— Не слишком ли много она говорит! — отрезала Ноэль. — Ты, насколько я понимаю, считаешь, что жена должна постоянно ходить беременной и из кухни носа не показывать иначе, как по большим праздникам?

— А что, это идея, — улыбнулся Филип, но тут же снова посерьезнел. — Послушай, Ноэль, брось эти штучки с равноправием и самостоятельностью. Погляди на себя. Ты слишком худенькая, недосыпаешь. Тебе надо отдохнуть и набраться сил. Возможно, наш мир далек от идеального, но обеспечить матери моего ребенка безбедную жизнь я в состоянии.

Ноэль разозлилась еще сильнее. «Мать моего ребенка» — вот что для него главное, вот к чему сводится вся эта напыщенная тирада! А ведь минуту назад она почти поверила, будто он хочет именно ее! Ему же просто-напросто нужен ребенок, причем мать идет в виде нагрузки, никчемного приложения.

— Если бы не твое общество, — гневно выпалила она, — то-то я отдохнула бы и набралась сил!

— Если бы меня тут не было, ты все равно не могла бы уснуть, думая обо мне.

Что за наглость, даже зависть берет! Внезапно растеряв весь пыл, Ноэль устало опустилась в кресло.

— А я, — продолжил Филип с прежней самоироничной улыбкой, — не спал бы, думая о тебе.

Признание застало Ноэль врасплох, но она ожесточила свое сердце.

— Ну да, и о том, как бы украсть у меня Бетси!

— Ты прекрасно знаешь, что ничего подобного я не замышляю.

Он говорил столь рассудительно, что Ноэль захотелось в него чем-нибудь кинуть.

— От таких, как ты, всего можно ждать!

Филип проигнорировал эту вспышку детского упрямства.

— Послушай, мы оба хотим сделать как лучше для Бетси.

— А кто сказал, что ты в этом разбираешься?

Как ни странно, но Филип слегка изменился в лице. Неужели она задела его за живое?

— Да, я ничего не смыслю в детях. Но увидишь, я быстро научусь.

Нотка неподдельной боли в его голосе неожиданно для самой Ноэль нашла отзвук в ее душе.

— Представляю, какое это было потрясение, — вымолвила она уже совсем иным тоном, — обнаружить, что у тебя есть дочь.

Филип склонил голову.

— Да, пожалуй…

Было видно, как он удивился, найдя понимание у той, что миг назад глядела на него волком.

— Знаешь, — чуть ворчливо заявила Ноэль, — наверное, при иных обстоятельствах из тебя вышел бы очень даже хороший отец.

— Спасибо. — Губы Филипа чуть дрогнули. — Но вообще-то я и в уже сложившихся обстоятельствах собираюсь быть хорошим отцом.

Не обращая внимания на то, как отшатнулась и вжалась в кресло Ноэль, он шагнул вперед и взял обе руки молодой женщины в свои.

Ладони его были твердыми и теплыми, и пальцы Ноэль утонули в его руках.

— Мы вместе добьемся этого. Обещаю, — тихо выдохнул Филип.

Ноэль смотрела на него с мукой во взгляде. Ах, если бы она могла разделить эту неколебимую уверенность!

— Филип, кто-то из нас должен сохранять чувство реальности.

Невесело рассмеявшись, он заключил ее лицо в ладони.

— Ты упряма, как фокстерьер.

— Если уж хотел сравнить меня с собакой, неужели не мог подобрать породу получше… ну хотя бы сеттера или афгана? — Как ни сладостно было чувствовать прикосновение рук Филипа, Ноэль отвела его ладони от своих щек. — Мне надо проверить, как там Бетси.

Она старалась не встречаться с ним взглядом, ибо знала: он сумеет прочесть по лицу, какое смятение владеет всем ее существом.

— Я с тобой.

Ноэль на миг вскинула голову, но тут же потупилась. Колени ее ослабели, сердце неистово забилось в груди. Подтекст этого вопроса был совершенно ясен. Если Филип поднимется сейчас с ней, вновь спустятся в гостиную они очень нескоро. Нет, пора указать гостю на дверь! Так чего же она ждет?

Однако в глубине души Ноэль прекрасно понимала, отчего медлит. Она сама себя презирала за слабость, но в то же время отчаянно хотела быть с Филипом, познать блаженство в его объятиях. Душа ее разрывалась надвое. Прогнать его? Умолять остаться?

Невзирая на внешнюю самоуверенность, Филип тоже терзался сомнениями. До сих пор он не знал отказа у женщин. А если очередная подружка хотела от него больше, чем он желал ей дать, и начинала предъявлять права — что ж, Филип удалялся, философски пожимая плечами. Однако сейчас все было по-иному: если придется уйти, это ранит его в самое сердце.

— Ну ладно, — словно против воли выдохнула наконец Ноэль.

Безумие! — шептал навязчивый голосок у нее в голове. Но его заглушало все нараставшее возбуждение и, как ни странно, непонятное торжество.

Филип поймал ее за руку и, ощутив слабую дрожь, улыбнулся. Чего он боялся? Женщины всегда умирают от страсти при виде него. Полегче, парень, одернул он себя. Кто это тут умирает от страсти? Уж не ты ли?

Филип не мог оторвать взгляда от спящей дочери.

— Своего отца я ни разу не видел, он и слышать обо мне не хотел. А я бы умер от сознания, что стал чужим для собственного ребенка.

Ноэль отвернулась и задернула занавеску. Она и сама не знала, почему слова Филипа подняли в ее душе бурю эмоций. Вот уж не было печали: принимать близко к сердцу его проблемы! Ей и без него есть о ком позаботиться. Да Филип в ее защите и не нуждался — сам прекрасно мог за себя постоять. И все же его непривычная кротость растрогала Ноэль.

— Конечно, ты имеешь право войти в жизнь Бетси, — немного помолчав, признала она.

Филип кивнул, словно и не сомневался в ее согласии. Его взгляд был по-прежнему прикован к девочке. Ноэль заглянула ему в лицо, но тут же отвернулась. Ей стало неловко, словно она украдкой подсматривала за ним, вызнавая уязвимые места.

Она направилась к двери, и новоиспеченный отец, бросив последний взгляд на детскую кроватку, последовал за ней.

— Только не думай, — упрямо заявила Ноэль, едва лишь за ними закрылась дверь, — что я согласилась с твоей дурацкой затеей.

— С какой именно?

Склонив голову набок, Филип насмешливо взирал на нее.

— С замужеством! — выпалила Ноэль. — Из того, что мы… Короче, все это сплошная нелепица! — яростно закончила она.

— Ты предлагаешь обойтись только постелью — без колец?

Ноэль нахмурилась. Этот человек обладал прямо-таки даром ставить ее в тупик.

— Просто не знаю, почему я еще…

Она умолкла и смущенно потупилась. Ну что, ради всего святого, в этом мужчине заставляет ее напрочь позабыть всякий стыд? Почему один взгляд на него притупляет ее разум и пробуждает к жизни глубинные стороны натуры — первобытные, чувственные?

— Признайся, ты ведь мечтаешь… о моих ласках?

Ноэль не замечала, как прерывается голос ее собеседника, как напряжение, владеющее его телом, выдает себя в неровном дыхании. Она знала лишь, что от картины, представшей ее мысленному взору, перехватило дыхание, а голова закружилась.

— Ты ведь и сама мечтаешь коснуться меня. Ей стало нестерпимо душно, сердце гулко забилось в груди. Справившись с собой, Ноэль пожала плечами и признала:

— Да, физически меня влечет к тебе. — Откровенность далась ей нелегко, но лучше уж выяснить все до конца. Оставалось лишь надеяться, что Филип не сочтет ее нимфоманкой. — Но это единственное, что есть между нами. Лишь страсть. Ведь не станешь же ты жениться на всех, кого…

— Раздеть?

Как он может сейчас шутить? — разозлилась Ноэль. Однако Филип не шутил, а, похоже, терял терпение.

— Ты знаешь, что я тоже хочу тебя! — вдруг взорвался он. — Чертовщина! Конечно же знаешь! Я этого и не скрываю!

Впрочем, поглядев на потрясенное лицо молодой женщины, Филип почти сразу же раскаялся. Ноэль казалась растерянной и напуганной, так и тянуло утешить ее, приласкать. Недолго думая, он положил руку ей на плечо.

— По-моему, время пустых разговоров прошло. Пригласи меня в свою постель, Ноэль.

И Филип устремил на нее пламенный взор.

— Это ты мне? — только и смогла пролепетать она.

В глубине души она давно уже чувствовала, к чему дело идет, но почему-то ждала, что инициативу проявит Филип. А оказывается, сделать первый шаг предстояло ей…