В конце 50-х годов мне повезло сниматься в картине «Дом, в котором я живу». В картине трепетной, взволнованной и целомудренной. Она имела настоящий, без подтасовки, успех и у нас, и за рубежом. И сейчас, когда прошло так много лет со времени ее создания, она сохраняет свою чистоту и нравственную ценность.

Ее делали Лев Кулиджанов и Яков Сегель — люди, принадлежавшие к особому поколению. Еще будучи молодыми, они уже имели опыт войны, а потому понимали, что значит спокойствие мирной жизни, из чего складывается человеческое счастье. Они снимали картину, как жили, между «да» и «нет». И в этом смысле они были максималистами. Все держалось тогда на максимализме самоутверждения и утверждения жизни. Поэтому было в картине немало эпизодов с особой нравственной эстетикой, которую вряд ли отыщешь в современном киноискусстве.

В фильме есть сцена, когда мой герой, Дмитрий Каширин, читает записку от жены. Жена пишет, что уходит от него, а в это время по радио передают, что началась война… Режиссеры решили, что здесь надо дать крупным планом лицо Каширина, на котором проступает пот, живой пот человеческого напряжения, переживания. Оценят это зрители или нет, об этом тогда не думали. Все должно быть по-настоящему прежде всего для нас, для тех, кто делал фильм. И вот я вынужден был пить липовый чай. Сколько чайников пришлось выпить, сказать не берусь — я просто ошалел тогда от этого чая. Но все получилось, как было задумано.

Актерская судьба в кино зависит от такого количества обстоятельств, что если все время о них думать, бояться их, то и сниматься не надо. Взять кинопробы. Какую беспомощность, неуверенность в себе, даже униженность испытывает актер, которого пробуют на роль. Это тянет за собой спрятанное или явное, но обязательно подлое желание понравиться режиссеру, внешнюю браваду при внутренней неготовности к роли, попытку продемонстрировать сложившееся видение образа, видение, каковым на деле актер еще не обзавелся. Сплошная мука! И режиссер знает преотлично, что кандидат на роль не в курсе его замысла, что он еще не представляет себе, как и что играть, поэтому он, как теленок на льду, разъезжается всеми четырьмя копытцами. Но оба делают вид, что занимаются серьезным делом.

Совершенно естественны пробы, когда режиссер ищет возрастного соответствия героя и актера или их внешнего сходства, когда идут поиски грима, характерных черт в лице. Но стараться играть роль на пробах — это то же самое, что без подготовки летать на планере. А я не раз видал, как одаренный актер изображал нечто, словно перепуганный первокурсник. И напротив, наглый дилетант бодро отбарабанивал текст с нужными интонациями. Тут неопытный режиссер мог запросто впасть в ошибку.

Картины «Дом, в котором я живу», «Екатерина Воронина», «Балтийское небо» были для меня работами, которые принесли мне начальный опыт, знания и навыки актерского труда на съемочной площадке. С тех пор я уже подзабыл многие фильмы, в которых участвовал, а вот пробы помню почти все, и удачные, и неудачные — столько нервов на них тратилось.

Помню, как я надрывался, пробуясь на роль Митеньки Карамазова, как старался доказать, что у меня есть темперамент. Ни в одном эпизоде фильма такого голосового надрыва не было, как в той пробе. Но ведь надрыв шел тогда от полного еще непонимания характера Мити. Помню, как я старался казаться мудрее и опытнее, пробуясь на роль Губанова в фильме «Твой современник». Но, видно, не очень это у меня получилось, коль меня не утвердили. Помню, как, надев какой-то не очень подходящий пиджак на гимнастерку, пробовали мы с Салтыковым сыграть сцену колхозного собрания в «Председателе». Естественно, что это было очень далеко от того, что зрители увидели в фильме, ибо в нем я уже прожил год экранной жизни в образе Трубникова, прежде чем мы рискнули подойти к этой корневой сцене.

Да, мучительное, неплодотворное занятие — кинопробы. Будучи режиссером своей единственной самостоятельной картины «Самый последний день», я попросил второго режиссера принести мне фотографии молодых актрис на главную роль, обрисовав, какой эта героиня мне видится. Придя на студию, я обнаружил на столе штук пятнадцать фотографий. Поглядел на распахнутые глаза, на прелестные лица этих девушек, и растерялся! Как актер я понимал всю беззащитность этих актрис перед режиссерским диктатом. Режиссер, конечно, прав, выбирая того или иного актера, сообразуясь со своим вкусом и творческим замыслом. Но сколь же неравноправные позиции у актеров и режиссеров! И кто даст гарантию, что режиссер не ошибется. А где гарантия, что актер, назначенный на эту роль, сыграет ее именно так, как ее видит постановщик? Поэтому так опаслив и разборчив режиссер во время выбора исполнителей. Ошибиться в актере — не сделать картину.

Очень это неоднозначный процесс — кинопробы. Как неоднозначно все в искусстве…

Первой моей ролью, где мне удалось по-настоящему ощутить огромную воздействующую силу кино, его отзвук в миллионах зрительских сердец, его проникновенность в самые глухие уголки земли, был Бахирев в картине «Битва в пути». История картины сложилась драматично: ее снимал один режиссер, затем на какое-то время она была остановлена, и после перерыва заново начал работать над картиной Владимир Павлович Басов.

Когда мне предложили попробовать роль Бахирева, я поначалу отказался категорически. Дело в том, что автору одноименного романа Галине Николаевой удалось описать интересный и правдивый производственный конфликт, в острой форме поднять вопросы, существенные не только для упомянутого в произведении завода, но и для страны тех лет в целом. Вопросы ответственности, честности в работе, принципиальности на деле, а не на словах, смелости в решении жизненных проблем раскрылись в романе по-новому, смело и талантливо. И при этом характеры героев были выписаны жизненно достоверно, человечески интересно. А главная фигура романа — инженер Дмитрий Бахирев оказался выписанным настолько индивидуально, резко и многосложно, что вызывал перед глазами читателя конкретный образ: это крупный, неторопливый в решениях, но движущийся к цели с упорством танка, непреклонный и умеющий на деле доказать свою правоту человек. Поэтому на заводе ему дали кличку Бегемот за его медлительность и кажущуюся непробиваемость. Да я же ни с какого боку не был похож на него!

Роман широко читали. На несколько лет он стал своеобразной советской классикой. А главная проблема экранизации классики и популярных современных произведений кроме тысячи других заковык в необходимости убедить зрителя, вчерашнего читателя, что Анна Каренина, Митя Карамазов, Пьер Безухов, Наташа Ростова вот такие, какими вы видите их на экране, а не такие, какими вы их себе представили, когда склонялись над книгой. И это далеко не всегда получается у актеров.

Поэтому я и отказывался вначале, зная о популярности романа «Битва в пути», чувствуя, насколько я как актер не подхожу для роли его главного героя. Но есть творческие предложения, которые не дают спать. Я возвращался к Бахиреву, перечитывал роман и постепенно стал думать, что главное в нем не запоминающаяся манера поведения и внешность, а его внутренний мир, его мировоззрение и гражданская позиция. Если их передать достаточно ярко и в соответствии с замыслом писательницы, то можно заставить зрителя поверить в моего Вяхирева, который, несмотря на свою внешнюю непохожесть, так же упорно борется за то, что считает необходимым, и с такой же железной решимостью стремится довести до конца начатое дело. И когда мне позвонили с повторным предложением попробоваться на роль Бахирева, я уже не стал отказываться. Я уже уговорил себя, что у меня есть нужное решение роли и в моих силах сделать так, чтобы она получилась на экране. Видимо, поэтому пробы прошли благополучно.

Можно было приступать к съемкам, но перед их началом произошли события, которые лишь для непосвященного человека могут показаться малозначительными. На самом же деле они иллюстрируют, как сильно актерская судьба зависит от взаимоотношений с коллегами и начальством. Сложившаяся тогда ситуация оказалась благоприятной для меня, поэтому с добрым сердцем еще раз хочу рассказать о директоре Вахтанговского театра Федоре Пименовиче Бондаренко — я уже упоминал, как вместе с ним искал гримера для роли Кирова.