А Спенсер тем временем шел по дорожке к ее двери и улыбался. Неужели? — почему-то пронеслось у нее в голове, но мысль не успела сформироваться до конца, только сердце сильно-пресильно сжалось, и в эту секунду Брет заговорил.

— Дженни. Доброе утро.

— Доброе.

— Я надеюсь, вы хорошо выспались? У вас странный вид.

Она поперхнулась. Конечно, хорошо, ведь, уходя, он пожелал ей спокойной ночи…

— Да, спасибо. И за цветы тоже спасибо. Очень красивые.

— Главное — рыжие. Как вы. Как обе Дженни, про которых я вам вчера рассказал.

Вот так просто. А она о чем только не думала! Она так боялась, что он будет вести себя, словно вчера ничего не случилось! Или наоборот — стесняться и прятаться за глупые намеки. И то и другое было бы верхом глупости и, пожалуй, сразу разочаровало бы ее. Нет, Брет упомянул вчерашнее с таким серьезным спокойствием, как будто они уже выбрали день свадьбы, а все, что происходило между ними, отныне — абсолютная, неизменная данность.

— Брет, я…

— Что это с нами, Дженни? Мы же перешли на «ты»?

Она криво улыбнулась:

— Точно.

Но вспомнив обстоятельства этого «перехода», снова опустила глаза.

— На самом деле я пришел сказать тебе, что уезжаю из отеля.

— Как!

— Ну… Видишь ли, я тоже решил переехать в домик.

Дженни снова поперхнулась. Неужели он отважится показать ей свой дом?

— Вы… Ты снял домик?

— Да. То есть нет. Это дом моего друга…

— Того самого, с машиной.

— Точно! — Спенсер сделал наиглупейшее лицо. — Он улетел на несколько дней и попросил присмотреть за домом. Отдал мне ключи и… вот. Поможешь мне переехать?

— Тебе нужны помощники? — Они стояли близко-близко, и у Дженни снова пошел холодок по спине.

— Нет, но мне просто всегда так страшно и неуютно на новом месте…

— Ах да. А со мной — уютно.

— Точно! — Теперь он явно дурачился.

Она смотрела в его лицо, и у нее захватывало дух. Образы всех прошлых мужчин и даже пресловутого мистера Блейка — таяли в памяти, словно картинки на конфетных фантиках.

— Дженни… — Брет едва уловимо коснулся кончиками пальцев ее подбородка. — На самом деле я…

— Да-да! Мы едем! Сейчас, только я что-нибудь надену полегче. Мне кажется, сегодня будет жаркий день! — Она начала болтать, перемещаясь по комнатам, она говорила, не останавливаясь, лишь бы Спенсер не смог вставить слово. Если он еще раз коснется ее, она умрет тут же на месте. Или разденет его, не уходя с крыльца!

В нескольких километрах от Сан-Франциско по южному направлению побережья стоял сказочный замок. Такого Дженни никогда еще не видела. Он был красив, необычен и навевал ассоциации со старинными ирландскими легендами о лесных духах. Среди пальм и океанской глади это смотрелось нереально. Словно из другого мира. Дженни восхищенно присвистнула.

— Нравится? — с неподражаемой гордостью спросил Спенсер.

— Очень!

«Я тут буду жить, пока ты меня не выгонишь!» — хотела добавить она, но вовремя спохватилась.

— У теб… у твоего друга отличный вкус.

— Да, мне тоже нравится его вкус.

Ей вдруг стало не по себе от того, что он снова врет. Теперь между ними не должно быть тайн. Ну… почти не должно. Кроме ее собственных…

— Пойдем, посмотрим, что внутри?

— Пойдем.

Он махнул рукой дворецкому, который сидел у дверей, махнул небрежно, так, словно каждый день ходит тут. Тот почтительно посторонился, придирчиво осматривая Дженни.

Наверное, он часто водил женщин во все свои дома, подумала Дженни. Если этот старикан у него давно служит, с ним было бы любопытно поболтать, чтобы узнать о Спенсере много нового, чего нет в Интернете… Интересно, а с женщинами он…

В эту секунду Брет быстро закрыл дверь в коридор и обнял Дженни.

— Между прочим, — проговорил он, касаясь ее губ, — мы еще не поздоровались. Я едва дотерпел.

— То есть? — От неожиданности она даже не успела испугаться.

— Просто после этого было бы трудно ехать в машине. Если бы мы… поздоровались у тебя на крыльце. А теперь — мы дома. То есть… в гостях. Ну… это не важно.

— И как же ты хотел поздороваться?

— По-настоящему. Вот так. — Брет прижал ее к стене (и почему все мужчины любят с ней делать это?) и начал медленно целовать, будто сомневаясь, стоит ли за это браться.

Должно быть, он знал какие-то волшебные точки, иначе почему Дженни показалось, что у нее нет больше тела? Оно стало невесомым и бесчувственным, а жили только одни губы. Причем самостоятельной жизнью.

А еще жила шея и плечи, потому что Брет нежно придерживал их руками, словно боялся, что Дженни вырвется и убежит. А еще отдельной жизнью жили ее руки, потому что ими она обнимала Брета. А еще — грудь и живот… А когда он сильно прижался к ней бедрами, Дженни поняла, что сейчас потеряет сознание.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, лениво отрываясь от поцелуя.

— Отвратительно… — Голос ее осип и срывался.

— Почему?

— Потому что я хочу еще, а ты вместо этого болтаешь…

— Но я и дальше собираюсь болтать, вот в чем дело.

— Правда?

— Да. И надеюсь проболтать с тобой еще много, много лет. Может быть, всю жизнь.

Дженни во все глаза смотрела на него. Но думать больше ни о чем не хотелось. Хотелось умирать в его руках.

— Тогда говори быстрей все, что ты хотел сказать мне, и… Иди ко мне!

— Да?

— Да.

Они разговаривали, не прекращая поцелуя, и Дженни с сомнением косилась на предметы вокруг. Еще секунда, и она взорвется, разлетится на тысячи мелких осколков и разденет его прямо здесь. В коридоре, возле лестницы.

— Дженни, я забыл кое-что сделать…

— Это не важно…

— Важно…

— Все равно не важно…

— Очень важно…

— Что, черт побери, ты забыл сделать?

— Я забыл сказать, что люблю тебя.

— А-а, Брет… Я это знаю… — Руки уже сами расстегивали на нем одежду, губы сами шептали маловразумительную чушь, а Дженни плавала в синей-синей океанской воде и погружалась все глубже.

Глубже…

Глубже…

Был дивный вечерний дождь. Брет и Дженни вышли на веранду, чтобы встретить его. Темно-серые облака постепенно закрывали горизонт, но это было вдалеке, над океаном. А на побережье уже падали капли… — Здесь, кстати, есть яхта, — сказал Брет, нарушая внимательное молчание. — Мой друг — большой любитель роскоши.

— Это я уже заметила, — с едким смешком проговорила Дженни.

— Когда-нибудь мы все-таки поплаваем на ней.

— Я не сомневаюсь. Если друг разрешит.

— Он разрешит. Он добрый. — Дженни показалось, что сейчас Спенсер признается во всем. По крайней мере, это желание отчетливо читалось на его лице.

Наверно, ему и впрямь было уютно с ней в любую погоду.

— Стало холодно, Брет.

— Пойдем в дом. Кажется, здесь где-то тоже был камин. Представляешь? Как у тебя.

Дженни усмехнулась: поэтому Спенсер так профессионально осмотрел вчера ее камин. Он в них разбирается. Интересно, а есть хоть что-то, в чем он не разбирается? Да, кажется, у него плохо получается врать.

— Как зовут твоего друга? — спросила она.

— А-а-а… мы с ним тезки.

— О. Интересно. Я почему-то так и думала.

— А зачем тебе это знать?

— Нужно же знать, кто приютил нас и сделал… сделал…

— Счастливыми? — Брет приподнял ее подбородок и внимательно смотрел в лицо.

— Да.

— А ты счастлива?

— Да. Начинается дождь, и мне с тобой уютно.

— А когда закончится?

— Тоже будет уютно.

— А… мы что, все время будем вместе?

У нее все похолодело внутри:

— Этого я не знаю.

— Я люблю тебя, Дженни, — просто сказал он, и она почувствовала, что сердце сейчас разорвется. — Я хочу, чтобы мы все время были вместе. Всегда.

Она уткнулась головой в его грудь. Что же делать? Что ей снова делать?!

— Брет! Брет! Это самое сильное сумасшествие, которое случилось со мной за всю жизнь…

— Дженни!

— Да… Я влюбилась в тебя, но…

— Что «но»?