— Знаешь, любимая, встречал я циников, но ты заняла бы среди них первое место, — сухо ответил он.

От нежного обращения «любимая», так легко слетевшего с его языка, у Ноэль перехватило дыхание.

— Я вовсе не циник, — угрюмо возразила она. — Для меня замужество прежде всего означает партнерство…

— Ну и?..

— Равенство бывает только на бумаге. А в жизни всегда один из партнеров доминирует, а второй вынужден идти на компромиссы…

Она замолкла, заметив, как неубедительно звучат ее аргументы. Да любой, у кого есть хоть капля мозгов, с легкостью опровергнет их, а уж в умственных способностях Филипа сомневаться не приходилось.

— Пожалуйста-пожалуйста, — с готовностью отозвался он, — доминируй сколько душе угодно. Я только рад буду.

В глубине его глаз засверкали чувственные огоньки, что придало этому заявлению довольно-таки двусмысленную окраску. И Ноэль тут же ощутила жгучее желание — столь же сильное, сколь и незваное.

— Послушай, почему ты всегда все сводишь к одному и тому же? — возмутилась она, ужасаясь, как легко этот человек мог добавить ее скальп к обширной коллекции свидетельств своих эротических побед.

— Бывают моменты, когда особое наслаждение в постели получаешь, высвобождая всю чувственную энергию. И я счастлив разделить с тобой это блаженство. Но не совершай ошибки — не переноси мои слова на остальные аспекты жизни. Это было бы нелепо. Впрочем, мы сейчас говорим о свободе — свободе открыто выражать свою желания и воплощать чувственные фантазии в реальность.

— Почему… почему ты так вульгарен? — сдавленно спросила она.

— И ты еще жалуешься? Жалуешься на то, что имеешь надо мной такую власть, какая не снилась ни одной другой женщине на свете?

— Я? — потрясенно ахнула Ноэль и поспешно добавила, тщетно надеясь, что Филип не заметил в ее голосе откровенной радости: — Ничуть я не жалуюсь!

— Иногда ты и впрямь выглядишь довольной, — согласился он. — Но знаешь, мне вовсе не кажется, будто я теряю хоть каплю индивидуальности из-за того, что целые ночи напролет не могу уснуть, мечтая о тебе.

И подумал: естественно, я теряю не индивидуальность, а всего лишь рассудок.

— Да прекратишь ты? — прошипела Ноэль вполголоса, беспомощно оглядываясь.

— Ну конечно, тебе нечего возразить, вот ты и увиливаешь от разговора.

Ноэль заскрипела зубами от злости и с отвращением покосилась на наглеца. Жажда мщения жгла ее огнем.

— Я не повезу Бетси в твоей машине, — заявила она. По крайней мере, хоть с этим он не сможет ничего поделать, если не хочет выйти из роли заботливого папаши. Ноэль почти не скрывала ликования от своей маленькой победы. — Ведь у тебя нет специального детского сиденья.

— Собственно говоря, оно у меня есть.

Филип распахнул заднюю дверцу и извлек новехонькое детское кресло.

С нарастающим разочарованием Ноэль пристально изучила крепления и застежки, но найти в них хоть какой-нибудь дефект ей не удалось. Филип молча наблюдал за ее действиями. Конечно, он может позволить себе великодушничать и не подчеркивать моего поражения, мрачно подумала Ноэль.

Бетси даже не проснулась, когда отец аккуратно устроил ее в машине.

Всю обратную дорогу Ноэль как воды в рот набрала да и Филип не пытался завести разговор. Лишь когда выбрались из машины, он нарушил молчание:

— Я сам отнесу Бетси в дом.

— Только через мой труп, — пробормотала Ноэль себе под нос, но поделать ничего не смогла.

— Зато теперь я знаю, как ты дуешься. Тоже мне, гордое достоинство и ледяное молчание! Хотела подействовать мне на нервы?

— А что толку говорить? Ты все равно меня не слушаешь.

Свободной рукой Филип обнял ее за плечи.

— Это ты не желаешь ничего слушать, — возразил он, не сводя глаз с взлохмаченной детской головки у себя на плече. — Запомни, Ноэль, мне нужна моя дочь.

— А какое место ты отводишь мне? — выпалила она, не сдержавшись, но уже в следующую секунду пожалела об опрометчивом вопросе. Уж слишком он походил на мольбу о снисхождении.

— По-моему, в предложении руки и сердца нет ничего двусмысленного. Я могу, конечно, и ошибаться, поскольку никогда раньше не делал предложений.

— Никогда-никогда? — решила уточнить Ноэль и тут же покраснела.

Ну конечно, теперь он решит, что я напрашиваюсь на комплименты. А что? Скамей он: «Ах, раньше я никогда никого не любил» — как было бы приятно! Нереально, но очень приятно. Послушай, дорогая, одернула она себя, если хочешь сохранить хоть каплю достоинства, умерь воображение!

— Да как-то не приходилось, — засмеялся Филип и стал подниматься на второй этаж.

Глядя на отца, прижимающего к себе дочь, Ноэль невольно подумала: кажется будто он всегда был частью нашей жизни. Но нет! Нельзя позволять себе такие мысли, иначе будет слишком заманчиво поддаться на его предложение.

— Я отключила телефон.

Филип уютно устроился в кресле, вытянув длинные ноги и неторопливо потягивая кофе. Его расслабленная ленивая поза составляла разительный контраст с нервозностью хозяйки дома.

— Хочешь уделить мне все свое внимание?

Это предположение сулило множество заманчивых возможностей, о которых он еще несколько недель назад не смел даже мечтать.

— Нет, хочу избежать разговора с мамой, — развеяла его радужные надежды Ноэль. — Сейчас о нас с тобой знает уже не только она, а вся округа. В наших краях новости разносятся мгновенно, словно лесной пожар, — с ожесточением добавила она. — Одно хорошо, не придется делать публичного сообщения.

— Приятно иметь дело с такой разумной и здравомыслящей особой.

Ноэль решила не обращать внимания на эту реплику.

— Так что, с тайной связью покончено? Его вкрадчивый тон вновь заставил Ноэль затрепетать от предвкушения. А проникновенный взгляд темных глубоких глаз, скользнувший по ее подрагивающим губам, подействовал почти завораживающе.

— Знаешь, я даже немного сожалею, что этот романтический период уже позади. Но не тревожься, — добавил Филип, — думаю, наши отношения все равно сохранят остроту.

— Ты так говоришь, — прошептала она, — . словно у нас какая-то официальная связь, чуть ли не помолвка, а не…

— А не безудержное влечение?

Приятно, конечно, было думать, что Филипа неудержимо влечет к ней, но приходилось признать правду.

— Перестань. Мы оба прекрасно знаем, что ты хочешь жениться на мне только ради Бетси. Так вот, теперь тебе ничто не мешает открыто признать Бетси своей дочерью. Что тебе еще нужно? — От волнения голос Ноэль сбился едва не на визг, но она ничего не могла с этим поделать. — Никто не сможет сказать, что ты бросил своего ребенка. Право же, заключить фиктивный брак — чересчур мелодраматический способ выказать свою заботу.

Сделав над собой героическое усилие, она приняла безмятежный вид и даже выдавила легкую светскую улыбку.

— Пойми наконец, я вовсе не стремлюсь выйти за тебя замуж… Надеюсь, теперь мы раз и навсегда покончили с этой дурацкой темой.

Похоже, Филипа не слишком впечатлила столь решительная отповедь. Я могу из сил выбиваться, а ему хоть бы хны, с раздражением подумала Ноэль.

— Ну почему ты настаиваешь на браке, — воскликнула она, не дождавшись ответа, — раз у нас нет ни одной мало-мальски веской причины для него? Представляешь, какая жизнь нас ждет?

Филип лишь пожал плечами. Да, вот уж человек, не привыкший к отказам! Он оказался куда настойчивее, чем Ноэль предполагала.

— А какие причины ты считаешь вескими? Любовь? — не сводя пристального взгляда с ее лица, спросил он.

Презрительная усмешка явно показывала: для него такая причина значимой вовсе не является.

— Я любила Роналда, — выпалила Ноэль. — И он тоже любил меня, когда мы поженились. Но потом… не знаю, так уж ли сильно я любила его в конце…

— Но он ведь не собирался бросать тебя ради той особы?

— Не собирался, — тихо согласилась она. — Во всяком случае, так он уверял.

По тону Ноэль было ясно, что она многое не договаривает, не желая чернить память о муже перед Филипом.