Надо ли говорить, что дети ему тоже не нравились. «И кто придумал, что ёлка для них? Не нравятся они мне! Не нравятся! Не нравятся!» — недовольно повторял он.

«Вот избавлюсь от этой глупой держалки и улечу подальше!» — решил Разноцветный Попугай и стал каждый день вертеться туда-сюда, чтобы освободиться.

Игрушки с грустью смотрели, как он расшатывал прищепку, а Доктор Айболит хватался за голову: «Она же часть его самого! Это опасно!» Но переспорить Попугая не получалось.

— Подальше от всех! — твердил он упрямо и всё крутился, подскакивал, дёргался.

И в одно прекрасное утро, когда за окном танцевал пушистый снег, Разноцветный Попугай спрыгнул с прищепки и… полетел! Только не к потолку, как ему мечталось, а вниз. Это было так неожиданно, что он даже крылья расправить забыл, а когда вспомнил, его подхватили ласковые нити Дождика.

Всклокоченный Попугай подпрыгнул, но свалился опять. Помахал крыльями — это не помогло.

— Я что, не могу летать? Мне это не нравится… — сердито пробурчал он.

Тогда Дождик подбросил его высоко — высоко, поймал и снова подбросил. Но Попугай заверещал:

— Не надо!!! Мне это не нравится, не нравится, не нравится! От высоты у меня кружится голова!

Дождик бережно держал Разноцветного Попугая день за днём, ведь теперь тот был не в состоянии сидеть на ёлке. Доктор чуть не плакал, что не может его вылечить.

А Попугай смотрел в потолок и никак не мог додуматься, чем бы заняться, если ему, оказывается, не нравится летать и вообще всё не нравится. То, что он не мог ни до чего додуматься, ему не нравилось тоже.

Наконец Мама увидела, что прищепка отвалилась, и положила её с попугаем в сервант, в стеклянную вазочку:

— Папа починит…

Все игрушки завидовали, что Попугай может познакомиться с хрустальными бокалами, фарфоровыми чашками и блюдцами. И правда, Стеклянная Вазочка тут же попыталась завязать разговор:

— Мы с вами так похожи! Вы из стекла — и я из стекла!

Но Разноцветный Попугай буркнул: «От одних стекляшек — к другим! Тоска! Мне это не нравится!»

— Не нравится мне этот попугай! Тут уже нечего клеить, — сказал Папа, — его, пожалуй, проще выбросить на помойку…

Попугай испугался, и ему вдруг пришла мысль, от которой все его пёрышки встали дыбом: «Да и сам я не нравлюсь… Те, кому всё не нравится, — не нравятся никому!»

Папа долго смазывал лапки Разноцветного Попугая клеем, затем опустил их в трубочку прищепки и положил сушиться на книжную полку.

Игрушки стали переговариваться, что Разноцветный Попугай попал в умную компанию и это пойдёт ему на пользу. Но книги лишь поздоровались и продолжали молчать. Каждая размышляла о том, что у неё внутри. А Попугай с непонятно откуда взявшейся грустью решил, что, наверное, он им не нравится.

Разноцветный Попугай читал названия книг на корешках и уныло думал, что в них много букв, что клей в прищепке пло — хо пахнет, а книжки — зазнайки. А ещё размышлял: «Верно ли, что те, кому всё не нравится, — не нравятся никому?»

— Хм… Мне это не нравится! — заявил он вдруг. — Мне не нравится, что я не нравлюсь. А я не нравлюсь, потому что всем недоволен. Это глупо, в конце концов, когда всё не нравится! Глупо! Глупо!

Он так разволновался, что повторил свою длинную мысль вслух.

— Как умно! — сказали книжки. — Да этот Разноцветный Попугай на прищепке, похоже, мудрец!

Попугай гордо поднял голову и расправил перья, заметив: «Мне это нравится!» — и сам удивился, какие это замечательные слова. Их, оказывается, очень приятно произносить вслух. Вот это да!

— Мне это нравится… — громко повторил Попугай. Услышав его, проснулась и засияла Гирлянда. Разноцветный Попугай впервые увидел нарядную ёлку издалека, и она ему тоже… понравилась! «Как красиво! — восхитился он. — Как сверкают игрушки, словно в каждой сидит по солнышку! И я когда-то сверкал так же! И я!»

С тех пор он все дни напролёт любовался ёлкой. И мечтал только об одном: попасть туда снова. Ох, только бы прищепка держалась, как прежде!

Вернулся Попугай радостным и довольным…

Кто-то скажет, что всё дело тут в приклеившейся прищепке. Может быть…

Но игрушки решили иначе, заявив: «Чудеса делает соседство с умными книгами!» И это действительно так!

Доктора Айболита принесла Павлику в новогоднем подарке с конфетами соседская девочка Катя.

— Это тебе игрушка с нашей ёлки! — сказала она. — Тот самый Доктор, который в Лимпопо ездил.

Доктор Айболит решительно ничего не помнил про Лимпопо, но рассуждать об этом было некогда. Он попал на новую ёлку, а значит, нужно проверить здоровье всех её жителей и заняться лечением больных.

Первым делом — Стеклянной Сосульки!

Её историю он слышал от синиц (в доме Кати часто открывали форточку), поэтому сразу поспешил к пострадавшей.

Сосулька недоверчиво посмотрела на Айболита и нехотя повернулась трещиной, которую прятала в ветках.

— Ну-ну, веселее! — ласково сказал Доктор, достал из чемоданчика кисточку, окунул в клей и аккуратно замазал чёрный изгиб на стекле.

— Да будет вам известно, душенька, что на некоторых вазах трещинки делают специально. Это называется «кракелюр». Такой, знаете ли, узор из трещинок для красоты…

— Для красоты? — переспросила Сосулька и сразу повеселела.

— Да-да!

Айболит ушёл, легко перепрыгнув с одной веточки на другую, а Сосулька всё повторяла странное слово и улыбалась.

Серебряную Фею с пружинками — завитушками на голове Доктор похвалил за чистоплотность. Даже с лупой он не смог отыскать на ней ни пылинки.

«Вас можно ставить в пример! — похвалил Айболит, но, узнав, что Фея не занимается физкультурой, возмутился: — Ай-ай-ай!» Он попросил её сжать и разжать кулачки, пощупал бицепсы и строго сказал:

— У вас очень слабые руки. Для хранительницы Волшебной палочки, голубушка, это недопустимо.

Доктор вынул из чемоданчика гантели:

— Вот — лучшее лекарство! Принимайте два раза в день! — а Волшебную палочку для надёжности закрепил пластырем.

Айболит проверял, крепко ли привязаны нитки, подкрашивал фломастерами тех, у кого стёрлась краска, вычищал пушистой метёлкой пыль, а ещё раздавал шоколадки всем, кто смеётся, и свистульки тем, кто грустит.

Он обходил ёлку, напевая какую-то песенку, и игрушки говорили друг другу:

— Какой весельчак!

Так, с песенкой, Доктор проверил все фонарики у Гирлянды: какие-то подкрутил, какие-то почистил. Нашёл на ленточках Дождика морщинки и осторожно разгладил их крошечным утюжком. Выпрямил лучик Снежинки, расчесал бороду Деду Морозу, вытряхнув из неё старые конфетти.

У Картонного Домика еле-еле держалась труба. Ох и трудно было подклеить её изнутри! Но у Доктора получилось.

До позднего вечера ходил Айболит по ёлке, весело поблёскивая очками.

— Как бодро он шагает! — удивлялись игрушки. — Как будто не устаёт.

А Доктор Айболит очень-очень устал в тот самый первый день. Но он не мог присесть отдохнуть, чтобы… не расплакаться. И, чтобы не расплакаться, громко распевал песенки.

И улыбался, чтобы никто не видел, как ему тяжело.

«Когда очень-очень грустно, нужно улыбаться! Несмотря ни на что — улыбаться!» — этим лекарством Доктор Айболит вылечил десятки игрушек.

«Не показывай, что тебе грустно; грусть обидится и уйдёт», — всегда говорил он.

Но его грусть была какая-то необидчивая и не уходила.

Кто мог подумать, что он окажется на новой ёлке? Когда Катя положила его в пакетик с конфетами, Доктор Айболит не ожидал, что его унесут так далеко!

От друзей, от любимого стеклянного пуделя Джетро и поролоновой обезьянки, которая не висит на нитке, а держится за ветку лапами…

Кто будет заставлять их по утрам заниматься физкультурой, чтобы они оставались такими же весёлыми и здоровыми?