Он вздрогнул от резкого щелчка: часы пробили двенадцать ночи. Нормальные люди в такое время, да еще и в воскресенье, тихо досматривают телевизор у себя дома и идут спать. Или нежатся в объятиях женщины. А он — сидит в офисе и исправляет ошибки в отчетах, коряво и небрежно заполненных своей секретаршей.

— Ах, Мадлен, Мадлен! — проговорил Джонни, глядя куда-то в пространство. — Да если бы ты делала хотя бы половину своей работы! Это не ты за меня, это я за тебя выполняю твои обязанности. С окладом секретарши…

Он невесело усмехнулся. Неприятно узнавать, что твоя девушка за твоей спиной призывает секретаршу настучать высшему руководству. Неприятно узнать, что у твоей девушки за твоей спиной бурный роман. Джонни подъехал на стуле к своему компьютеру и еще раз озадаченно проверил почтовый ящик. И как это письмо оказалось в его входящих? У них с Мадлен совершенно разные адреса.

Тем более Хэтти писала не на офисный сервер, а в личный ящик Мадлен. И у него, у Джонни, никогда не было охоты отслеживать личную корреспонденцию подчиненных, хотя при желании он мог бы наладить такой способ контроля. Но ему это было не надо, ибо он был убежден: личная жизнь должна оставаться личной и неприкосновенной. И, тем не менее, он только что прочитал чужое письмо. Он начал читать и не смог остановиться…

Ну что ж. Теперь он знает о некоторых своих недостатках в глазах Хэтти, а еще о ее вкусах, которые, оказывается, были совсем иными, нежели он думал…

Любопытно. Теперь он мог бы все исправить или закатить Хэтти хороший скандал, но… Какое все это имеет значение, если он давно и сильно любит другую женщину? Ту самую «глупую блондиночку», о которой так небрежно упомянула Хэтти.

Итак, если она сама назвала его коварным серым кардиналом, значит он должен соответствовать этому образу. Раньше он все оттягивал момент, когда нужно было сказать все честно, а обе девушки мучились. Кэти ждала, когда они смогут наконец зажить под одной крышей и пожениться, а Хэтти мучительно пыталась спасти отношения. Безнадежные отношения. Они такие разные — Кэти и Хэтти. Джонни снова закурил. Ну а теперь, раз все так удачно сложилось, Хэтти узнает главную новость. Он завтра же попросит освободить квартиру, купленную специально для нее. Ибо теперь там будет жить Кэт.

— Пошло все к черту! — Хэтти, словно истребитель на бреющем полете, описывала круги по своей квартире, выворачивая на пол содержимое шкафов для одежды и обуви.

Все! Все! Долой все! Долой диету, долой косметические процедуры, долой салоны красоты и любимую маникюршу! А туда же — каблуки, бижутерию и двенадцать флаконов духов самых популярных марок! Хотя самые любимые — английские — может оставить? Нет, все равно — долой!!!

Она остановилась у туалетного столика, решительно сдвинув к краю все выставленные баночки, флакончики, футляры и коробочки, замерла с мусорной корзиной в руке. Кому-то сильно повезет: весь ее арсенал стоит не меньше пятнадцати тысяч. А может и больше. Хэтти принадлежала к числу тех девушек, которые не жалели денег на внешность, даже если приходилось экономить на всем остальном.

Но к чему все это нужно, если любимый мужчина не хочет больше смотреть в ее сторону? Раньше ему нравилось, что она следит за собой, что у нее безупречная фигура (результат жесткой диеты, разработанной совместно с инструктором по тренажерам) и потрясающая юная кожа (результат финансовых вложений во все достижения косметологии, кроме пластической хирургии!). Ас тех пор как Джонни к ней заметно поостыл, кстати сказать, ради какой-то неопрятной красотки, все, к чему стремилась Хэтти, показалось ей вдруг архаичным и ветхим, словно запах из бабушкиного шкафа в деревне. Хотя целых десять лет оно составляло основной смысл и цель ее жизни: красота, успешность, карьера, престиж… А теперь извольте — она такая никому не нужна. Словно запах из бабушкиного…

— Кстати — да! — произнесла она, опуская мусорную корзину рядом со столиком, к невероятной радости помилованных флаконов и коробочек, — Надо позвонить бабуле! И духи как раз пригодятся. Или…

Нет, она не станет забирать вещи с собой. Она сложит все, что было куплено и подарено Джонни, в огромные мусорные мешки, пусть в них копается ненаглядная Кэт! Она же, Хэтти, гордо уйдет с тем, с чем два года назад пришла в эту квартиру и в жизнь с Джонни… Да чего уж там… Два года назад благодаря Джонни она думала, что покорила Нью-Йорк. А теперь этот надменный жестокий город выплюнул ее, словно косточку, застрявшую между зубов, — брезгливо и окончательно.

Перешагивая через отверженные платья, костюмы и фрагменты бижутерии, она двинулась в холл к телефону. Если бы кто-то в этот момент видел ее квартиру, то решил бы, что ее только что посетили грабители, которые перевернули все вверх дном, но ничего не нашли, поэтому сильно разозлились и еще больше перевернули все вверх дном!

Впрочем, это не ее квартира, а — Джонни. Хэтти скрипнула зубами, набирая телефонный номер бабушки. И этот подлец приказал собрать вещи и вывезти их в течение двух дней, до среды! Послезавтра он приедет и поселится сюда со своей красоткой Кэт.

Ну и пусть. Она исчезнет прямо сейчас, и в этих стенах никого не будет уже сегодня вечером! А потом… А потом Джонни, конечно, опомнится, поймет, кого потерял, начнет искать, наконец узнает от Мадлен, что она уехала к бабушке, в маленький городишко возле Нью-Йорка, и приедет просить прощения. И вот тогда она помучает его вдоволь!.. Хэтти кровожадно улыбнулась. Ох, как помучает!

А духи, пожалуй, правда не надо выбрасывать. Каждый флакон — живая легенда. Каждый напоминает о каком-нибудь путешествии. Об их с Джонни путешествии! Она с удовольствием садовода-любителя представила, как будет опылять недра бабушкиных шкафов лучшими парфюмерными изысками мира, привезенными непосредственно из Милана, Рима, Парижа, Стокгольма и Лондона… Где она их только не покупала! Вот и пусть все эти воспоминания живут вместе с молью в бабушкиной кладовке.

— Бабуля, здравствуй, это Хэтти! — начала она решительно. — Как там твои дела?..

Всю свою сознательную жизнь Хэтти стремилась к деньгам. Рано оставшись без родителей на попечение небогатой бабушки, крошка Хэтти быстро смекнула, что девушкам можно завоевать место под солнцем двумя способами. Первый и самый верный — за счет красоты и за счет мужчин, падких на женскую красоту. Второй, как ей казалось, более трудный, но надежный, — с помощью ума и собственных денег.

В первом случае есть риск все потерять в одночасье, но зато так же быстро и приобрести. Во втором потребуется много времени и упорной работы над собой, зато потом уж точно никто ничего не отнимет.

Красотой ее бог, конечно, не обидел, но и нельзя было сказать, что уж очень расщедрился. В классе Хэтти считалась средней девушкой во всем: и в отметках, и в количестве мальчишек, которые приглашали ее танцевать на вечеринках. Красавицей не была, но кое-кто по ней вздыхал. Как-то раз, критически смерив взглядом ее долговязую нескладную фигуру, бабуля изрекла:

— Строить глазки парням — не твой конек. Ты лучше займись образованием, выучись на врача, эта профессия всегда пригодится… Миллионершей не станешь, но жить будешь безбедно.

Хэтти не стала возражать бабуле, но и тайну свою не открыла. При чем тут карьера врача! У нее была другая заветная мечта. И мечта эта искрилась-переливалась, как шкатулка с драгоценностями, днем она стояла перед глазами, а ночью приходила в самых радужных снах: Нью-Йорк… Хэтти желала всеми способами — возможными и невозможными — занять свое место в этом огромном городе и встретить двадцатипятилетие не где-нибудь, а в собственной квартире на Манхэттене! Такой она себе поставила срок: до двадцати пяти — ни года больше. Потому что потом добиться чего-либо в жизни будет гораздо сложнее. Кто внушил ей эту мысль — неизвестно, но с тех пор вся жизнь, осознанно и неосознанно, легла на алтарь одного-единственного желания.