Эти слова отрезвили Федю. Он выпустил руку Вадика и, улыбаясь, почесал у себя за ухом.

— Иди, да больше не нарывайся… — сказал он.

— С тобой только свяжись! — ответил за Вадика Егорша.

Послышались крики:

— Экскурсия идет! Экскурсия идет!

Председатель совета пионерской дружины Ростик Крылов вынес из школы знамя дружины, а ребята построились на ступеньках крыльца вокруг директора и затихли.

— Пань, здорово я не сдался? — похвастался Вадик, растирая пальцы. — Знай наших железногорских!

— А сам чуть не заревел… Стой смирно! Слышишь горн: экскурсия идет. Это из-за тебя мы в Малую Мурзинку не поехали… Эх ты, сплавщик леса!

Звуки горна становились все явственнее.

Не отрываясь смотрел Паня в ту сторону, откуда должны были появиться экскурсанты. Как завидует им Паня, как беспощадно винит себя и Вадика… И нужно же им было «сплавлять лес»!

Идут юные краеведы, идут счастливцы…

Экскурсанты размахивают в такт геологическими молотками; пятнадцать пар ног, искусанных комарами, отбивают шаг под звуки горна. Словом, всё в порядке. Во главе цепочки шествуют белобрысые крепыши Толя и Коля Самохины. На палке, положенной с плеча на плечо, они несут мешок, повидимому не легкий. Интересно, что там такое?.. А где Николай Павлович, где Роман? Да вот же они, идут рядом, в самом конце цепочки. Николай Павлович одет по-походному. На нем парусиновая панама с низко нависшими полями, гимнастерка, черные кожаные краги. А Роман будто только что из дому вышел. Он в пиджачке, надетом поверх синей майки, в брюках, сохранивших складку; на копне курчавых волос лихо сидит выцветшая тюбетейка.

Цепочка обошла двор, и пионеры построились перед крыльцом.

— Экскурсия школьного краеведческого кружка из Малой Мурзинки прибыла. Никаких происшествий не было, бальных и отставших нет, — отрапортовал директору старший пионервожатый Роман и, не выдержав торжественного тона, рассказал совсем запросто: — Подружились в Малой Мурзинке с колхозными ребятами, со стариками-горщиками, собрали много минералогических образцов для краеведческого кабинета, отработали два дня на сеноуборке… Коля и Толя, покажите подарок колхозников за нашу помощь.

Медленно, как бы не желая расстаться со своей ношей, братья Самохины развязали мешок.

— Ух!.. — подпрыгнул Вадик. — Это друза так друза!

Лучи солнца, разбившись о хрустальную друзу, стали розовыми, фиолетовыми, желтыми… Друза — это дружба кристаллов. Длинные прозрачные шестигранники, вершины которых отсвечивали аметистовой синевой, были точно впаяны основаниями в плоский кусок молочно-белого кварца, составляли с ним одно целое — цветущий хрустальный куст. Сколько миллионов лет назад вырастила его природа, чья счастливая рука выломала его из стенки пещеры? И вот сверкает перед восхищенными ребятами завидный подарок горных недр.

— Поздравляю с удачным походом и благодарю за подкрепление для школьной минералогической коллекции, — сказал директор. — Имейте в виду, товарищи, что первого сентября краеведческий кабинет должен быть открыт!

Роман скомандовал цепочке «вольно», и всё зашумело. Встречающие бросились к экскурсантам и помогли им разгрузить машину, доставившую тяжелые рюкзаки со станции. Тут же начались расспросы в рассказы.

— Эта друза у председателя колхоза в кабинете на письменном столе стояла, — сказал Толя Самохин.

— А раньше горщики Малой Мурзинки ставили такие штуки на завалинках под окнами для красоты, — добавил Коля Самохин. — Мы с Толькой об этом у Мамина-Сибиряка читали.

Очарованная Женя Полукрюкова осторожно провела пальцем по грани самого длинного кристалла.

— Будто сирень в саду… — шепнула она мечтательно.

— Ага, пялишь глазки на камешки! — под шумок свел с нею счеты Вадик. — Теперь видишь, что́ лучше — наши камешки или ваша глина. Эх ты, глиняная половчанка!

— Девочка, погрызи леденчик… — Чернявый Вася Марков протянул Жене красный леденец. — Попробуй — спасибо скажешь.

Женя заложила руки за спину:

— Не хочу! Он грязный, из кармана.

— Зато, ох, и вкусно! Я сам его съем, если ты гордая.

Вася чуть-чуть прикусил леденец боковыми зубами и так сладко зажмурился, что все рассмеялись.

— Это… это, наверно, каменный леденец, да? — догадалась Женя.

— Что ты, Марков, лезешь в глаза со своим турмалином! — сказал другой экскурсант. — Рекомендую черный хрусталь морион. Это вещь! Я его на отвале шахты Маломальской нашел. Посмотри, Гена, хорош?

Рослый подросток в спортивных трусах я в красной майке с белой оторочкой подбросил кристалл на ладони и осмотрел его, вертя перед глазами.

— Стоящий, — одобрил он. — Ты его обмажь тестом и положи в горячую печь — камень золотистым станет, куда там раухтопазу!

— А ты зачем тут, Фелистеев? — подлетел к нему Паня. — Пришел камешки выменивать? Ничего у тебя не выйдет, отчаливай! Наши кружковцы менкой не занимаются, сам ищи камешки для своей коллекции.

— Кто это пищит! — Гена обвел ребят взглядом, как бы не замечая Пани, потом возвратил камень кружковцу и спросил: — Скажи, разве я хотел меняться камнями?

— Нет, и разговора об этом не было, — признал обладатель мориона. — Чего ты, Панёк, налетаешь на честных людей?

— То-то! — закрепил Гена. — А кто пищит, что я сам в поиск не хожу? Разве я не нашел два железных кошелька? Только я своими находками не хвастаюсь, как некоторые другие.

Слова Гены вызвали смешки ребят.

— Да, ходишь в поиск, ходишь! — выпалил Паня. — По чужим угодьям побираешься, находишь то, что не тобой положено да плохо лежит.

— Кто в наше халцедоновое угодье забрался? — напомнил Вадик. — Выследил нас с Панькой, когда мы за Олений брод шли, и, пожалуйста, нашел халцедонки!

Эта справка, конечно, была неприятной для Гены, тем более что теперь сочувствие ребят перешло к Пане и кто-то сказал: «Хорош старатель за чужой счет!»

Румянец залил лицо Гены.

— Интересно знать, кто это подарил Пестову и Колмогорову все самоцветные угодья в Железногорске? — спросил он. — Я сам халцедоны за Оленьим бродом разведал и оттуда не уйду. При всех говорю и заявляю. Точка!

— Посмотрим, посмотрим!.. — угрожающе произнес Паня.

— Посмотришь — так увидишь! — презрительно бросал Гена. — А вот мы, верное дело, не увидим, как знаменитый добытчик-горщик Пестов найдет малахит. Где твой малахит, Пестов? На чем Гранильная фабрика фамилию твоего батьки напишет? Наобещал, нахвастался малахит достать, а теперь клянчишь у ребят камешки, что дома завалялись.

— Пестов малахита найдет сколько надо, а тот, кто ему мешает, тот дубина и ничего больше! — выкрикнул Паня.

Быстро, одним движением обернулся к нему Гена; под длинными ресницами блеснул огонек, но тотчас же Гена сдержался, пожал плечами и, покачиваясь, как подлинный футболист, направился к школьным воротам.

Почему неуступчивый Гена Фелистеев оставил поле брани? Паня оглянулся и увидел Николая Павловича и Романа.

— Пестов, иди сюда, — подозвал его Николай Павлович. — Продолжаешь воевать с Фелистеевым? Что там у вас?

— А чего он… — с трудом выговорил Паня. — Нил Нилыч у старателей подходящего камня для доски почета не достал… Я говорю ребятам, чтобы посмотрели дома, может где-нибудь малахитинки завалялись, а Фелистеев подучивает их малахита не давать…

— Ему-то что? — удивился Роман.

Смущенный Паня замялся, но Николай Павлович и Роман ждали ответа, и пришлось сказать все:

— Генка выдумал, что я для хвастовства взялся камень искать, потому что… мой батька будет первым на доске почета… Врет он!.. Я для нашего рудника и для Гранилки ищу… И хвастаюсь я теперь меньше, хоть кого спросите…

— Меньше не всегда означает мало, — заметил Роман.

— Старая история! — с досадой проговорил Николай Павлович.

Насупившись, Паня смотрел себе под ноги.

В середине прошлого учебного года директор школы Илья Тимофеевич представил пятому классу «Б» нового классного руководителя — преподавателя географии Николая Павловича Максимова.