В эту ночь Эстелл вспоминала множество вещей о Стивене, которые не приходили ей в голову, с тех пор как она его узнала. Его своеобразный юмор, проявлявшийся в самые неожиданные моменты, даже во время занятий любовью, ставил ее в тупик. Но когда позднее она подумала, сколько других женщин были близки с ним, сердце ее наполнилось болью.

— Эстелл, ты не спишь? — сонно спросил он, оторвав голову от ее груди.

— Ммм… — Боль была быстро вытеснена радостным подъемом, и Эстелл вновь вернула его голову на место.

— Я сейчас кое-что скажу тебе и хочу, чтобы ты неукоснительно следовала моим инструкциям, не задавая никаких вопросов. Слышишь?

— Слышу, сэр! — подобострастно хихикнула она в ответ.

— Прекрати это глупое хихиканье!

— Извините… сэр!

— Я не шучу, — прорычал он, проводя в качестве предупреждения колючим, как наждак, подбородком по нежной коже ее груди.

— Я тоже, — рассмеялась она. — Жду твоих инструкций!

— Хорошо. Сейчас я подниму голову…

— Что поднимешь?

— Эстелл! И когда я сделаю это, ты должна будешь повернуться на правый бок…

— Ты не ошибся — не на левый?

— Эстелл!

Он приподнялся, и строго в соответствии с его инструкциями она повернулась на правый бок. Стивен соскочил с кровати.

— Нет! — зарычал он, когда Эстелл попыталась подсмотреть, что он делает. — Не двигайся!

— Мне, наверное, следовало опять улизнуть ночью, — слабо возразила она, — прежде чем ты превратишься в деспота!

— Я тоже пытался сделать это утром… В результате мне пришлось применить обходной маневр. А как иначе я мог вырваться из твоего плена? — спросил он с возмущением. — Теперь я собираюсь поставить под душ то, что от меня осталось, после чего, если хватит сил, как-нибудь сползу по лестнице и приготовлю завтрак.

— Стивен, я…

— Шоколадный торт со сливками! — долетел до нее смех из коридора.

Эстелл взяла себя в руки и направилась во вторую ванную комнату. Стоя под душем, Эстелл всласть наплакалась. Итак, она опять ввязалась в быстротечное приключение с мужчиной, чувства которого свелись лишь к пожеланию ей счастливой полнокровной жизни! Такого горя она даже не могла себе представить…

Но ведь именно она пошла за совершенно незнакомым человеком в эксцентричной надежде, что секс без обязательств чудодейственным образом излечит ее душевную травму… Кто она такая, чтобы упрекать этого незнакомца, который лишь продолжил то, что начал три года назад?

Она вздрогнула, услышав отдаленный звон. Он раздался дважды, прежде чем она достигла лестницы.

— Завтрак для мадам готов! — возвестил Стивен, стоявший у подножия лестницы с латунным гонгом в руке. — И если мадам не соизволит явиться к столу прямо сейчас…

— Где ты нашел этот раритет? — засмеялась Эстелл, сбегая вниз. Она вдруг поняла, что бесполезно искать рациональные объяснения своему поведению. Жизнь, неделя или всего лишь час, — каким бы ни было время, отпущенное им, она проживет его на полную катушку до последней секунды, поскольку это, видимо, ее натура.

— Здорово, правда! — воскликнул он, кладя красивую вещицу на столик в коридоре. — Я нашел его в буфете. Линдси приобрела гонг, когда я был еще ребенком, чтобы не охрипнуть, созывая нас к столу.

Эстелл улыбнулась — ее сердце переполняла любовь.

Он отступил от нее на два шага.

— Чтобы сохранить дистанцию между нами, моя госпожа! — предупредил он с улыбкой. — Нам еще целый день работать, поэтому никаких нелепых выходок!

— А что ты называешь «нелепыми выходками»? — еле слышно прошептала Эстелл, входя за ним на кухню. — Мне… О нет! — простонала она, увидев на столе две одинаково огромные порции шоколадного торта и большие кружки сливок. — Стивен, ты шутишь!

— Я никогда не шучу с серьезными вещами! — с напускной важностью произнес он, а затем вздохнул: — О'кей, убери все это в холодильник, а я посмотрю, что смогу предложить тебе еще.

Когда Эстелл вернулась к столу, на нем уже появились вареные яйца и горка тостов.

— Великолепно! — воскликнула она и стала разливать кофе.

— Да, но мне не следует приучать тебя к этому! Боюсь, твой гипотетический мужчина не захочет так, как я, обслуживать тебя, не говоря уже о том, что и не сможет!

Эстелл заставила себя улыбнуться, хотя почувствовала острую боль.

— Если я пообещаю не привыкать, ты сможешь заставить себя приготовить еще несколько блюд?

— Ну что ж, — ответил он, сделав вид, что глубоко задумался, — это кое от чего зависит.

— От чего?

— От того, как ты будешь вести себя сегодня!

— Может быть, я и впрямь состою в дальнем родстве с твоей матерью, — прошептала она, — потому что вдруг поняла, что согласна пойти на многое, лишь бы ты продолжал готовить для меня вечно.

— Я искренне надеюсь, что нам не придется прибегать к понятию вечности, — пробормотал он загадочно. — Может быть, нам следует начать с небольшого отрезка времени, — добавил он.

— Как прикажешь тебя понимать? — спросила Эстелл, беря еще один тост. В ее глазах застыло недоумение, когда она попыталась представить себе, что он задумал.

— Просто подумай об этом, Эстелл, — ответил он, нахально улыбаясь, затем взял кружку и одним глотком допил кофе. — Мы сможем проработать целый день лишь в том случае, если ты будешь держаться от меня на расстоянии… а смотреть так, словно ты близко-близко!

— О, понимаю! — усмехнулась она. — Все зависит от меня, не так ли?

— Вот именно — только от тебя! — ответил он, вставая. — Поскольку у меня безвыходное положение: рядом с тобой я становлюсь совершенно безвольным… Прости, конечно, но должен поторопить тебя с завтраком, даже несмотря на то что он может оказаться последней моей стряпней. Мы уже и так засиделись!

Ни разу за весь день рука Стивена даже случайно не коснулась руки Эстелл, и он ни словом не обмолвился о ночи, проведенной с ней. В нем не наблюдалось стремления подвергнуть испытанию утверждение о том, что он теряет силу воли, когда оказывается рядом с ней. Эстелл это немного задело. Ее мысли приняли еще более печальный оборот, когда она напомнила себе, что он, в отличие от нее, не влюблен. Это объясняло, почему он смог так легко отделить день от ночи.

К тому времени, когда они вернулись домой после позднего ужина в ресторане, она убедила себя в том, что не привлекает его даже физически.

— Мне кажется, что сегодняшняя партия была одной из самых сложных, — вздохнул Стивен, входя в дом. — Но я очень горжусь тобой, — мягко добавил он, помогая ей снять пальто.

— Не понимаю почему, — тихо проговорила Эстелл, боясь взглянуть ему в глаза, чтобы не обнаружить сильного желания, охватившего ее. — По-моему, лучше такую партию отработать сразу, в один прием, чем утром опять начинать с нее.

— Это не совсем то, что я имел в виду, — сказал он, вешая пальто. — Завтра утром я приготовлю блюдо, от которого ты обалдеешь!

Она подняла на него глаза и в следующее мгновение оказалась в его объятиях.

— Я едва не сказал, что к ленчу, — невнятно пробормотал он, с трудом отрываясь от ее губ.

— Жаль, что не сказал! Это было бы замечательно! — выдохнула Эстелл, обнимая его так крепко, словно никогда не собиралась отпускать.

— Эстелл, ты не должна говорить подобных вещей! Завтрашний день полетит кувырком, если утром я вспомню твои слова! — тяжело вздохнул он и, подхватив ее на руки, закружил вокруг себя. — Я хотел отнести тебя наверх… — он поставил ее на ноги, — но потом решил, что лучше поберечь силы.

— В таком случае, может быть, мне отнести тебя? — предложила Эстелл, пряча лицо на его груди и чувствуя, что ее собственная грудь вот-вот разорвется.

— Нет, я не могу допустить, чтобы ты устала. Если хочешь, прими ванну, а я потру тебе спину, — предложил он, таща ее за собой вверх по лестнице. На полпути он остановился и вновь обнял ее. — Или я… Или мы можем просто отложить ванну на более позднее время!