Нет, возразил себе Говард, дело здесь не в моем двойном стандарте, а в ее наглой лжи. Черт побери, он вовсе не такой уж фанатичный пуританин и мог бы проглотить любую ложь — но выдавать себя за девственницу!

Это просто отвратительно!

Возможно, некоторые из ее любовников находили добавочное удовольствие в том, что представляли себя соблазняющими девственницу, но его это не прельщало.

Кристина смотрела, как он поднимает с пола рубашку, двигаясь со звериной грацией, привлекательный даже в своей злости.

— Что ты делаешь?

— Ухожу. — Да и вообще ему не стоило сюда приходить.

— Что? — Тревожные колокола внезапно зазвонили во всю мощь.

— Ты меня прекрасно слышала.

Эта неожиданная и совершенно необъяснимая холодность подействовала на нее как пощечина. Пораженная силой и внезапностью происшедшей в нем перемены Кристина попыталась было подняться, но соскользнувшая на руки блузка мешала движениям. Торопливо сбросив ее, она села вся дрожа. Тело нестерпимо ныло от неудовлетворенного желания.

Разве об этом она мечтала: сидеть вот так и наблюдать за тем, как он уходит, делая вид, будто ничего не произошло? Это было оскорбительнее всего.

— Ты не можешь просто так взять и уйти! — закричала она.

Черт с ней, с гордостью, боль была слишком велика!

— Посмотрим.

Кристину захлестнула волна возмущения.

— Но в чем моя вина? Только в том, что я девственница? — Однако, заглянув в его глаза, Кристина не увидела в них улыбки, а только жгучее презрение, абсолютно неадекватное ситуации… Если только отсутствие сексуального опыта не было в его глазах чем-то порочащим ее.

— Бога ради, Кристина, перестань разыгрывать из себя святую невинность! — рявкнул он. — Я знаю о твоем ребенке!

— О ребенке?!

Понимая, что все складывается хуже некуда, она, тем не менее, не имела ни малейшего представления о том, почему это произошло. И уж конечно его слова ничуть не прояснили ситуацию.

Вглядываясь в широко открытые, изумленные глаза Кристины, Говард, как ни старался, не мог прочитать в них ничего, кроме искреннего недоумения, и чувствовал, как каменеют его скулы. Способность к столь безупречной имитации чувств позволяла заподозрить, что и все остальное было просто игрой. Все — эмоции, чувственная страстность… Нет, черт побери, последняя, по крайней мере, была настоящей. Никто не в состоянии изобразить ее столь безупречно! Так, может быть, она сейчас чувствует себя столь же ужасно, как и он?

— Я знаю, что ты беременна, Кристина. Твой отец все мне рассказал. Собственно говоря, — признался Говард с горьким смешком, — он даже предложил мне жениться на тебе.

— Жениться? — Это было какое-то безумие, кошмарный сон, который может прерваться в любую минуту.

— Временно, разумеется.

— И ты действительно уверен в том, что я беременна?

Кристину вскочила с софы, умудрившись, несмотря на обнаженную грудь и сползшую на бедра юбку, сохранить некоторое достоинство.

— Да, уверен, — отрезал Говард.

Она вновь покачала головой, но подобное отрицание очевидного факта лишь усилило его неприязнь. А может быть, Кристина просто слишком вошла в роль и не в состоянии сразу отрешиться от образа инженю? Скорее всего, в ее красивой головке уже сложилось какое-то правдоподобное объяснение.

— Но как ты можешь это знать?

Ее вопрос Говард понял по-своему и не поленился объяснить:

— Твой отец держал тебя под постоянным наблюдением… Работала целая бригада частных детективов. Неужели ты думала, что он оставит тебя в покое?

— По правде, говоря, я старалась вовсе не думать об этом. — Иначе ей пришлось бы постоянно оглядываться через плечо, а еще лучше сидеть взаперти, не высовывая носа из дому.

— Так, значит, о моей беременности тебе сказал отец? — Она все еще никак не могла переварить услышанное.

Говард с трудом оторвал взгляд от обнаженной груди Кристины, понимая, что в своем разочаровании должен винить только себя. Вот что случается, когда судишь о людях лишь по их внешним данным. О чем он только думал, собравшись заняться любовью с Кристиной?

— Если ты хотела сохранить нее в тайне, надо было заходить в женскую консультацию с черного хода.

У Кристины вырвался невольный удивленный возглас. Так вот в чем дело!

— Чему, черт побери, ты смеешься? — сердито спросил Говард.

Содрогаясь от смеха, она прошла в другой конец комнаты, сбросив по дороге юбку и оставшись в одних огненно-красных трусиках.

Не в пример хрестоматийным девственницам Кристина повес не стыдилась своей наготы, Хотя, по правде говоря, число знакомых Говарду девственниц было весьма ограниченным… точнее, равным нулю. Написанная на его лице циничная ухмылка уступила место болезненной гримасе. Ноги Кристины были стройными и длинными, упругие ягодицы приятно ласкали взор. Талия по сравнению с округлыми бедрами казалась необычайно тонкой, а кожа спины мягкой и шелковистой…

— Послушай… Что это там у тебя? — спросил он при виде свежей ссадины пониже ее плеча.

Повернув голову, Кристина попыталась разглядеть то, о чем говорил Говард, но, потерпев неудачу, потеряла к этому интерес.

— Должно быть, поранилась, когда он притиснул меня к стене, — ответила она безразличным тоном.

— Этот подонок? — взъярился Говард. — Почему ты не сказала мне, что он причинил тебе вред?

— Какой там еще вред! Кроме того, я уже об этом забыла. — Забыла в тот момент, как только увидела тебя, Говард.

— Забыла? Неужели у тебя нет инстинкта самосохранения? — воскликнул он.

Если бы был, тебя бы здесь не было, с горечью подумала Кристина и, вытерев глаза тыльной стороной ладони — нечего ему видеть, что она плачет, — повернулась к Говарду.

— Но ссадину необходимо продезинфицировать, — запротестовал он, тщетно стараясь отнести глаза в сторону.

Двуличное поведение Кристины не делало ее менее желанной в его глазах. Сейчас Говард уже ни на секунду не сомневался в том, что стал участником хорошо продуманной провокации.

Но нет, он не поддастся низменным инстинктам. Этого удовольствия он ей не доставит!

— Не беспокойся, я больше не стану соблазнять тебя, — заявила Кристина и мрачно улыбнулась при виде проступивших на его щеках красных пятен. — Так, значит, вы с отцом знаете о моей беременности. — Было удивительно, что ей удавалось выглядеть спокойной, хотя внутри нее бушевали гнев и боль. — Какое облегчение! — саркастически вздохнула она.

Стоило только подумать об этом мужском заговоре, как руки сами собой сжимались в кулаки. Болезнь Элизабет, очевидно, показалась им удобным предлогом для того, чтобы предпринять попытку сломить ее сопротивление. Такой циничной расчетливости можно было ожидать только от монстра в образе человека. Монстра, явившегося сюда с намерением соблазнить ее!

До этого она считала образцом безжалостности отца. Какая прекрасная у них получилась команда! А она попалась на их удочку… на его удочку! Воспоминание о своей готовности отдаться Говарду заставило ее содрогнуться от отвращения к себе самой. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!

Продев руки в рукава рубашки, Говард надел ее. И при виде игры мышц под гладкой загорелой кожей сердце Кристины невольно забилось сильнее.

— Выходит, ты думаешь, что я беременна?

Присущее ей упрямство заставляет Кристину делать вид, будто это всего лишь глупое недоразумение, раздраженно подумал Говард и ответил:

— Я тебе уже все сказал… Оденься, ради Бога! — добавил он, стараясь не смотреть на нее и застегивая пуговицы рубашки.

Кристина, почти уже забывшая о своей наготе, намеренно приняла самую соблазнительную позу, какую только могла придумать, и бросила на него призывный взгляд.

— В чем дело, Говард? Неужели мое тело волнует тебя? — поддразнила она, приглашающе проводя пальцами по гладкой белой коже.

На его напрягшейся шее вздулись вены — реакция, на которую Кристина и рассчитывала. Ничего, пусть попотеет!