— Энн, вы были правы, — сообщил ей Стэн Ирвинг. — В поликлиническом отделении пропал ребенок. Медсестра в униформе предложила матери кофе и унесла младенца взвешиваться. Мать еще ни о чем не подозревает. Вы можете точно сказать, где находитесь? И видите ли номер машины, в которой находится ребенок?

По счастью, Энн могла ответить на оба вопроса.

— Хорошо, тогда ничего не предпринимайте, разве что в случае крайней необходимости. Помните, возможно, это все-таки ошибка.

— А если женщина скроется?

— Предоставьте действовать полиции.

И как ей это в голову не пришло?! Через несколько минут раздался глухой рокот мотора и мимо, ловко лавируя в потоке транспорта, проехал полицейский на сверкающем мотоцикле. За ним следовали еще двое. Энн встревоженно наблюдала за происходящим: кто знает, что может вытворить женщина с отчаяния? Но полицейские оказались хитрее. Остановив какой-то пикап за две машины до серого автомобильчика, они начали проверять у водителя документы. Движение поневоле застопорилось снова. И вдруг с обеих сторон от автомобиля незнакомки выросло по полицейскому.

Велев таксисту подождать, Энн помчалась к машине. Похоже, похитительница сразу поняла: бежать бессмысленно. Она рыдала и всхлипывала.

Один из полицейских преградил путь Энн. Сжав идентификационную карточку, молодая женщина протянула ее, точно волшебный талисман.

— Я врач. Надо срочно осмотреть ребенка.

— Это вы звонили? Тогда, конечно, мэм, — сказал он и посторонился.

Энн проворно залезла в машину. Ребенок мирно посапывал. Новорожденный, как она и думала, — девочка, не старше трех недель. На первый взгляд с ней все было в порядке.

Энн снова отправилась звонить доктору Ирвингу.

— Ребенок у меня. Это девочка. Похоже, с ней ничего не случилось.

Голос в телефонной трубке снова излучал олимпийское спокойствие.

— Примите мои поздравления. Сейчас подъедет полицейская машина, которая привезет вас с малышкой сюда.

Почему-то сцена, разыгравшаяся сейчас на шумной нью-йоркской улице, напомнила Энн образцово-показательную хирургическую операцию. Праздные зрители стояли поодаль — ближе их не подпускали, а небольшая группа полицейских действовала четко и слаженно. Каждый твердо знал свою задачу и как выполнить ее наилучшим образом. Движение на дороге мало-помалу восстановилось. Поток транспорта плавно обтекал место событий. Скоро появились две полицейские машины. Притихшую похитительницу посадили в одну из них.

— Нужно ли вызвать для ребенка «скорую», мэм? — осведомился у Энн один из полицейских.

Она покачала головой.

— Лучше отвезите нас в «Холли Хаус», хорошо? Ой! — Торопливо порывшись в сумочке, она достала деньги. — Не могли бы вы передать это шоферу такси и поблагодарить его от моего имени?

— Конечно. Нам все равно еще предстоит взять у него показания. А вас ждет машина. Если вы и вправду будете так любезны забрать ребенка…

Энн решила уложить крошку в колыбельку, принадлежащую похитительнице. Колыбелька, кстати, оказалась дорогой и совсем новой. Интересно, какая трагедия крылась за всем этим? Что могло побудить женщину украсть чужого ребенка? Неужели она не могла понять чувства матери, лишившейся своего сокровища? Энн тряхнула головой. Она давно уже твердо уяснила: врач не может вникать во все проблемы, с которыми сталкивается по работе.

У входа в поликлиническое отделение их уже ждала небольшая делегация. Темноволосый, смуглый и очень взволнованный врач лет сорока, а с ним стайка медсестер. Энн передала им свой драгоценный груз.

— Луис Финли, заведующий отделением, — представился врач. — Что скажете?

— Я провела первичный осмотр — на вид все в порядке, — осторожно ответила Энн. — А поскольку они ехали в машине, то думаю, похитительница просто не имела возможности даже взять малышку на руки.

— Замечательно. — Заведующий обратился к старшей медсестре: — Салли, возьмите эту юную мисс и поскорее отнесите к матери. А через несколько минут мы осмотрим ее повнимательнее.

Медсестра с младенцем тут же исчезла в дверях отделения, а заведующий снова повернулся к Энн. Напряженное, бледное лицо наконец озарилось улыбкой, и Энн не могла не улыбнуться в ответ — так заразительна была радость Луиса Финли.

— Доктор Форрест, вы хоть представляете, какое облегчение мы все испытываем?

— Да, пожалуй.

— Мы перед вами в долгу, доктор Форрест. Если вам когда-нибудь понадобится помощь нашего отделения — только намекните, мы все для вас сделаем.

— Поосторожнее. С такими обещаниями и до беды недалеко. Откуда вы знаете, о чем я могу попросить? Вдруг беззастенчиво поймаю вас на слове?

— Вряд ли. Не такое у вас лицо. Послушайте, сейчас сюда понабежит полицейских и газетчиков, так что мне, пожалуй, надо срочно наведаться к больным, пока есть время. Еще раз спасибо. Вы оказались на высоте там, где проморгали добрые полдюжины человек моего персонала.

— Мне просто повезло, доктор Финли. А теперь, если позволите, я тоже пойду к себе в отделение. Мне, наверное, придется давать какие-то показания, делать заявления? Очень бы хотелось без этого обойтись.

— Вряд ли вам это удастся. Все захотят узнать подробности из первых уст. Вы станете местной героиней, доктор Форрест.

— Тоже мне героиня — проехалась на такси и позвонила пару раз по телефону. Нет-нет, лучше я останусь скромным врачом. Нельзя ли не предавать мое имя огласке?

Луис Финли снова улыбнулся.

— Постараемся.

Огромный вестибюль «Холли» сверкал стеклянными павильончиками. Тут продавалось все, что только могло понадобиться больному ребенку: фрукты, сладости, цветы, книжки с яркими картинками, игрушки. Энн шла мимо них со странным чувством нереальности происходящего. С тех пор как она сегодня в первый раз приблизилась к дверям больницы, прошло не более часа. А казалось, это было в другой жизни. Как она нервничала тогда, как волновалась.

Однако очень скоро походка Энн стала такой же торопливой и деловитой, как у всех вокруг. Она ловко избежала столкновения с бегущим навстречу мальчуганом, а потом ухитрилась поймать его, когда он споткнулся и чуть не полетел носом вниз. Дети есть дети.

Сегодня Энн выбирала наряд особенно тщательно. Белые халаты внушают спокойствие и уверенность взрослым пациентам, а вот детей пугают. Поэтому сегодня на ней были черные замшевые туфли-лодочки, темная узкая юбка и голубая шелковая блузка с короткими рукавами. Накануне она зашла в парикмахерскую и сделала модную стрижку. Обошлось, конечно, недешево, зато Энн знала — новая прическа ей к лицу.

Итак, начало новой жизни. Энн вдруг вспомнила, как некогда уже испытывала подобное чувство. И чем все это закончилось? Она решительно тряхнула головой — ну нет, на сей раз все будет иначе!

Занятая своими мыслями, она не заметила, как оказалась перед дверьми ординаторской.

— Доктор Форрест, добро пожаловать. Надеюсь, вы еще не передумали у нас работать? А то, боюсь, доктор Финли теперь спит и видит, как бы переманить вас к себе.

Это был Джереми Донахью, единственный знакомый Энн на новом месте. Он проводил с ней собеседование, когда она захотела занять в его отделении место стажера. Джереми Донахью был известнейшим в своей области специалистом. Именно из-за него Энн так стремилась попасть в «Холли».

Невысокий и худощавый доктор Донахью неизменно носил строгие черные костюмы, безукоризненно белые рубашки и черный галстук выпускника медакадемии — сразу было видно врача старой школы.

— Я все-таки предпочитаю работать именно в неврологии, — сказала Энн, пожимая протянутую руку, — и даже мечтаю стать нейрохирургом. Кроме того, я от души надеюсь, что ничего подобного утреннему происшествию со мной больше не повторится.

Доктор Донахью кивнул.

— Похищение младенца — печальная примета времени. Когда я только начинал лечить, мне и в голову не приходило, что я доживу до времен, когда нам придется запирать детские палаты на ключ. Догадываюсь, какое потрясение вы пережили. Посмотрим, не удастся ли мне организовать вам кофе. Но сначала позвольте представить: Джина Браун, наш лечащий врач. Вам с ней придется тесно общаться по работе.