Господи, теперь я мог думать только о том, как эти его большие руки играют со мной, включая эрекцию, которая угрожала натянуть мои шорты. Стояк был последним, в чём я нуждался здесь, в компании кучки старшеклассников и работников, так что я быстро развернулся и пошёл к одной из песчаных дюн, чтобы обеспечить нам немного уединения — и чтобы дать моему члену шанс остыть.

Когда я скинул свои туфли, Джексон сделал то же самое, а затем сел рядом со мной и зарылся ногами глубоко в мягкий белый песок. Я использовал шанс посмотреть на него, и мой член дёрнулся от капли пота, которая стекала по его челюсти. Мгновение она задержалась там, на краю, а затем начала медленно скользить по его шее. Я облизнул нижнюю губу, желая наклониться и слизать эту каплю. Он был бы солёным на моём языке, и это только зажгло бы голод, зарождавшийся внизу моего живота.

Отведя взгляд, я сделал глубокий вдох и сосредоточился на маленьких волнах, доплывающих до берега. Когда Джексон был так близко, мне было тяжело взять своё тело под контроль. Мне нужно было напомнить себе, что он не какой-то безымянный парень, которого я завтра не вспомню. Он не был интрижкой. Он был гибелью. Ущерб, который он причинит мне, если я позволю, будет непоправимым, так что мне не нужно было думать о том, как он смотрел на меня, с неким бессмысленным ощущением надежды, и чертовски точно не нужно было думать о мускулистых бёдрах, которые он сейчас растягивал рядом со мной.

Чёрт побери, его тело было произведением искусства, и я точно знал, что сделал бы с ним, если бы он разрешил. Поправка — если бы я себе разрешил. Чего не будет, — подумал я, когда мой взгляд упал на заметную выпуклость под его джинсами. — Серьёзно.

— Ты когда-нибудь думал уехать? — вдруг спросил Джейсон.

— Уехать… в смысле из Южного Хэйвена? Нет.

— Правда? Даже когда…

— Бабушка умерла? — договорил я. — Можно так подумать. Я путешествовал, но нигде не чувствовал себя как дома. Ну, полагаю, в Вашингтоне было неплохо, но там у меня нет воспоминаний, которые есть здесь. И мы продали дом моих родителей, так что… мне некуда пойти.

Джексон кивнул.

— Мне всегда здесь нравилось. Пляж рядом, ощущение маленького городка. Я могу понять, почему ты остаёшься.

Почему не остался ты? — хотелось мне спросить, но ответ на это был излишним.

Джексон тоже знал это, потому что прочистил горло.

— В Коннектикуте зимы жестокие. В прошлом году выпало шестнадцать дюймов [12] за сутки. Тогда я молился ради дня на пляже.

— Чёрт. Обычно я не жалуюсь на дюймы, но…

Джексон толкнул меня, прежде чем я смог закончить, и я громко захохотал.

— Ты будешь жаловаться, когда твои яйца скукожатся и отвалятся из-за чёртового переохлаждения.

— Нет, я просто найду горячее тело, чтобы убедиться, что этого не произойдёт, — сказал я, прежде чем смог остановить эти слова, а затем мне захотелось самому себя пнуть. Ради бога, Салливан, заткнись к чёртовой матери и не говори обо всех парнях, которых трахал — включая того, которого трахнуть не можешь. — Я никогда, эм, не видел так много снега.

— Тебе придётся приехать в гости. Я свожу тебя покататься на тюбинге в Паудер Ридж[13] .

Он поддерживал лёгкий разговор, не осознавая мою неспособность говорить и не копаясь в том, что не понравилось бы никому из нас. Этого было достаточно, чтобы отвлечь моё тело от него… на мгновение.

Я повторил его позу и вытянул ноги, скрещивая их в лодыжках. На мне были шорты, и больше чем наполовину мои ноги были спрятаны в песке.

— Тебе просто хотелось бы надрать мне задницу в битве снежками.

— Чертовски верно, хотелось бы. И ты заслужил бы это.

— Никто не скажет обратного, — раздался рёв смеха от костра, и я посмотрел туда, чтобы увидеть новое дополнение к толпе. — Видишь вон того пацана? — я указал на высокую, темнокожую гору мышц, которая смеялась с парой парней, пока они стояли перед костром и жарили зефир.

— Пацана? — Джексон покачал головой. — Я не вижу пацана — я вижу бегемота.

Я хохотнул.

— Теперь ты знаешь, почему я назвал его мини-тобой. Чёртовы руки, большие как у Халка.

— А. Так это он звезда футбола — слэш — тайный художник.

— Это он. Джастин. Его отец играл за «Фалконс», так что этот малый рвётся в НФЛ.

— А это будет плохо?

— Когда хорошая задница в обтягивающих штанах, это никогда не плохо.

— Ну конечно, — сказал Джексон, его губы приподнялись с одной стороны. — Где он был раньше, когда в нём нуждалась другая команда?

— Говорил же тебе. Проблемы с родителями.

— Хах, — Джексон замолчал, пока мы наблюдали, как они кладут свой зефир между шоколадом и крекерами. — Он когда-нибудь говорил с тобой об этом? О необходимости выбирать между спортом и искусством?

— Как будто это имеет значение у вас, богачей. У тебя нет выбора, помнишь?

— У нас, богачей? — произнёс Джексон, приподняв бровь. — Себя не включаешь в это заявление, хоть твоя бабушка владела одним из самых больших домов на острове, который теперь твой… — он сделал глоток своего напитка. — Ха. В этом есть смысл.

— Мои родители не были богатыми. Отец уехал из Южного Хэйвена, чтобы жить по-своему, и это только потому, что бабушка не пыталась контролировать его жизнь. В отличие от вас, богатеев.

— Пытаешься меня оскорбить?

— Это констатация факта. Моё личное наблюдение. Если ты обижаешься, это значит, что у тебя с этим свои проблемы.

Джейсон поставил свою содовую и повернулся лицом ко мне.

— Мы можем не говорить о хрени, которая нас злит?

— Потому что в этом многовато реализма для тебя, а, Джекс?

Он напрягся.

— Не называй меня так.

— Почему нет? Все остальные называли.

— Мне это не нравится.

— Но…

— Не. Ты, — он практически прорычал эти два слова, и мне пришлось признать, его серьёзный тон заставил мой член снова обратить на себя внимание. Просто идеально.

— Ладно. Джексон, — сказал я, пытаясь не замечать, как от этого его плечи немного расслабились.

— Лукас… — он посмотрел на океан. — Я не хочу с тобой бороться.

— Да уж.

Я тоже не хочу с тобой бороться. Только если это не в постели. А, чёрт, Салливан, брось.

— Что ты сказал? — спросил он.

— Э… — наверняка моя функция в-рот-мне-ногу сейчас не замкнулась. — Бл*дь. Я сказал это вслух, да?

Джексон удивлённо рассмеялся и кивнул.

— Не то чтобы мне не намекал твой стояк, который я замечал с тех пор, как ты приехал.

— Не стесняйся делать это чаще, — сказал Джексон, и мои глаза расширились. — Я имею в виду, говорить то, что у тебя на уме, — рассмеялся он. — Было бы приятно знать, что ты думаешь.

— Я тебе говорю.

— Цензурную версию. Раньше ты говорил мне всё. Даже постельные мысли.

Он шутливо толкнул меня.

— Это не пойдём на пользу ни одному из нас. Поверь мне.

— Я тебе верю.

Три простых слова, сказанные с полной и крайней искренностью, и ни одна часть меня не сомневалась, что это правда. Это заставило меня задуматься… почему я? Этот красивый, высокоморальный парень мог бы заполучить кого угодно, и всё же его притянуло к одиночке, новичку, который только что потерял свою семью. Он подружился со мной, не задавал вопросов, а затем заставил меня влюбиться в него.

Даже сидя сейчас здесь, казалось, что не прошло никакого времени, будто мы просто выбрались из академии, чтобы выпить пива на пляже. Тогда Джексон даже не предвидел этого. Он думал, что я просто его лучший друг, и на некоторое время я позволил ему верить в это. Что касается меня, с первой секунды, как увидел его, я знал, что никогда не смогу просто дружить с Джексоном Дэвенпортом. Это знание было тяжёлым, пока однажды я больше не смог этого выносить. Это был бабушкин день рождения, и я был намерен прийти с подарком, который сделал сам. Не сумев остановить меня от побега, Джексон пошёл за мной в лес, который разделял бабушкин дом и академию, и именно его постоянное беспокойство из-за того, что нас поймают, щёлкнуло переключатель. Тогда мне надоело сдерживаться с ним.