему. – Кроме тебя, я забочусь о Джонни и Наташе.

– Вот почему они мне как родные – у нас общий хрангел... Ну ладно, я пойду. Передай привет остальным!

Ник так надеялся на разговор с Форчуньей, а выходит, рассчитывать не на кого, придется думать самому. «Может быть, сказать Питеру? Он у нас самый умный, вместе что-нибудь придумаем». После такого решения на душе как-то сразу стало легче.

«Значит, это правильно! – подумал Ник (Форчунья научила его: если внутри спокойно, то ты поступаешь правильно). – Надо только как-то тонко Питеру преподнести, а то еще подумает, что у меня шизофрения». И решил, что расскажет после ужина.

Но еще до ужина произошло событие, которое всё расставило на свои места.

***

Ник брел в неопределенном направлении, машинально переставляя ноги, обдумывая, как начнет разговор с Питером. На ходу ему всегда думалось лучше. Вдруг на него налетела стайка девчонок, все они одновременно пытались что-то сказать. «Вот никогда не пойму эту девчачью манеру – говорить всем вместе!» – подумал Ник.

– Девочки, умоляю, по одной!

Все одновременно замолчали. «Говорят хором, молчат – тоже                

хором».

– Наташа, что случилось?

– Нам нужен твой совет. Оказывается, на этой неделе три именинника – Ольга, Марио и Анна. Давайте организуем общий праздник – устроим настоящий пир, наготовим всякой всячины побольше, вечеринку какую-нибудь придумаем, что-нибудь еще... Как тебе идея?