Высказывания Джеймса поразили ее. Неужели он действительно полагал, что она красива? Нет, учитывая его умение блестяще вести светские беседы, скорее это был просто банальный комплимент или обычный знак вежливости. Отбросив всякую мысль, что он говорил правду, она положила руку на его ладонь и произнесла:

— Джеймс, твои оправдания звучат великолепно, но они неуместны. Я просто не хочу сравнивать себя ни с кем из присутствующих женщин. Я горжусь своей жизнью и своими достижениями, но это вовсе не означает, что я не смотрю на вещи реально.

— Ах, вот ты где! Джеймс, как тебе не стыдно! Я просто обыскалась тебя! — Мягкий, слегка восточный тембр голоса прервал их беседу, и Кэтрин взглянула на Присциллу с улыбкой, хотя в ее душе взметнулось пламя ревности, когда та ласково коснулась пальцами руки Джеймса. — Может быть, ты представишь меня своей собеседнице?

— Присцилла, рад познакомить тебя с Кэтрин Пирс. Кэтрин, это Присцилла Беллрум.

— Очень рада, — сказала Кэтрин и первой протянула руку красивой блондинке.

— А откуда же вы знаете этого мужчину? — спросила ее Присцилла, мягко хлопнув по руке своего кавалера.

— Мы… друзья, — вмешался Джеймс.

У Кэтрин не было никакого желания играть в пустые светские игры, и она пошла напрямую, отвечая на вопрос спутницы босса:

— Я его секретарша. Временная.

Выражение лица женщины словно окаменело, но она тут же с легкостью вышла из затруднительного положения, сказав:

— Понимаю. Я не знала, что «Роккаттер» — один из спонсоров проходящего мероприятия.

— Не спонсор, а просто один из щедрых доноров, как я надеюсь, — заметила Кэтрин, обращаясь к Присцилле. — Хочу добавить, что я нахожусь в очень дружеских отношениях с устроительницей этого гала-приема, так что мои сегодняшние функции здесь скорее сводятся к оказанию помощи, нежели к развлечению.

После этих слов Кэтрин извинилась перед собеседниками и отправилась на кухню, чтобы проследить, достаточно ли приготовлено для гостей хлебцев с икрой.

Что ж, а для слез время еще будет — когда она вернется домой и уединится в своей маленькой спальне.

— Тебя не хватало на гала-приеме у Лэндмарков в минувшие выходные, — поддразнивающим тоном сказала Кэтрин Питеру Роккаттеру. — А ведь Джеймс передавал тебе приглашение, и я сама лично отправила его.

Неожиданный повторный приход Пита в офис старшего брата, когда тот был в отъезде, удивил женщину. Но еще больше ее удивило его предложение составить ему компанию на прием к матери, назначенный на следующую субботу.

— Она не составит тебе компанию, потому что пойдет со мной, — раздался голос Джеймса, внезапно вышедшего из лифта.

Преждевременное возвращение босса из деловой поездки поставило Кэтрин в тупик. Из замешательства ее вывел Пит, когда произнес:

— А почему она должна идти с тобой? Ведь я пригласил ее первым.

— Потому что она моя секретарша. А кроме того, меня не было в городе больше недели, и я не располагаю сейчас временем, чтобы подыскать себе надежную спутницу.

Выражение лица мужчины сделалось жестким и суровым, и Кэтрин не рискнула перечить ему в этот момент. Она опустила глаза и сказала:

— Хорошо.

— Пит, если у тебя есть ко мне какие-то дела, милости прошу в кабинет, — бросил Джеймс брату и открыл ключом дверь в свой офис.

— Что с тобой происходит, Джеймс? — спросил Пит, когда они остались одни в комнате.

— Оставь эту женщину в покое! — Джеймс резко ударил кулаком по столу. — Кэтрин не из тех, с кем можно гульнуть в субботу или в воскресенье! Ясно?

Пит ухмыльнулся, потом вдруг стал задумчив и сказал:

— Да ты, я вижу, втюрился по уши. Тебя тянет к этой секретарше, как к магниту. И ведешь себя, как изголодавшийся кот… Или я не прав?

Джеймс промолчал.

После ухода брата он вышел в приемную, чтобы отпустить Кэтрин пораньше домой, поскольку была пятница, но, увидев расстроенное выражение ее лица, спросил:

— Что случилось, Кэтрин?

— Мне только что позвонила тетушка. Моя мама упала и сломала бедро. Я должна отправиться в Пенсильванию и взять на себя заботы по уходу за ней, потому что тетя слишком слаба и сама не управится с больной сестрой…

Кэтрин закрыла глаза, чтобы не расплакаться на виду у босса. Она никогда не предполагала, что ее стареющая мать может столкнуться с такими трудностями. Разговор с тетушкой Нэнси завершился на вполне оптимистической ноте, но, как только она положила телефонную трубку, ей сразу стала ясна вся трагедия случившегося. Кэтрин просто не представляла себе, что она может в любой момент остаться совсем одна, без обоих родителей, и как может лишиться бабушки ее дочурка.

Женщина даже не заметила, когда начала плакать. Она почувствовала теплую влагу на щеках только после того, как на ее плечи мягко легла рука мужчины. И тогда она дала волю потоку слез. Рыдая, Кэтрин прильнула к груди Джеймса и прошептала:

— Я просто не могу потерять ее!

— Этого и не произойдет, — утешил он ее и нежно провел ладонью по волосам. — Сломанное бедро — это еще не конец света.

Кэтрин достала салфетку, высморкалась и, попытавшись улыбнуться, произнесла:

— Ты ничего не понимаешь. Ведь речь идет об операции в тазобедренной области. А медицинская страховка, которую она платила, может покрыть только небольшую часть стоимости необходимой операции… Прости. Я совсем не хотела вдаваться в такие подробности. Так что… если можно, я сейчас отправлюсь домой. А потом нас с Энни ожидает еще долгий путь в Аллентаун.

— Конечно, — сказал Джеймс.

— Я оставила на столе телефоны моей матери и больницы на тот случай, если ты не сможешь найти что-то на столе или в выдвижных ящиках.

Она перекинула через плечо сумочку и направилась к выходу. Даже в эти минуты, когда на женщину свалилось горе, мужчина не мог оторвать жадных, похотливых глаз от ее узенькой талии и широких бедер; он буравил их взглядом до самой последней секунды, пока они не скрылись от него за дверями бесшумно захлопнувшегося лифта.

Была глубокая ночь, когда Кэтрин подрулила на машине к дому тетушки Нэнси. Осторожно подняв с заднего сиденья спящую Энни, она направилась с ней сразу в гостиную, где их встретила тетушка.

— Вас обеих, наверное, измотала долгая дорога? — сказала хозяйка дома, укладывая девочку в детскую кроватку.

— Ничего, выдержали, тетушка Нэнси… Перед отъездом из Нью-Йорка я звонила маме, но она спала, а сиделка сказала, что ей становится лучше.

— Ведь я тысячу раз говорила ей, старой дурехе, чтобы не спускалась по этой лестнице в своих старых шлепанцах! — На глазах тетушки Нэнси выступили слезы. — Но разве она когда-нибудь слушалась меня? Она никого никогда не слушалась. И вот результат — сломанное бедро.

— Успокойтесь, тетушка Нэнси. С мамой все будет в порядке, она поправится.

Кэтрин знала, что сестры всю жизнь любили друг друга и заботились одна о другой, но здоровье и матери и тетушки вызывало у нее опасения, и она очень переживала за обеих стареющих женщин.

— Врачи говорят, ее надо оперировать, а ведь старые люди не очень хорошо переносят операции. И я ума не приложу, где мы можем раздобыть на эту операцию деньги, — сказала тетушка Нэнси.

— У меня кое-что есть в загашнике на черный день. — Кэтрин попыталась весело улыбнуться. — А ведь такой день в нашей жизни настал, тетушка.

— Послушай меня, девочка, — ответила Нэнси. — Я уже старая женщина. Деньги, которые ты скопила, пригодятся тебе и твоей дочке. Ведь у тебя нет мужа, который бы позаботился о вас.

— Хорошо, тетушка, мы можем вернуться к этому разговору позже, а сейчас нам всем надо отдохнуть, прежде чем поехать завтра утром в больницу к маме.

Поцеловав тетушку в лоб, Кэтрин приняла душ, надела ночную рубашку и забралась под чистые свежие простыни. Но ей не спалось. Ее опять стали мучить мысли о том, что она оказывалась неполноценной матерью для Энни и все больше и безнадежнее влюблялась в мужчину, который не отвечал ей взаимностью. Ей казалось, что силы и воля покидали ее, и что она была уже не в состоянии выдерживать навалившееся на нее бремя.