— Покормить… — Слово проникло в мою голову, когда я взглянула вниз на Кристоффа и поняла правду, поняла, почему он был в таком состоянии. Он ничего не ел, даже животную кровь, как он упоминал, с тех пор как мы были разлучены.

Я баюкала его голову у своей груди, неуклюже пытаясь прижать какую-нибудь часть моей анатомии к его рту, но он сжал губы и отвернулся от меня.

— Пожалуйста, Кристофф, — нежно сказала я, испытывая неудобство, будучи вынуждена к такому сокровенному акту перед другими. — Я действительно не хочу, чтобы ты умер.

— Лучше это, чем альтернатива, — сказал он, его голос был слабым и хриплым.

Боль пронзила меня, но я проигнорировала ее.

— Ты ненавидишь меня так сильно, что скорее бы умер, чем выпил мою кровь? — Прошептала я в его ухо.

Его глаза снова открылись, с замешательством в их глубинах.

— Я не ненавижу тебя. Это для тебя я готов отдать свою жизнь.

— Для меня? Я только что сказала, что не хочу, чтобы ты умер.

— Айда, ребята. Предоставьте им немного уединения. — Я бросила взгляд вверх, когда Элли потянула своего вампира за дверь, Себастьян неохотно последовал за ними. — Ты можешь прекратить глядеть так подозрительно, Себастьян — это же ясно, что Кристофф не в том состоянии, чтобы сбежать, даже если бы захотел.

— Я не думаю, что мы должны оставить их наедине, — упрямо сказал он.

Элли приостановилась в дверном проеме.

— О, действительно? Думаю Белле понравиться то, как другие будут наблюдать за твоей кормежкой?

Себастьян взглянул задумчиво, и не сказав ни слова, закрыл дверь, оставив меня наедине с моим умирающим вампиром.

Я посмотрела вниз на него, встречая его пристальный взгляд.

— Я не имею понятия, почему ты так настойчиво мучаешь себя, но уверяю тебя, в этом нет необходимости. Они все ушли, так что ты можешь пододвинуться и поесть.

Легкий стон соскользнул с его губ, когда я изогнулась над ним, предоставляя ему доступ к своей шее.

— Я сожалею, что так банальна, но это очень легко, — сказала я ему, когда склонила свою голову немного в сторону.

Он застонал, его дыхание было горячим у моей шеи, его щетина, которая через несколько дней доросла бы до бороды, посылала легкие уколы электричества по моей коже.

— Ради Бога, прекрати бороться с этим и просто…

Боль проникла в мою шею, горячая и быстрая и вновь так же скоро, что я едва помнила ее, устремились ощущения это сопровождавшие. Я крепко удерживала Кристоффа, когда его тело приветствовало мою животворную кровь, радостные ощущения от того, как она текла в него так замечательно, что я также разделила это. Я придерживала его, позволяя ему пить из меня, насыщая непреодолимую нужду, что привела его так близко к смерти. Держа его голову, что, казалось, равнялось часам, дням, но я знала, что в действительности прошло только несколько минут.

—  Dio [13], - наконец выругался он, его язык был таким же жарким как пламя, когда он ласкал им рану на моей шее.

Я сместилась назад достаточно, чтобы посмотреть на него. Я хорошо помнила из прошлого опыта, что акт питания был очень чувственным, делая нас обоих склонными к мыслям сексуальной природы. Я предполагала, что с Кристофом, так близким к смерти, никто из нас не сыщет в этот раз ничего, лишь чисто спасающее жизнь действие, но когда я взглянула вниз на его лицо, мной внезапно овладело желание.

Он, должно быть, разделял мою мысль, потому что чуть заметная улыбка замерцала на его губах.

— Боюсь, я разочаровал бы тебя, если бы мы попытались. По крайней мере, пока у моего тела не было времени, чтобы переработать кровь.

Я освободила его со своих коленей, смущенная, что он мог так ясно прочитать мой интерес. Вместо этого я осмотрела его, с облегчением замечая, что серый оттенок его кожи исчез и линии его лица все еще суровые и резкие, немного смягчились.

— Ты выглядишь чуточку лучше.

Он расслабился в сидячем положении около стены, и сказал: — Благодаря тебе.

— Пожалуйста.

Он подождал мгновение, потом покачал головой.

— Если бы ты только знала, что наделала.

— Спасла твою жизнь, имеешь в виду? Я — женщина Кристофф. Я имею тенденцию быть кормилицей. Как ни мало я нравилась тебе, ты, конечно, не можешь ожидать, что я буду так бессердечна, что позволю тебе умереть, когда в моих силах помочь.

Он нахмурился, не редкое выражение для него.

— Почему ты продолжаешь говорить это? Я думал, у нас было это несколько месяцев назад.

— Было что? — Я поднялась на ноги, поправляя платье. Все мое тело гудело, как будто было наполнено электричеством, ощущение зуда вдоль моей кожи было странно приятной формы.

— Ты настойчиво притворяешься, что я испытываю неприязнь к тебе. Я же говорил тебе прежде, что это не правда.

— Не могу сказать, какое облегчение услышать, что ты не активно ненавидишь меня, — пренебрежительно сказала я, не желая угодить в дискуссию относительно наших эмоций. — Я считаю, что мы оба знаем, что ты точно не залаял от радости, что я твоя Возлюбленная.

— Не больше чем ты, — сказал он, прищурив на меня глаза. — Ты думала, что была Возлюбленной Алека.

Невысказанное обвинение тяжело повисло в воздухе. Я отвернулась и побрела к окну, оттянув в сторону тонкую занавеску, чтобы взглянуть на Вену. Солнце садилось, свет начинал идти вверх и вниз по улице, когда люди, обычные люди спешили к их домам и любимым. На мгновение тоска столь сильная, болью охватила меня. Я хотела быть одной из тех людей. Я хотела любящего мужа, веселых детей и дом, который излучал счастье и довольство.

Но я не была нормальной. Со вздохом я позволила занавеске упасть. Я больше не была нормальным человеком и единственный мужчина, которого я могла бы быть в состоянии любить, никогда не отдал бы мне свое сердце.

— Итак, с этой минуты мы связаны на целую вечность, ты скорбишь по своей мертвой подруге и я потеряла Алека, потому что связана с тобой, а не с ним. Подчас, ты должен признать, что реальная жизнь — гадюшник, но я предполагаю, что мы ничего не сможем с этим поделать. Я справлюсь с этим, ты будешь заглядывать ко мне для быстрого укуса и еды, всякий раз, когда устанешь от диеты или питья животной крови?

Кристофф затих на мгновение, прежде чем несколько неустойчиво подняться на ноги. Я сделала шаг к нему, готовая помочь, если необходимо, но он держал твердой хваткой спинку кресла. Кровь, очевидно, делала свою работу, потому что он выглядел сильнее с каждой прошедшей минутой.

— Ты действительно не знаешь, что происходит, не так ли? Ты воспользовалась мной.

— Каким же образом? Как ты воспользовался мной прежде.

Его лицо было тщательно лишено эмоций, но он не был в состоянии помешать им, ярко гореть в его глазах.

— Я говорил тебе прежде, что Темный может питаться только от его Возлюбленной.

— Которая очевидно не совсем истинная, так как ты существуешь без меня, — указала я.

Его губы сжались.

— Это я был в состоянии сделать, просто потому, что ты не покормила меня после того, как Воссоединение было закончено. Теперь, когда это сделано, мое тело не перенесет любой крови, кроме твоей. Мое существование теперь зависит от тебя. Тут будет не заглядывание к тебе. С этого времени и впредь, мы не сможем быть разделены больше, чем на несколько дней без самых ужасных последствий для меня.

Я уставилась на него, когда понимание расцвело в моем бестолковом уме, мое сердце опустилось от осознания того, что я только что привела в движение.

— Ад, — сказала я более буквально, чем фигурально.

Моя жизнь была адом — такой трудной, когда у меня не было возможности связаться с Кристофом за последние два месяца, но по крайней мере, мне удавалось иметь своего рода подобие жизни. О, он часто посещал мои сны, и я была склонна к странной депрессии, когда размышляла о нем, но все это, я была уверена, исчезло бы со временем. А теперь…милый Боженька, как я должна была справиться с присутствием его в своей жизни каждый день?