Самолет на взлетной полосе. Привязываемся ремнями к креслам, взлетаем. Стюардессы объясняют маршрут: Москва – Рига – Копенгаген – Амстердам – Брюссель – Париж (без посадки, конечно); сообщают условия полета: высоту, скорость, продолжительность (3 ч 40 мин); объясняют правила поведения пассажиров, раздают пакеты на тот случай, если кто-то захочет «съездить в Ригу»; раздают завтрак, по-русски обильный: сухое вино, горячее блюдо, вода, кофе, апельсин. Вся суета наконец кончается, все замолкают и с нетерпением ждут посадки в Париже. Как всегда, в дороге царит «господин юмор».

В первый салон никого из летевших не пустили. Но мы с Анатолием Папановым обратили внимание на детальку, нас весьма заинтриговавшую: стюардессы проходили в тот салон с подносами, особенно щедро сервированными, вплоть до бутылки очень дорогого коньяка… Кто там? Кто он? От ответа стюардессы уклонялись. Но после их очередного посещения этого салона вдруг от имени загадочного пассажира к нему пригласили… Папанова и меня. Прошли. «Здравствуйте!» – «Здравствуйте!..» Удивительно знакомое лицо, но кто он? Ну, никак не могли вспомнить! Одет очень скромно: легкая куртка поверх рубахи без галстука, стрижка и прическа без претензий, простая, естественная манера поведения и речи. На куртке две Звезды Героя, медаль лауреата Ленинской премии, значок «Заслуженный мастер спорта», колодки пяти орденов Ленина, трех Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени, четырех Красной Звезды… Знаменитый, обаятельный… Но кто этот дядечка? Сам он не представляется! Интригует:

– Завтра состоится мероприятие, ради которого и лечу в Париж. Оно будет сниматься кино- и телестудиями, значит, послезавтра отчет о нем появится на экранах. Посетите любой кинотеатр и все узнаете…

Мы посетили кинотеатр – посмотрели «Огни рампы» Чарли Чаплина и из киножурнала «Новости» наконец узнали, кто наш знакомый. Ахнули от неожиданности и некоторого даже стыда… Очередные «киноновости» рассказывали о смотре самолетов вертикального взлета. Рядом с президентом Франции Шарлем де Голлем стоял на трибуне наш новый знакомый в той же куртке и без галстука, а голос за кадром (с нами был переводчик) сказал:

– Рядом с нашим президентом – вице-президент ФАИ Владимир Коккинаки.

Незаметно прошли 3 часа 40 минут. Самолет пошел на посадку. Наконец колеса нашего красавца ТУ-104 коснулись французской земли. Кстати, о земле. Редкие просветы (мы летели то над облачностью, то в облачности) все-таки давали возможность разглядывать Землю. А она была разной – то нашей, то датской, то голландской, то бельгийской и, наконец, французской. Но в то же время она всегда оставалась одной и той же Землей – землей, кормящей людей.

Как хорошо, если бы эта земля, кормящая разных людей продуктами питания, как можно скорее начала бы кормить разных людей одними и теми же духовными продуктами! Ей же, Земле, было бы лучше. Не дырявили бы ее большие снаряды, не травили бы ее порохом и газами. Ее просили бы и помогали бы ей – дарить людям как можно больше цветов и картошки, апельсинов и грибов, здоровых детей и ягод. На заводах и в институтах больше бы вырабатывать атомной энергии, но заключенной не в снаряды, а в батарейки и аккумуляторы, которые продавались бы везде и всюду, как семечки на одесском рынке. Из больших запасов военной одежды наделать бы ковров и ползунков для малышей… Скорее бы настало это время! Оно должно настать, ибо, в противном случае (так мне кажется), слово «настанет» на Земле может стать понятием «было» и некому будет «быть» и нечему «настануть».

Маленькая деталь, увиденная сверху: у нас в России, в стране, где живут люди, которых называют «красными», мало красных крыш, но как только перелетаешь границу, за которой живут люди, которых называли «белыми», – очень много красных крыш!

Нас встречали посольские работники, Луи Арагон, Эльза Триоле и Лиля Брик с Василием Катаняном. Много любопытных, много негров, кто-то (посторонние) преподнес несколько букетиков цветов. Не успели пожать встречающим руки, как на конвейере были поданы чемоданы. На автобусах поехали в советское посольство.

Первые впечатления (они почти всегда очень точные и наиболее запоминающиеся)… Крыши Парижа! Все они вроде бы разные и в то же время одинаковые, типично парижские: ломаные по линиям, со множеством дымоходов, похожих на горшки для цветов! Каждая улица кажется новой и в то же время типично парижской: если маленькая, то, как правило, уж очень захудалая, серая; если средняя, та с деревьями и скромными рекламами; если большая – то шикарная, броская и буквально распухшая от «кричащих» реклам.

Более серьезное восприятие Парижа начнется, конечно же, после ознакомления с архитектурными шедеврами, с историческими местами, с разными людьми, с посещения ночных баров и кафе с сеансами стриптиза, с посещения мест сборищ проституток, с особняками миллионеров, Булонским лесом, Лувром, Версалем… Вот тогда наверняка наступит ощущение необычайного разнообразия всего того, что показалось однообразием.

«О, Париж! Ты заключаешь в себе одном больше добродетелей и преступлений, чем весь остальной мир!»

«О, великий город, не ты ли сам загадочная эмблема вселенной?.. Здесь бодрствует веселье, там спит изнемогший труд… направо – песня счастливых, улыбка любви, золотые мечты и бесконечные миражи надежды, налево – горе и слезы страдальцев…»

(Размышления Армана, героя романа Понсон дю Террайля «Таинственное наследство»)…

Французы одеты очень скромно, менее броско, чем москвичи. Мужчины все в пиджаках и при галстуке – все-все (наш артист Андрей Крюков, приехавший в совкуртке, – самый «заметный» человек в Париже, в смысле незаметный). Вообще-то французы очень похожи на русских, только меньше светлых голов, и они, как это ни странно, производят впечатление более спокойных людей, чем русские, менее торопливы, проводят много времени, сидя в кафе-бистро, которые «зазывают» тебя буквально через каждые 100–150 метров.

В посольстве нас принимает советник по культуре Валентин Вдовин. Говорит, что нас должны принять неплохо, так как здесь Маяковского любят, знают. Много русских эмигрантов с любопытством относятся к названию нашего коллектива – «Театр сатиры»: хотят услышать и увидеть, как это советские в капиталистической стране будут заниматься самокритикой. Здесь всегда высоко котировались наши русские цирк, балет, певцы и певицы, драматические театры. Французы уже не мыслят проводить театральную весну – традиционный смотр театров всего мира – без советского коллектива! Но – Театр сатиры?! Это ново!

Бегло осматриваем роскошный старинный дворец графа Эстре, в котором размещается посольство (кстати, в этом дворце и раньше находилась резиденция царских послов, так что это «древняя русская земля»).

Покидаем «русскую землю», садимся в автобусы, прибываем на бульвар Рошешуар к отелю «Карлтон» (новый хозяин отеля недавно приехал с содержанкой из Бразилии и купил этот отель). Посол во Франции распорядился поселить нас в этой гостинице, и, что самое неожиданное, она находится совсем рядом с площадью Пигаль, которой нас пугали в течение месяца на московских инструктажах. На недоуменный вопрос одного из наших «водящих руками»: «Как же так? А нам в Москве…» Получили исчерпывающий ответ посла: «Да не слушайте вы дураков! Ходите куда хотите, чувствуйте себя как дома… Никаких тут провокаций не бывает, а если и будут, то никакие инструктажи их не остановят!» «Водящий руками» наверняка подал куда надо «сигнал» (в порядке патриотизма и бдительности). Наверняка! Доказать не могу, но убежден в этом! (На меня несколько томов кляуз и доносов сотворено – знаю эту механику и авторов чую, как навоз у коровника!)

Мы с артистом Олегом Солюсом поселены в номере на две персоны с ванной, который стоит 52 франка (что очень дорого – это стоимость 52 литров столового вина), но как оказалось, ничего из себя не представляет. В наших московских гостиницах (самых захудалых) – таких сереньких номеров немного.