Вероятно, он и не любил ее по-настоящему. Она ему нравилась — сомнений здесь не было, ему доставляла удовольствие ее сексуальность. Но это было только бледной тенью тех чувств, которые испытывала к нему сама Элизабет.

Нет, ничего бы не получилось, в этом Элизабет была убеждена. Уйдя от него именно сейчас, она избежала многих проблем и разочарований, которые сулило ей будущее с ним.

Однако ворочаясь с боку на бок всю ночь, измученная бессонницей, Элизабет боялась признаться, что снова лишила себя счастья и спокойствия, получив взамен уже знакомую ей пустоту одиночества.

— Выглядишь просто великолепно. Как я рада видеть тебя снова. — Элизабет вышла из-за стола навстречу Кэти, чтобы обнять ее. — Ты действительно молодец. Как чувствуешь себя?

— На пути к выздоровлению и в восторге, что вернулась в офис, — весело ответила секретарша. — У тебя тоже прекрасный вид. И новая прическа.

Элизабет рассмеялась.

— Как тебе, нравится? — Она тряхнула своей аккуратной челкой, с которой чувствовала себя гораздо свободнее и современней. — Я решила, надо сменить стиль.

— По-моему, просто потрясающе, — одобрительно кивнула Кэти. — Откровенно говоря, эта прическа идет тебе гораздо больше, чем старая. Теперь ты вроде больше похожа на себя.

Элизабет считала точно так же. Ее модная новая челка делала ее более естественной.

— Ну, а что у нас сегодня в программе? — Кэти взглянула в свои деловые записи, открыла блокнот и начала его изучать. — Есть что-нибудь срочное, чем мне надо немедленно заняться?

— Пожалуй, нет. Ничего не горит, — сказала Элизабет. — Все идет неплохо. Разумеется, еще остаются проблемы отеля по Сент-Кристоферу, хотя все вроде заладилось, работа над проектом идет как по маслу.

Больше всего Элизабет в душе радовалась тому, что все обстояло именно так, и ей не было нужды пока обращаться к Филиппу. В свое время она, как обещала, обязательно передаст ему чертежи, но сейчас у нее не было моральных сил просто смотреть ему в лицо.

Она уже дала указание своему юристу перестать собирать компромат на Филиппа. Это потеряло всякий смысл. Кроме того, она больше не была уверена, как раньше, что он обманул отца. Элизабет убедилась — Филипп был бы строг и придирчив с любым своим партнером.

— Ладно, теперь я разберусь с письмами у себя на столе. — Направившись к себе, Кэти на пороге остановилась. — Как насчет чашки горячего кофейку?

Элизабет улыбнулась в ответ:

— Чудесно, спасибо.

Секретарша вышла, Элизабет возвратилась на свое рабочее место. Теперь, раз уж Кэти вернулась после больницы, все должно войти наконец в свою колею.

Она была недовольна собой, все ее раздражало. Несмотря на попытки перестать думать о Филиппе, не могла избавиться от этого. Филипп будто захватил участок ее мозга, поселился там, начал распоряжаться как хозяин и отказался съехать. Иногда она была почти уверена, что сойдет с ума.

Прошло уже больше недели с тех пор, как Элизабет оставила Филиппу свою записку. Он молчал. Ни звонка. Ни звука. Значит, принял ее решение без малейшего протеста.

А ведь мог легко связаться с ней, ибо по — прежнему был в Лондоне. Абсолютно точно, что в Италию он не уехал: когда ее архитектор направил ему копию исправленных чертежей, Филипп одобрил их почти сразу же.

Так чего она хнычет? Получила — чего хотела: роман кончен и никаких последствий. Шанс начать новую жизнь, быть оставленной в покое, забыть все и устремиться вперед.

Элизабет склонилась над бумагами, но думала все равно не о них. Она старательно убеждала себя — скоро ее сердце поймет то, что она просчитала головой, и успокоится.

Элизабет вылезла из такси прямо под струи дождя — угораздило же ее потерять зонтик. Пока доберешься до дома, промокнешь до костей.

Она попросила водителя высадить ее у магазинчика на углу улицы, где жила, чтобы купить кофе и молоко. Весь день Элизабет крутилась как белка в колесе, носясь по всему Лондону, чтобы поспеть на многочисленные встречи, и вот теперь приходится запасаться продуктами, не сидеть же голодной у телевизора.

Наверное, из-за погоды в магазине почти никого не было. Элизабет купила все, что нужно, и пулей вылетела наружу. Затем она заскочила в соседнюю лавочку и схватила вечернюю газету. Пригодится дома посмотреть программу телевидения, а пока сослужит добрую службу — как-никак прикроет волосы от дождя.

Подбежав к входной двери, озябшая и промокшая, Элизабет шарила в сумочке в поисках ключей.

— Давно пора! Где ты была, черт побери?

Голос, внезапно прозвучавший за ее спиной, насмерть напугал ее.

— Филипп! — еле выдохнула она. — Что ты здесь делаешь?

— Жду тебя. Пожалуйста, поторопись, а то мы окончательно вымокнем.

Как и она, Филипп был без зонта, хотя вовсе не напоминал мокрую курицу. Несмотря на охвативший ее ужас, Элизабет все-таки отметила это.

— Ты, как всегда, без приглашения?!

— Ладно тебе, Лизи, в такую погоду и собаку в дом пустят.

Говоря так, он усмехнулся, но Элизабет удалось перехватить его взгляд — мрачный и напряженный. Зачем он здесь? Что ждет ее на этот раз? Скоро она это узнает. Филипп распахнул дверь, взял ее за руку и почти силком затащил внутрь. Через минуту они оба стояли в холле.

— На твоем месте я прежде всего снял бы мокрые тряпки, — сказал Филипп.

— Не надо указывать, что я должна делать в собственном доме! — резко возразила Элизабет. — Ты не имеешь права врываться сюда. Ни малейшего права! Почему бы тебе быстренько не сказать мне, зачем явился?

— Не волнуйся, скажу, но не собираюсь уходить прямо сейчас. — Его темно-синие глаза опять помрачнели, линии рта стали жестче.

Она сбросила мокрый плащ, как следует встряхнула его, взяла деревянную вешалку из шкафа и повесила его сушиться на открытую дверцу. Потом схватила сумочку и покупки и направилась в кухню.

— Я поставлю кофе.

— Отлично, — услышала она голос Филиппа. — Не забудь сделать мне без молока и покрепче.

Подойдя к столу, Элизабет швырнула в ведерко промокшую газету, достала только что купленную банку и включила кофеварку. Пока кухня наполнялась уютным ароматом, Элизабет вытерла мокрые волосы полотенцем и с облегчением убедилась, что Филипп не собирается следовать за ней. Ей нужно хотя бы пару минут, чтобы собраться с мыслями.

Элизабет прекрасно знала, зачем он явился, хотя прошло уже немало времени. Он пришел требовать объяснений. Все дело в той записке, которую она оставила ему две недели назад. Сейчас она должна придерживаться каждого слова, содержащегося в ней, как бы лживы и пусты они ни были. Неважно, если там все неправда, важно лишь то, что ложь нужна ей.

Элизабет вышла из кухни, чувствуя себя гораздо собранней, хотя сердце ее предательски екнуло, едва она увидела Филиппа, удобно расположившегося на софе. Стыдно признать, но она обрадовалась, когда он заговорил про ее стрижку.

— Мне нравится твоя прическа.

— Вот как? — Она крепко держала две чашки горячего кофе и притворилась, будто комплименты ее совершенно не интересуют. Ставя чашку на журнальный столик рядом с ним, Элизабет спросила: — Долго пришлось ждать под дождем?

— Около получаса я сидел в машине. — Он внимательно смотрел, как Элизабет села в кресло напротив. — Ты всегда так поздно работаешь?

— Иногда.

— Значит, ты по-прежнему засиживаешься допоздна в офисе? — Филипп нахмурился. — Мне помнится, ты обещала мне сократиться…

— Когда есть работа, я ее делаю. — Элизабет избегала его прямого взгляда. Не может же она признаться, что сейчас работа стала единственным средством не думать о нем.

Элизабет поставила чашку и внутренне собралась.

— Может быть, все же соизволишь сказать, зачем ты здесь? — Ей хотелось поскорее закончить эту муку.

А Филипп, кажется, хотел наоборот насладиться ее страданием. Он откинулся в кресле, оглядел ее с ног до головы:

— Пару недель назад, уходя, ты оставила записку. Признаюсь, ее содержание озадачило меня. Я здесь, чтобы объясниться с тобой.