– Все, мужики, сваливаем, – поторопил я. – Медяк, что у тебя с оружием?

– Порядок. – Он закинул рюкзак с цацками за спину и взял в руки абсолютно целый ПКМ. И когда только успел его откопать? – Во, видал, Бедуин, какого красавца себе надыбал?

– А потянешь? – Я имел в виду вес пресловутого красавца. Конечно, Медяк, сразу видно, мужик не хилый, но чтобы стрелять на ходу из ручного пулемета, нужна еще и сноровка.

– Потяну. Не впервой, – отмел мои сомнения Медяк.

– А патроны есть?

– Два комплекта. – Он показал две сменные металлические коробки защитного цвета с уложенными внутри пулеметными лентами.

– А сошки?

– А может, тебе еще и сисястую бабу в придачу? – ухмыльнулся Медяк. – Нету сошек. Да и на хрена они мне?

– Ну, как знаешь… Малой, поступаешь в пулеметный расчет. Будешь помощником Медяка, – полушутя распорядился я.

– А что надо делать? – растерялся Малой.

– Не мешать! – отрезал Медяк. – Бедуин, я с напарниками не работаю.

– Ну, как знаешь, – повторил я. – Уходим, мужики. Док, держись ко мне ближе. На рожон не лезь и не забывай про щит с невидимками.

На этот раз далеко уйти нам не дали – из-за хижин скользнули несколько едва видимых, будто сделанных из стекла фигур.

Перешедшего в режим невидимости хуги можно худо-бедно различить лишь во время движения, но если он замирает неподвижно, то полностью растворяется в окружающем ландшафте.

– А-а-а! Суки! – Медяк завопил во всю силу легких, подбадривая себя, и саданул широкой злой очередью.

Пулемет в его руках заплясал, задергался. Тезка переоценил свои силы и сейчас с трудом справлялся с отдачей. И все же его титанические усилия принесли свои плоды – воздух окрасился кровью, раздались вопли, а затем трое «голодных» стали видимыми. Один из них, грудь которого напоминала решето, рухнул замертво на землю. Готов. С такими ранами даже хуги не живут. А двое других «голодных» получили несмертельные ранения, и у них наверняка уже включился процесс регенерации. Они потому и стали видимыми. Когда идет регенерация, способность «стелс» пропадает.

Раненые хуги попытались скрыться за хижинами, но точная очередь Дока сняла одного. Пыра выстрелил во второго. Промазал. И тут же был вынужден переключиться на другие цели.

Так, ощетинившись свинцом, мы бодрой рысью двигались по селению. Впереди, точно бронеход, пер Медяк с ручным пулеметом. По сторонам его прикрывали Док и Малой, а мы с Пырой защищали тыл.

Наш шальной прорыв увенчался успехом – без потерь мы выскочили на площадь перед алтарем.

Шамана, естественно, здесь уже давно не было. Небось сбежал одним из первых, паскуда. Точнее, сбежала. А вот Кузя был. Ему, видно, дали выпить какой-то наркотический настой, потому что он по-прежнему пребывал в сознании. Гарпун уже вытащили, рану прижгли, чтобы остановить кровь. Левшу положили на плоский камень для жертвоприношений, а вокруг головы разместили дугой шесть желтых кубиков.

Остальные блестели золотыми гранями в черном круге выжженной земли под парящим камнем, вернее, огромным базальтовым шаром. Висела эта многотонная махина примерно на высоте трех метров и выглядела настолько неподвижной, что казалось, она покоится на невидимом постаменте. Зрелище не только чуднóе, но и вызывающее иррациональный трепет.

Кубиков на земле было много. Пока еще мы находились далековато от алтаря – на другом конце площади, но мне показалось, что их там десятков пять, не меньше. Хуги начали выкладывать из них какой-то сложный узор, но закончить не успели. Рядом лежали три цацки: леденец, перышко и огневик-камень. Интересно, они тоже нужны, чтобы активировать спрятанный в кубиках источник энергии?

Те же мысли обуревали и Дока. Он пожирал глазами и кубики, и цацки, но сломя голову бежать к ним через площадь не спешил. И правильно делал. Сейчас нельзя отрываться от коллектива и ломать боевой порядок. Действовать нужно всем вместе, прикрывая друг друга.

А вот Гарик Малой столь разумной осторожностью похвастаться не мог. Забыв обо всем, он бросился к брату:

– Кузя! – но тут же остановился, наткнувшись на невидимого хуги.

– Куда?! Назад! – Вася Пыра попытался прикрыть Гарика огнем, но автомат заклинило и вместо очереди раздался один-единственный выстрел.

Воздух перед Малым окрасился кровью – Васина пуля попала «снежному человеку» в грудь, но не убила и даже не остановила. Хуги взмахнул широченной лапищей и отвесил Гарику такую затрещину, что Малой отлетел на несколько метров в сторону и распластался, оглушенный. Мы с Доком добили «голодного», но Гарику помочь уже не смогли – другой хуги подскочил к парню и со всей силы ударил его ногой по шее, сплющивая, ломая кадык и позвонки, разрывая трахею и гортань. Тело Малого дернулось в предсмертной агонии.

– Все. Сгорел, пацаненок. Эх, жизнь-подлюга! Малой-то раньше брата ушел. А Кузя еще живой, – прокомментировал Пыра.

Серёня Медяк завопил и дал широкую очередь по площади, разгоняя хуги. Лицо тезки покраснело от натуги, к тому же нагревшийся от интенсивной стрельбы пулемет наверняка обжигал ему руки. Но главное Медяк сделал – позволил-таки нам прорваться за очерченный кольями круг алтаря.

– Пацаны, прикройте меня! Я перезаряжаюсь. – Медяк присел на землю, опуская рядом ПК.

Я занял позицию возле камня, на котором лежал Кузя. Тот скосил глаза – узнал.

– Ну, привет, бродяга… Вот где свиделись… – в перерывах между очередями поздоровался я.

Кузя в ответ мигнул: дескать, да, кто бы мог подумать, что все так закончится, а потом вопросительно заметался взглядом, будто спрашивая: где Малой?

– Нету его… – Мой голос потонул в треске пулеметной очереди.

Медяк перезарядился, занял позицию на земле, рядом с почерневшим выжженным кругом под нависающим камнем. Пристроил пулемет на сбитые с кольев черепа вместо сошек и предложил Зинчуку:

– Давай, Док, сгребай золотишко, а мы тебя прикроем. Да пошустрее, блин!

Зинчука подгонять и не надо было. Он принялся ползать по выжженной земле и ловко сгребать кубики в захваченный для этой цели пустой рюкзак, зорко поглядывая по сторонам и отстреливая слишком близко подобравшихся хуги.

Впрочем, «голодные» на рожон не лезли. Они выжидали благоприятного момента для удара – как это получилось с Малым.

Нет, кем-кем, а дураками «снежные люди» точно не были.

Внезапно неподвижный до сих пор камень дрогнул и резко просел вниз, не долетев какого-то метра до земли. К счастью, никто не пострадал. Док стоял не в полный рост – ползал на карачках, собирая золото. Пыра и Медяк были чуть в стороне, а тезка к тому же вообще распластался на земле за пулеметом.

Каменный шар, зависнув на метровой высоте, стал издавать странные свистящие звуки и мелко-мелко дрожать, будто из последних сил удерживаясь в воздухе. На земле под ним оставалось еще более десятка кубиков – почти четверть от общего количества.

– Уходи оттуда, Док! – завопил я. Хватит с него и того «золота», что успел собрать. Если не уйдет, утащу силой!

Но силовых мер с моей стороны не понадобилось. Зинчук, конечно, был подвинут на своей обожаемой науке, но жить-то он хотел, поэтому шустро выбрался из-под шара.

– Куда?! – завопил на него Медяк. – А остальное золото?

– Опасно. – Док указал на трясущийся камень.

– Фраер! В штаны наложил! – окрысился тезка. – Тогда я сам. Пыра, держи пулемет!

Вася занял место Медяка, а тот перекрестился и нырнул под шар. Принялся грести золотистые кубики вместе с землей и совать их за пазуху комбинезона.

– Мое… Это золотишко мое, – приговаривал он.

Шар трясся и свистел все сильнее.

– Брось! – закричал Пыра. – Серега, уходи!

– Сейчас… Еще один остался… – Ухватив последний из кубиков, Медяк на четвереньках потрусил из-под камня.

Он не успел совсем чуть-чуть – махина рухнула, придавив ему правую голень. Грохнуло, будто обвалился дом. Землю тряхнуло. И одновременно раздался дикий крик Медяка, заглушивший все звуки вокруг: и басовитое пение пулемета, и рассерженное стрекотание наших с Доком автоматов, и вопли возмущенных нашим поведением хуги.