Глава 1

Меврик

— Не лезь в это, Меврик. Я тебя знаю. Дай немного времени, пусть все утрясется, братишка, — сказал мне Коттон.

Я видел тревогу в его пронзительных глазах, его помощь значила для меня очень много. Он был хорошим парнем... отличным президентом. Братья «Ярости Сатаны» любили Коттона и смотрели ему в рот. Все мы знали, что клуб и братство — его жизнь. Как президент клуба, он жертвовал для нас всем и рисковал жизнью снова и снова, если требовалось защитить семью. Я уважал его за это и имел честь стать частью семьи.

— Я знаю, что на самом деле здесь происходит. Можешь в чем угодно меня обвинять, но правда написана у тебя на лбу.

— Он мой сын! Кем я буду, если подвергну его опасности? Я не могу так рисковать, Коттон! — ответил я, и посмотрел на свою сломанную руку, висящую на перевязи.

Меня здорово отделали: порезы и ссадины покрывали мое тело с головы до пят. Надо мной хорошо поработали, и я до сих пор не понимал, почему они просто не убили меня, когда выдался шанс.

— Сам подумай. Что, если бы он находился со мной, когда эти уроды набросились? В моих силах защитить его, и я не переживу, если с ним что-нибудь случится. Я уже сломал жизнь его матери, и будь я проклят, если сделаю с ним то же.

— Это полная чушь, и ты сам это знаешь. Хейли сама нарвалась на все это дерьмо. Ты не можешь продолжать винить себя, — ворчал Коттон.

— Это я виноват! Во всем! Меня не было рядом, когда она нуждалась в защите. Я должен был остаться и убедиться, что Хейли получила всю помощь, в которой нуждалась. Теперь ее нет, она мертва, а я должен с этим жить. Джон Уоррен — это все, что у меня от нее осталось. Я никому не позволю ему навредить.

— Ничего с ним не случится, Меврик, — убеждал меня Коттон, но мы оба знали, он не мог этого гарантировать. — Ничто из этого больше не имеет значения... все в прошлом. Прямо сейчас тебе стоит встретиться со своими демонами, и либо победить, либо научиться с ними жить.

Я знал, что он прав. Я был не в себе с тех пор, как привез Джона домой. Смотря на него, я знал, что моя кровь течет в его венах. Он казался таким прелестным, здоровым и крепким ребенком. Я благодарил Бога, что его мать, сидящая на наркоте, не навредила ему. Но все же глубоко в душе меня мучил вопрос, но я все не решался затронуть его. Почему эта странная тоска не покидает меня? Я полюбил этого ребенка с первого дня, но меня терзали сомнения, которых я даже не понимал. Мне нужно было поверить, что делал это для него. Я уже так много потерял, и не могу нести крест за еще одну сломанную жизнь. Я... клуб... какая бы не имелась причина, моему сыну не место рядом со мной. Он заслуживал большего.

— Я не могу рисковать и повторять ту же ошибку, Коттон, — комок в горле мешал даже выговаривать эти слова.

Я, правда, верил, что отвезти его к Лили окажется верным решением. Ребенку нужна мама, а Лили любила его как родного. Эгоистичная часть меня хотела, чтобы все оказалось по-другому. Но все же, я знал, что должен защитить сына любой ценой. Сейчас это являлось важнее всего.

— Меврик... — снова попытался Коттон.

— Мне нужно, чтобы ты поддержал меня сейчас, — огрызнулся я. — Так будет правильно для Джона... и для меня.

На лице брата отразилось смирение, и он положил руку мне на плечо.

— Я хотел, чтобы ты подождал немного, но если считаешь, что это именно то, что тебе нужно сделать, я поддержу тебя. Когда ты уезжаешь?

Я встал и взял свои ключи.

— Сегодня вечером. Нет смысла оттягивать. Дорога долгая, вернусь через пару дней.

— Скажу ребятам. Только будь осторожен, — напутствовал меня Коттон, пока я шел к двери. — Меврик?

Я оглянулся.

— Иногда нам не избежать сложного выбора. Но ты должен быть уверен, что поступаешь правильно, брат.

Я опустил глаза в пол. Потертые доски скрипнули под ногами, и я удивился, как они до сих пор выдерживали мой вес. Я чувствовал себя так, словно держал на плечах всю тяжесть неумолимого мира. Стало больно двигаться, даже дышать. Слова брата крутились в голове, и я знал, что он прав. Это единственное решение могло преследовать меня всю жизнь, но я нутром чувствовал — это правильно по отношению к Джону Уоррену... моему сыну.

Открыв дверь в свою комнату, я остановился. Сложно поверить, как она изменилась за последнюю неделю. Просто спальня. Место, где можно «расклеиться», когда мне это необходимо, но сейчас я его не узнавал. Присутствие Джона наполняло воздух, окружая меня теплом. В моей груди что-то сжалось от мысли, что больше он здесь не появится. Пытаясь унять мысленную истерику, я схватил сумку и быстро стал наполнять ее детскими игрушками и одеждой. Уложив сверху маленького жирафа, с которым сын засыпал каждую ночь, я уже не мог держаться. Ноги подогнулись подо мной при мысли о моем ребенке, спящем в кроватке, обнимающим за шею жирафа своими крошечными пальчиками. Это добило меня. Я упал на колени, крепко сжимая в руках мягкого зверька, затем поднес игрушку к лицу и вдохнул детский запах. Черт. Такой боли я еще не испытывал.

Ну почему все должно быть именно так? Почему я не такой отец, какой ему нужен? Что, черт возьми, со мной не так? Грудь сжало тисками от мысли, что я отдам его Лили. Сердце покрывалось трещинами, словно стекло, когда я думал, что больше не увижу его улыбку, не прикоснусь... не обниму. Он являлся частью меня — лучшей моей частью, и я никак не мог унять сомнения, пронизывавшие мой разум. В душе росла тьма, затягивая меня в пучину. Джон заслуживал больше, чем я мог дать... больше, чем тусклую жизнь, подобно моей.

В дверь постучали, и я едва успел подняться с колен, когда вошла Кессиди. Сын сидел на ее бедре, одной ручкой вцепившись в ее волосы, а другой сжимая бутылочку.

— Я только что искупала и накормила малыша. Он готов ко сну.

— Спасибо, Кесс, — она являлась одной из барменов клуба. Несмотря на то, что девушка иногда тусила с клубными девчонками, я доверял ей присматривать за Джоном. Она сразу же полюбила мальчика и с удовольствием проводила с ним время. С того самого дня, как я привез сына в клуб, Кесс никак не могла оторваться от него, всегда обнимала и играла с ним. Она обожала мальчишку, и я бы без нее не справился.

Я потер глаза ладонями, пытаясь стереть слезы. Заметив выражение моего лица, Кесс насторожилась.

— Ты в порядке? Что происходит?

— А ты поверишь, если скажу, что все в порядке? — я отвернулся и стал запихивать в сумку оставшиеся вещи Джона.

— Я серьезно, — рявкнула девушка на меня. — Выкладывай, Меврик, что происходит? Ты его куда-то увозишь?

Пришлось набрать полную грудь воздуха и сглотнуть тяжелый ком, чтобы справиться с эмоциями, разрывающими меня на куски. Я должен был держаться.

— Я везу его к Лили и Голиафу. Они смогут дать ему все, что нужно... жизнь, которую он заслуживает.

— Что? Нет! Ты не можешь так поступить, Меврик... Его место здесь, с нами... с тобой. Ты его отец. Ты — тот, кто ему нужен, — Кессиди кричала, а слезы наполняли ее глаза.

— Взгляни на него, Кессиди. Он — совершенство. Такой невинный... чистый. Все, что есть хорошее в этом мире, заключено в этом ребенке.

Кесс смотрела на моего сына, горе исказило черты ее красивого лица.

— Если оставлю его здесь, то не принесу ему ничего хорошего, только все испорчу. Я люблю его. Я люблю его так сильно, как не любил никого в этом мире, и должен защитить его... защитить от моего мира... от меня самого, — с каждым моим словом буря эмоций возвращалась, но я забрал сына из ее рук и подхватил детский багаж. — Я не жду, что ты поймешь, Кессиди, но это то, что я сделаю. Я так поступлю, ради него.

— Прошу тебя... пожалуйста, не делай этого, — Кесс умоляла, хватая меня за руку, а ее глаза молили выслушать. — Это какая-то ошибка. Ты будешь жалеть об этом до конца своей жизни.

Но я больше не мог выносить ее слов. Понадобились все мои силы, чтобы отстраниться от ее криков и пройти мимо девушки к двери.

С облегчением осмотрев пустую парковку, я усадил Джона в его автомобильное кресло. Пока застегивал ремни вокруг ребенка, он схватил меня за руку и улыбнулся. Эта улыбка горячим клеймом навсегда осталась в моем сердце. Я бережно поднес крошечную ручку к губам и нежно поцеловал пальчики.

— Я люблю тебя, Джон Уоррен. Всегда буду любить.

Вручив сыну жирафа, я поставил остальные сумки на сидение возле ребенка. Закрыв дверь, я сел в машину и несколько минут сидел в тишине, соскребая себя воедино. Было так тихо, словно я застрял в каком-то кошмаре, затерялся в непроглядном тумане. Неожиданно Джон начал лепетать. Он разговаривал со мной, словно я понимал, что он говорит.

Повернувшись к сынишке, я ответил:

— Знаю, дружок. Я знаю.

Вытер слезы и завел машину. Вскоре малыш уснул и оставил меня наедине с душераздирающими мыслями и вопросами. Я все не верил — столько всего произошло за последний год. Если бы я только знал... Если бы не оказался таким тупым и понял, что происходило с Хейли, может, все было бы по-другому?

Я никогда не забуду тот первый раз, когда увидел ее, свернув свой байк к старой закусочной на девятнадцатом шоссе. Это находилось в стороне от моего маршрута, но на улице стало сыро и холодно. В тот момент, когда она проходила мимо, я перестал чувствовать холод. Девушка обслуживала столики, и я задался вопросом: «Почему такая красотка работает здесь, в забытой глуши?» Девушка обладала телом, заставляющим мужчин желать сорвать с нее одежду, я уж точно хотел. Я с первой секунды хотел почувствовать ее кожу своей. Черт... все мое тело каменело, а член дергался от желания каждый раз, когда она проходила мимо меня. Длинные черные волосы были собраны в хвост, открывая самые синие глаза, что доводилось мне видеть. Ее улыбка, этот рот, эти губы... черт, она казалась совершенством.

Одно свидание — и я погиб. Затем месяцы пролетали так быстро, что я потерял счет времени. Это был ураган. Хейли стала всем, что я хотел, и даже большим. Ей нравилось сидеть за мной на моем байке, и было приятно присутствовать среди моих братьев в клубном доме. Мы проводили часы, разговаривая и выпивая с ними. Она всем нравилась, и я любил это. Мы были счастливы. Мы говорили о будущем и строили планы на совместную жизнь. Ее приняли в программу по подготовке медсестер, а работа в закусочной оказалась для оплаты обучения. Жизнь, казалось, хороша.