— Можешь не объяснять. Это меня не касается.

Филипп тяжело вздохнул.

— Посмотри на меня, Лизи. Посмотри же. — Он подождал, пока она подчинилась ему, и взял ее руки в свои. — Это не был настоящий брак, не такой, как мог бы получиться у нас.

— Не стоит оправдываться. Твой брак — твое глубоко личное дело.

Лицо Элизабет стало почти таким же белым, как простыни, еще хранившие тепло их любви. Зачем он мучает ее? Зачем придумывает новую ложь? Ничего уже не поправить, и лучше оставить все как есть.

Но Филипп продолжал:

— Я никогда не любил свою жену.

— Аннет? Почему бы тебе не называть ее по имени?

— О'кей, Аннет. — Его глаза потемнели от ее обидных упреков, но руки по-прежнему крепко сжимали ее. — Я не могу назвать свое чувство к жене любовью. Привязанность? Возможно… Я женился, когда решил, что между тобой и мной все кончено. Навсегда.

Элизабет неприязненно взглянула на него.

— Не очень-то благородно с твоей стороны. Бедняжка Аннет! Надеюсь, она так и не узнала о настоящих чувствах своего мужа? — Обидные слова так и слетали с ее губ, как ядовитые стрелы.

— Ошибаешься, на самом деле она все знала. — Увидев изумление на лице Элизабет, Филипп добавил: — Не беспокойся, она тоже не любила меня. Так уж сложилось.

Это было уж совсем невероятно.

— Как удобно, однако, — выпалила Элизабет. — В чем же цель этого якобы брака по расчету и без любви?

— Не якобы. Таким он и был, хотя мы и симпатизировали друг другу и в общем-то ладили между собой. — Филипп замолк, чтобы перевести дыхание. — Я знаю, звучит глупо. Даже сейчас, когда я думаю об этом, все выглядит нелепо. Но дело в том, что, когда мы с Аннет поженились, она любила другого. Более того, она была от него беременна…

— Беременна! — Элизабет обомлела. — Она беременна?.. Ты хочешь сказать, твоя дочь не от тебя?

— Именно потому я теперь редко вижу ее. Это единственное, о чем я жалею. Мне очень не хватает ее.

Элизабет сразу не нашлась, потом хмуро сказала:

— Что-то я не пойму. Ты женился на Аннет, хотя не любил ее… и несмотря на то, что она была беременна от другого. — Она сделала гримасу. — А она вышла за тебя замуж, хотя тоже не любила. Какая-то чушь! Почему же не предпочесть отца своего ребенка?

— Да он не был свободен! История стара как мир: он не пожелал разводиться. — Филипп покачал головой. — Я знал Аннет давно. Как тебе известно, она работала у меня секретаршей довольно долго. А когда с ней это произошло, она была просто раздавлена, на грани самоубийства. По правде, я и сам тогда был в состоянии ничуть не лучшем.

Он замолчал, но его глаза сказали все. Элизабет поняла, что их разрыв стал для Филиппа страшным ударом. Она даже почувствовала некоторые угрызения совести.

— Мы привыкли с Аннет по вечерам после работы вместе забегать в бар или ресторан выпить на ночь, чтобы развлечься. И в один прекрасный день я подумал — а почему бы не жениться на ней? Мне она нравилась, с тобой у нас все кончено… Так я сделал предложение, а она согласилась.

Ну и ситуация! Он совершил ошибку по доброте душевной, лихорадочно неслось в голове Элизабет, принял решение слишком поспешно, но по-человечески очень понятно.

— Так что же произошло потом? — Голос ее дрогнул. — Почему она все-таки бросила тебя?

— В конце концов ее возлюбленный добился развода и предложил выйти за него замуж. Честно говоря, для меня это было облегчением. Хотя я с радостью могу сказать, что мы остались друзьями.

— Подумать только, мне даже в голову не приходило! Когда ты женился, я просто решила, что ты безумно влюблен. Не можешь представить, как я ненавидела тебя за это.

— А я решил, что мой брак тебе безразличен. Будь хотя бы сейчас самокритична — по чьей инициативе мы с тобой расстались?

Элизабет отвернулась, не в силах выдержать его взгляд. Она как-то подзабыла, что их счастье окончилось по ее инициативе.

— Зачем ты сделала это, Лизи? Неужели из-за гадостей, которые однажды наговорили друг другу? Ты несла чушь, что вроде не приспособлена для замужества и материнства, как твоя мать для семейной жизни, что предпочитаешь выйти замуж за бизнес, а не за бизнесмена.

Элизабет посмотрела на него, потом отвернулась.

— Да, отчасти потому.

— Только отчасти? А в основном?

— Не знаю… — замялась она, ее мозг опять принялся лихорадочно работать. Упоминание о матери вызвало воспоминания о сцене, которая навязчиво преследовала ее все эти годы: Филипп обнимает ее мать…

— Ну, давай расскажи мне все, Лизи.

Элизабет буквально выдавила улыбку.

— Особых причин не было. Просто показалось, мне действительно лучше заняться карьерой.

— Это в самом деле так?

— Разумеется, так.

Она наклонилась вперед, поцеловала его, прильнула к его груди, нарочно спрятав лицо. Элизабет не могла больше выносить его вопросы.

— Я устала. Выключай-ка лучше свет.

— О'кей, — нежно шепнул он. — Оставим разговоры. Завтра я собирался лететь в Милан. Но пока отложу, вернее перенесу. Гораздо важнее нам побыть вместе. Знаешь, чего мне больше всего хочется, ангел мой? Проснуться утром и увидеть тебя рядом, вот здесь. Для меня это самое прекрасное зрелище в мире.

Элизабет наклонилась и поцеловала его в плечо, но ничего не сказала в ответ. Горькие слезы душили ее. Она дождалась, пока Филипп крепко уснул, потом помедлила еще немного, чтобы быть уверенной наверняка. Наконец она бесшумно выскользнула из-под одеяла, захватила одежду и на цыпочках тихонько вышла из спальни.

Элизабет быстро оделась. Еще пару минут отняла у нее записка, которую она нацарапала на блокноте рядом с телефоном, засунула записку под дверь спальни, чтобы Филипп обязательно обнаружил ее, и, не теряя ни секунды, выбежала на улицу.

Похолодало, моросил мелкий дождь, не было ни души. Элизабет засунула руки поглубже в карманы куртки и побежала к перекрестку. В ее голове была только одна мысль — найти такси и как можно быстрее исчезнуть отсюда.

Наконец ей повезло. Она сказала шоферу адрес, забралась поглубже на заднее сиденье и захлопнула дверь. Обессиленно рухнув на подушки, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Дело сделано. Она убежала. Случилось то, что должно было случиться.

Больше она никогда не увидит Филиппа.

Несколько слов, небрежно нацарапанных в записке, ставили окончательную точку в их отношениях. Когда Филипп прочтет их, он не станет ее уговаривать. Какой смысл, если женщина не любит мужчину? Она четко и ясно написала это. Вот и все.

Элизабет добралась до своей квартиры совсем обессиленной. В записке все было, разумеется, неправдой. Но она должна пойти на такой шаг. Незачем продолжать роман, который в конце концов все равно погубит ее. Она уверена, именно так и случится.

Она разделась и залезла в постель, в полном изнеможении рухнув на подушки. Если бы она любила его не так крепко, то, возможно, смогла бы выйти из кризиса. Если бы чувства ее были бы не столь сильными, все могло бы пройти легче. Но любя Филиппа всей душой — а эти эмоции затмевали другие чувства и даже иногда разум, — на что она могла еще надеяться? Как она сумела бы выжить после всего? Она уставилась в пространство невидящим взглядом. Надежды не было.

Вспомнить хотя бы тот всплеск ревности, который испытала, стоило ему лишь заговорить о жене. Он был столь силен, будто зверь впился ей в сердце.

Сейчас-то объективных причин ревновать к бывшей жене не было. Но дело не в том. Просто-напросто она слишком уязвима во всем, что касалось Филиппа. Фатальное невезение, когда имеешь дело с мужчиной, способным изменять!

Уже дважды за время их отношений ей пришлось столкнуться со столь отталкивающей стороной его натуры — один раз в истории с собственной матерью и второй совсем недавно — на Сент-Кристофере. Элизабет про себя знала, что не смирится ни с чем подобным.

Она никогда не смогла бы доверять ему. А как можно любить без доверия? Любовь обречена, если его нет. Их союз завершился бы вселенской катастрофой.