Наверное, Абу приятнее сейчас побыть самому с собой. Вопросов старались ему не задавать, хотя для Лены, известной почемучки, это было не просто: «Абу, а почему этот мост такой длинный, а почему этот дом такой высокий?..» В этот раз Лена была серьезна и сосредоточенна. Иногда доставала из сумочки блокнот и быстрыми движениями карандаша делала в нем какие-то зарисовки.

Мы молча постояли около пруда, по которому плавали белые лебеди, а в темноватой воде медленно скользили жирные карпы. Выйдя из парка, прошли мимо дворца президента, побродили по старым и тихим улицам. И вдруг оказались на довольно просторной площади, над которой возвышался большой старый дом. Ничего в ней особенного не было, в Варшаве видели площади покрасивее и поновее, но Абу сказал:

— Вот что, друзья мои! Я обязан кое-что объяснить. А то вы, должно быть, думаете: странным стал вдруг наш Абу, присмирел, как провинившийся школьник. Мы с вами друзья, и у меня от вас секретов нет.

Он показал на большой серый дом.

— Вот этот дом имел когда-то для меня немалое значение в жизни. Видите в нем книжный магазин? Он и тогда, двадцать пять лет назад, существовал. В этом магазине в то время работала библиографом девятнадцатилетняя девушка. Она полька, но имя у нее французское — Жаннет. Она была моим большим другом. Познакомились мы при обстоятельствах необычных. Я вел военный «газик» в город Еленю-Гуру по польским Судетам. Ехал туда по делал службы. Вдруг вижу: по крутой и мокрой от дождя горной дороге бежит навстречу девушка — пальто распахнуто, волосы под дождем слиплись. Бежит и размахивает руками, требует, чтобы остановился. Я затормозил. Девушка, задыхаясь, кричит: «Дальше ехать нельзя! На дороге завал у самой пропасти». Так Жаннет спасла меня от верной гибели. Дело в том, что в те годы в Польше, как сейчас в Италии, еще действовали недобитые фашисты — поджигали в деревнях амбары с зерном, портили станки на заводах, нападали на государственных работников, польских и советских военных. Они-то и устроили на крутой горной дороге завал из старых деревьев. А перед завалом асфальт вымазали машинным маслом. Расчет был простой: шофер, выехав из-за крутого поворота дороги, вдруг увидит на спуске на недалеком расстоянии завал, станет тормозить, колеса заскользят по замасленному асфальту, и машину понесет под уклон прямо в пропасть. Вот так задумали враги! Видно, кого-то важного ждали. А оказался простой солдат. Я сейчас не гулял бы с вами, друзья мои, если бы не Жаннет. В горах девушка оказалась вместе с туристами-студентами. Они совершали по Судетам многодневный поход. Из туристского лагеря, который располагался в том самом районе, послали Жаннет за солью в недалекую горную деревушку. Возвращаясь назад, она обнаружила на дороге завал и поняла: кому-то угрожает опасность.

Мы вдвоем разобрали завал, и потом я отвез Жаннет в ее лагерь. Так мы познакомились, а потом и подружились. Каждый раз, когда я бывал в Варшаве, обязательно заходил в магазин, где она работала. Иногда мы гуляли, чаще всего в Лазенковском парке…

Абу минуту помолчал.

— А потом расстались. Закончился срок службы в армии, и меня отправили на родину…

— И больше никогда не виделись? — удивленно спросила Лена.

— Никогда!

— А почему? — спросил я. — Вы же были друзьями? Почему не приезжали друг к другу в гости?

Абу грустно улыбнулся:

— Так уж, Антоша, у нас случилось…

Лена вдруг схватила его за руку:

— Пойдемте в магазин! Вдруг Жаннет еще работает там?

Абу недоверчиво покачал головой. Но Лена настаивала, и он подчинился. Когда мы шагнули за широкие стеклянные двери и Абу взглянул на стоящих за прилавками продавщиц, то по выражению его лица стало ясно: ее здесь нет!

— А может быть, она сегодня выходная? — предположила Лена. — Спросите!

Абу нехотя подошел к одному из продавцов.

— Жаннет Шадзевска? Нет, не работает здесь. — Молодой продавец наморщил лоб: — Подождите, подождите! — Он жестом остановил Абу, который уже сделал шаг к двери. — Подождите! Кажется, она у нас работала года четыре назад… Да, да, такая невысокая, светленькая, с ямочками на щеках, верно?

— Верно! — тихо подтвердил Абу.

— Пройдите к нашей заведующей пани Фолта, она наверняка даст вам телефон пани Шадзевской.

Через несколько минут Абу вышел из кабинета заведующей. В руке у него был листок.

На улице Абу сказал:

— Подождите минутку! — и решительно двинулся к телефонной будке.

Что рассказать еще? Наступал вечер, и нам уже пора было ехать на вокзал. Мы и поехали. Вокзал необыкновенно красивый: стекло, алюминий, полные света просторные залы, бесшумные эскалаторы, широкие и длинные перроны — и все это под землей, под городскими улицами.

Нашли свой перрон, с которого поезда уходят на север. Нашего экспресса еще не было, мы с Леной спокойненько устроились на скамейке. Но Абу не сел, стал расхаживать по перрону. Вид у него был такой, что лучше не спрашивать. Мы еще никогда не видели Абу таким нервным и напряженным.

Через пятнадцать минут пришла Жаннет Шадзевская. Вернее, не пришла, а прибежала. Мы ее увидели еще издали и сразу догадались, что это именно она. Женщина шла в нашу сторону и вглядывалась в лица стоящих на перроне людей. Абу она увидела издали, крикнула: «Андрюша!» Он вздрогнул, откинул голову назад и шагнул к ней навстречу.

Они долго о чем-то говорили, потом Абу нас познакомил со своей подругой. Жаннет оказалась милой женщиной с добрым лицом и темными усталыми глазами. Когда улыбалась, то на щеках появлялись ямочки. Мне она понравилась. Особенно ее улыбка. Казалось, что Жаннет мы знаем давным-давно. Мы с Леной решили: Абу и Жаннет должны поговорить. Поэтому подошли, якобы очень заинтересовавшись, к светящемуся табло на стене, которое все время сообщало пассажирам об убывающих и прибывающих поездах. Мы стали внимательно рассматривать это табло, а когда надоело, то принялись глазеть на пассажиров. Иногда украдкой я поглядывал на стоящих поодаль Абу и Жаннет. Лена несколько раз дергала меня за рукав и шипела: «Не смотри! Неприлично! Ты их смущаешь».

А потом по радио сообщили, что наш поезд отправляется через минуту. Абу крикнул, чтобы мы заходили в вагон, а сам стоял на перроне до последнего мгновения, потом вдруг схватил руку Жаннет, поцеловал и вскочил в вагон.

Через окно мы видели в толпе провожающих Жаннет, Губы ее улыбались, на щеках темнели ямочки, но глаза, казалось, стали еще больше и печальнее.

Поезд миновал туннель, который вывел его в пригороды Варшавы, прогрохотал на стрелках товарной станции и стал набирать скорость, устремляясь на север. А Абу все стоял у окна и смотрел в темное стекло невидящими глазами. И мне почему-то в этот момент было очень грустно. Лене тоже.

Потом Абу, словно очнувшись, с неожиданной строгостью приказал:

— Спать, спать! Завтра рано утром — Гданьск!

Все произошло неожиданно. С вокзала в Гданьске приехали в порт, отыскали среди моторных лодок, баркасов и яхт, причаленных к пристани, нашу «Мечту», чтобы готовить ее к отплытию. Абу сказал:

— Курс возьмем на юг, к Черному морю, в Крым. Пора и возвращаться. А то бабули наши там заждались.

Только начали приводить яхту в боевую готовность, как неожиданно явились гости: три юноши и две девушки. Один за другим прыгнули с пристани на борт яхты. Самый старший по виду, усатый парень строго спросил:

— Это вы доставили в Варшаву магнитофонные пленки Збигнева Лясоты?

У него был такой тон, будто он нас в чем-то уличал.

— Мы… — сказал Абу.

Молодой человек удовлетворенно кивнул:

— Объявляетесь почетными гостями газеты «Штандар млодых» и гданьского яхт-клуба.

Вот так мы попали в историю, которая втянула нас в новые приключения. Оказалось, что сегодня в полдень вГданьске стартуют международные гонки морских яхт, так называемая «Балтийская регата». В гонках участвуют тридцать яхт, на которых спортсмены-одиночки из Польши, ГДР и Швеции должны пройти наперегонки из Гданьска в столицу Швеции — Стокгольм. Так вот, газета «Штандар млодых», одна из организаторов регаты, предлагает Андрею Борисовичу Утехину принять участие в судействе. Стало быть, придется отправиться в Стокгольм. Для организаторов регаты будет большой радостью, если такой опытный капитан и яхтсмен войдет в судейскую коллегию.