Именно потому, что Горт видел ясно, пусть и не так дальновидно, как хотелось бы, нам всем удалось вырваться из Дюнкерка. Более способный человек, возможно, мог бы избрать другой план действий, скажем, попытаться отойти к реке Сомма, поддерживая контакт с французами. Сделай он это, и солдаты и офицеры БЭВ в конце концов оказались бы во Французской Северной Африке без оружия и снаряжения.

Горт ясно понимал, что должен по меньшей мере вернуть весь контингент БЭВ в Англию, причем с личным оружием. За это я выставляю ему высший балл и надеюсь, что история поступит так же. Он спас солдат и офицеров БЭВ. Спасенные, они смогли вновь пойти в бой. Что они и сделали небезуспешно, в чем немцы смогли убедиться. [66]

Я прибыл в Лондон вечером 1 июня и наутро пошел в военное министерство, чтобы доложить о своем приезде начальнику Имперского генерального штаба Джеку Диллу, моему давнему другу.

Подавленный последними событиями, он спросил: «Вы отдаете себе отчет, что впервые за тысячу лет нашей стране угрожает вторжение вражеских войск?»

Я хорошо выспался в отеле, а потому, напротив, пребывал в радужном настроении и рассмеялся в ответ. Дилл рассердился и пожелал знать, что смешного я нашел в его словах. Я ответил, что английский народ никогда не поверит в угрозу вторжения, видя, какие никчемные генералы занимают некоторые посты в войсках метрополии, и привел примеры. Он не мог не согласиться, но пожурил меня за подобные высказывания в подобный момент, когда на страну градом сыпятся неудачи, добавив, что они только подрывают уверенность в победе. Я возразил, что такой откровенный разговор один на один в его кабинете не может принести вреда. И вновь он согласился. На следующий день я получил от него письмо с рекомендацией нигде и никому такого не говорить и, конечно же, подчинился. Однако ни на что не годные генералы один за другим покинули занимаемые ими посты.

Хотя Дюнкерк я покидал командиром корпуса, в Англии я попросил разрешения (и получил его) вернуться в мою 3-ю дивизию, чтобы реорганизовать ее и подготовить к грядущим боям.

Офицеры и солдаты БЭВ теперь находились в Англии, за исключением тех храбрецов, которые пожертвовали собой, чтобы большинство смогло покинуть континент. Если не считать личного оружия, наше вооружение и снаряжение практически целиком осталось во Франции. [67]

Транспорта и вооружения в Англии хватало лишь для полного оснащения одной дивизии. Было принято решение передать все 3-й дивизии с тем, чтобы подготовить ее к возвращению через Ла-Манш в зону боевых действий для поддержки небольшого контингента английских войск, который продолжал сражаться вместе с французской армией. Это была большая честь, хотя не думаю, чтобы кто-нибудь из нас сомневался в исходе нашего второго пришествия во Францию. Однако новым командующим БЭВ намеревались назначить Брука, а под его руководством 3-я дивизия без колебаний пошла бы куда угодно.

На переформирование дивизию направили в Сомерсет. Мы получили новое вооружение и к середине июня были готовы вновь пересечь Английский канал. Но 17 июня Франция капитулировала.

После этого моя дивизия получила приказ передислоцироваться на южное побережье. Нам поручили оборону сектора, включающего Брайтон и территорию, расположенную к западу от него, с задачей подготовиться к отражению вторжения, которое на тот момент считалось неизбежным. Мы направились в район дислокации и свалились на головы тамошнего населения, как лавина. Рыли окопы в садах, расположенных на самом берегу вилл, в самых живописных местах устанавливали пулеметные гнезда, короче, выполняли свою работу так, как привыкли выполнять ее в чрезвычайных обстоятельствах. Конечно же, поднялась буря протестов. Мэры, члены совета графства, землевладельцы приходили ко мне с требованием прекратить фортификационные работы. Я отказывался и объяснял, что они крайне необходимы, потому что мы готовимся защищать южное побережье от немцев.

Главная проблема Англии в первые дни после падения Франции состояла в том, что люди пока не осознавали того, что произошло и что может произойти в будущем. Тот факт, что БЭВ удалось вырваться из Дюнкерка, многими рассматривался как великая победа английского оружия. Помню, какое негодование испытывал я и многие, мне подобные, глядя на английских солдат, которые расхаживали по Лондону и другим местам с цветастыми нарукавными нашивками «Дюнкерк». Они считали себя героями, и гражданское население думало так же. Страна [68] не желала понять, что английская армия потерпела в Дюнкерке сокрушительное поражение и нашему дому-острову грозит смертельная опасность. Люди не понимали необходимости принятия срочных мер. Черчиллю еще только предстояло донести эту мысль до нации словами, которые прогремели как гром и прозвучали как призывной псалм. Англичане не утратили своего духа, но понадобился Уинстон Черчилль, чтобы разбудить его.

Тем летом 1940 года на южном побережье, около Брайтона, я впервые встретился с Уинстоном Черчиллем и его женой. За время войны мы стали добрыми друзьями, и сегодня я полагаю его первым из своих друзей. Прежде чем продолжить свой рассказ, мне хотелось бы описать нашу первую встречу, поскольку мыслями я часто возвращаюсь к ней, и мы с ним часто ее вспоминали.

Штаб моей дивизии располагался около Стейнинга, севернее Данунсов. Мне сказали, что премьер-министр хочет побывать в моей дивизии во второй половине дня 2 июля. Он собирался приехать на автомобиле и закончить инспекцию в Брайтоне, чтобы вечером сесть там на поезд и вернуться в Лондон. В те дни я был невысокого мнения о политиках, полагая их виновниками наших бед. Но мне хотелось увидеть политика, который многие годы перед войной говорил правительству за правительством, что нас ожидает; его не слушали, а теперь прогнозы сбылись.

Он прибыл с миссис Черчилль. Его сопровождали несколько человек, в том числе Дункан Сандис. Я так и не узнал, что подумал обо мне Черчилль в тот день, но он произвел на меня неизгладимое впечатление. Я показал ему все, что успел. Мы посетили Лансинг — колледж, в котором разместился Королевский ольстерский полк, я провел для него небольшое учение: один из батальонов атаковал небольшой аэродром на побережье, ранее «захваченный» немцами. Он был в восторге, особое впечатление на него произвели действия взвода, вооруженного автоматами «брен». Потом мы проехали по побережью и прибыли в Брайтон примерно в половине восьмого вечера. Он предложил мне поужинать с ним и его сопровождающими в отеле «Ройал Альбион», и во время ужина мы успели поговорить о многом. Он спросил, что я буду пить, и я ответил, что воду. Его это удивило. [69]

Я объяснил, что не пью и не курю, а потому здоров на все сто процентов. Он тут же ответил, что и пьет, и курит, а здоров на все двести. Эту историю часто передают, сильно приукрашивая, но то, что я рассказываю, — чистая правда. Из окна ресторана мы видели взвод солдат, которые готовили пулеметную позицию в павильоне на пирсе Брайтона, и он заметил, что во время учебы в школе заходил в этот павильон, чтобы посмотреть на состязание дрессированных блох. Потом мы коснулись моих проблем. Мне представлялось странным, что моя дивизия пребывает в инертности. Единственная полностью вооруженная дивизия в Англии, единственная дивизия, способная сражаться с врагом в любом месте, моя дивизия получила приказ зарываться в землю на южном побережье. Нашу задачу могли выполнить любые другие войска. Моей же дивизии следовало придать достаточное количество автобусов и держать ее в качестве мобильного резерва на случай быстрой контратакующей операции. Тогда почему меня лишили транспорта? В Англии тысячи автобусов. Часть могли бы выделить мне. Тогда моя дивизия могла бы отрабатывать такие контратакующие операции. Премьер-министр решил, что это дельная мысль. Что подумали в военном министерстве, я не знаю. Но автобусы я получил.

В Уайтхолле принялись за разработку разных планов. Предлагались самые фантастичные варианты, но когда следовало принимать решение, кто их будет выполнять, ответ всегда был один: 3-я дивизия, поскольку других воинских соединений, готовых к боевым действиям, не имелось. Таким образом стратеги из Уайтхолла решили, что в первую очередь я должен готовить дивизию к захвату Азорских островов. Этот план прорабатывался очень тщательно. Изготовили модели островов, детально разработали операцию по их захвату.