Когда Мина пришла с чашкой какао, Кэндис уже спала, а лицо ее горело, как в лихорадке.

Ее разбудил телефонный звонок.

Глория.

— Ну привет! Неужели ты еще спишь? Без десяти одиннадцать! Вставай, соня! Такое утро пропускаешь!

Кэндис вслушивалась в очень эмоциональный монолог подруги и силилась понять, о чем идет речь.

— Кэнди, ты меня вообще слышишь?

— Угу.

— Понятно. Давай еще раз: привет!

— Привет!

— Просыпайся!

— Уже проснулась.

— Не заметно. Попробуй еще.

— Глория, отстань.

— Вот, уже узнаю. Итак: как ты там?

— Сплю.

— Это очевидно. А подробнее?

— Мне снились какие-то карликовые коровы на альпийском лугу, маленькие, мне по колено...

— Я не про то! Коров оставь при себе. Я про твое состояние.

— Я в последнее время сплю плохо и странно, но все-таки...

— А когда не спишь?! — взорвалась Глория.

— Хочу спать. — Кэндис уже проснулась, но ей нравилось поддразнивать Глорию.

— Кэнди, знаешь что? Перезвони-ка мне сама, когда очнешься. А то мне очень хочется тебя убить, а этого не нужно: в конце концов, у меня не так уж много подруг, чтобы обращаться с ними расточительно.

Глория повесила трубку прежде, чем Кэндис успела сказать, что шутит. Она полежала еще минут пятнадцать, потом снова провалилась в сон.

Когда Кэндис в следующий раз открыла глаза, часы показывали час тридцать пять. Восхитительно. Кажется, она проспала все на свете, включая обед. Но зато тело, по крайней мере, чувствует себя отдохнувшим.

С твердой уверенностью, что спать больше нельзя, потому что иначе она проснется уже на том свете, ну в лучшем случае в глубокой старости, Кэндис встала и побрела в ванную. Там она открыла краны и стала набирать горячую ванну. Говорят, помогает проснуться не хуже ледяного душа. А на душ у нее силы воли не хватит. Воля сейчас нужна для другого — чтобы не думать...

Не думать о Брэндоне Лукасе.

Вот это новость! Как сильно, наверное, удивился бы Маркус, если бы узнал, что мысли ее сейчас заняты не им, не его предательством и не воспоминаниями об их счастливых моментах, а другим мужчиной! Мужчиной, которого она случайно встретила и который поразил ее. И открыл ей глаза на себя...

Стоп. Хватит. Это становится похоже на бред.

Может быть, ее психика таким образом защищается от проблемы «Маркус»? Вдруг то, что Маркус сделал, на самом деле настолько разрушительно для нее, что ее разум сам нашел для себя спасительную лазейку?

Возможно все. А время покажет, что правда, а что ложь.

Кэндис вышла в комнату за телефоном.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты только что проснулась! — воскликнула Глория вместо приветствия.

— Хорошо, не скажу. — Кэндис набрала ее номер, уже опустившись в ванну, поэтому была в очень благостном настроении и цапаться с подругой не собиралась. А вот сама Глория настроена воинственно, это факт. Что, интересно, случилось? — Слушай, а у тебя самой-то как дела? Все ли в порядке?

— Ну разумеется, — бодро, но неубедительно ответила Глория.

— Понятно. Так что стряслось?

— С родителями поссорилась.

Кэндис поморщилась: вспомнила это тягостное чувство, которое всегда сопровождает ссору с самыми близкими людьми.

Так-так, постойте. Неужели — уже началось?

— А в чем дело-то? Из-за чего поссорились?

— Отец захотел знать, почему я так поздно, точнее рано прихожу домой, где и с кем пропадаю и что вообще происходит. Мать заподозрила, что у меня появился бойфренд, и поделилась своими соображениями с отцом. Отец захотел знать, кто он и что он.

— Боже... А ты?

— Сначала пробовала держать оборону, но знаешь, когда мои родители сходятся вместе, по одну сторону баррикад, мне на другой стороне уже делать нечего. Остается только спасать свою жизнь.

— И как ты спасалась на этот раз?

— Как ни стыдно в этом признаваться, врала. Сказала, что действительно встречаюсь с парнем, он бизнесмен, у него свой магазин компакт-дисков в Бруклине, а еще он играет на бас-гитаре в рок-группе, и мы познакомились в клубе, где он выступал.

— Поверили?

— Поверили, скривились, сделали строгий выговор за то, что я совсем себя не берегу для лучшей жизни, и что же будет, когда эта лучшая жизнь настанет, появится какой-нибудь богатый и влиятельный мужчина, который захочет взять меня в жены...

— И?

— А я сказала, что мне уже двадцать семь, а претендентов на мою руку, сердце и даже тело не очень-то много и я рискую умереть старой девой.

— А они что?

— Отец дал пощечину.

— Господи!

— Да что ты так пугаешься? В пощечинах есть что-то такое... пикантное, что ли. Очень отрезвляет. И бодрит.

Кэндис вспомнила пощечину, которую дала Брэндону. Вот, значит, что он почувствовал. Любопытно! Сама она никогда ни от кого не получала пощечин и привыкла считать, что это хорошо.

— Я гораздо больше боюсь, что отец, используя свои каналы, выяснит, с кем я встречаюсь в действительности. Скандал с ложью будет ужасен.

— Будем надеяться, что этого не случится.

— Будем. Только шанс, сама понимаешь, ничтожный.

Кэндис вспомнила, как еще в старших классах школы Глория лезла на стену оттого, что стоило ей с кем-то прогуляться в кино или поцеловаться на дискотеке, как у нее на столе появлялось полное досье на этого парня.

— Ладно, я сама виновата. — Глория вздохнула. — Не надо было стучать каблуками в пять часов утра и сверкать счастливыми глазами.

— Что думаешь делать?

— Еще думаю. Как придумаю, может, поделюсь. Кстати, я собираюсь по магазинам.

— Глория, мы устраивали шопинг на прошлой неделе! Ты успела уже освободить шкаф под новые вещи? Кто жаловался, что «опять некуда складывать»?

— Я. Но теперь передо мной вновь стоит проблема «нечего надеть».

— «Некуда складывать» и «нечего надеть»... Тебе не кажется, что это парадокс?

— Нет, не кажется. Тем более что я преследую другую цель. На этот раз мне нужна обычная дешевая одежда. Чтобы Майк не удивлялся, откуда у меня столько вещей от Гуччи и Валентино...

— А он удивляется?

— Да, знаешь, я последовала твоему примеру и несколько принизила свой социальный статус.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы нашим отношениям ничто не мешало. Хватит с нас и разницы в возрасте. А ты зачем? Разве не затем же?

— Побойся бога! Я не хотела, чтобы он узнал меня — сплетни, сама понимаешь, такая вещь... Сплетне рот не заткнешь. Вот я и берегла свою репутацию.

— Да? А мне показалось, что ты испугалась, что он сочтет тебя изнеженной бездельницей и станет презирать...

— Не говори глупостей! — Кэндис вспыхнула и порадовалась, что Глория ее сейчас не видит. — Я уже все объяснила.

— Ну ладно. Так — значит так. Во сколько за тобой заехать?

— Что?

— Не «что», а «шопинг». Мы же договорились.

— Ах мы уже договорились?!

— Разумеется. Так во сколько?

— В четыре.

— О'кей. До встречи!

— Пока! — Кэндис повесила трубку и подумала, что хорошо быть Глорией: Глории никто никогда не отказывает.

— Ну и что ты думаешь насчет вот этих брючек? — Глория вертела в руках жемчужно-серые брюки спортивного кроя с заниженной талией.

Подобные можно увидеть на каждой третьей американке. Обычно Глория выбирала только штучные вещи. Встретить женщину в таком же наряде, как у нее, было для Глории страшнее, чем оказаться голышом на людной площади.

— Думаю, что, если ты хочешь замаскироваться под среднестатистическую американку, без них тебе не обойтись.

— Угу. Отлично. — Глория добавила брюки к внушительному вороху одежды для примерки, что был переброшен у нее через руку. — А ты посмотри вот эту блузку. Мне кажется, очень подходит к твоему новому мироощущению. И платьице. — Глория протянула ей простой, строгий черный батник и обтягивающее черное трикотажное платье с красно-белым рисунком.

— Как думаешь, я буду в этом похожа на женщину-вамп?