Хэтти любила деньги. Она любила роскошь, дорогую одежду и престижные марки авто. Не имея оформленного вкуса или же искренней привязанности к чему-либо определенному, она поначалу любила все, что дорого стоило. Она усваивала только внешнюю сторону «хорошей жизни» и попросту гналась за престижем. Престиж и дорогие вещи были для нее не сопровождающей чертой, не частью образа успешного человека, а основной целью, к которой она стремилась.

Возможно, она просто не очень умна, подумала однажды бабушка, разгадав намерения Хэтти, однако твердолоба и, пожалуй, добьется своего.

Не прошло и года, как внучка, перепробовав себя в самых разных профессиях — от курьера до бармена и даже уборщицы в Диснейленде, вернулась из вечного поиска в родной городок и заявила:

— Ладно, бабуль. Буду поступать на медицинский. Раз уж ты так хочешь…

Как ни странно, Хэтти легко прошла в университет и даже смогла проучиться пару лет, но потом ей наскучило и она забрала документы, навсегда оставшись в статусе медсестры. Просто на тот момент в голове двадцатилетней девушки созрел конкретный план действий, которому надо было следовать жестко и не оглядываясь ни на кого, даже на собственную совесть.

«Пленных не брать!» — под таким слоганом начался новый сокрушительный поход на Нью-Йорк.

Прежде всего Хэтти решила поменять тактику и двинуться к цели первым способом — через мужчин. Как ни странно, и это тоже ей удалось легко. К двадцати годам долговязость и угловатость превратились в модельный рост и изящную худобу. К тому же Хэтти с маниакальным пристрастием следила за своим лицом, и это приносило щедрые плоды. Мужчины стали ценить ее холеную внешность: свежую, юную, сохранившуюся, словно у школьницы, кожу, длинные, правда немного худые, ноги и роскошные темные волосы, которыми она всегда гордилась.

Хэтти не стала портить себя яркой косметикой: овладев профессиональными навыками макияжа, красилась всегда незаметно, под естественный вид. И в огромном городе, где было так мало всего натурального, ее замечали, словно свежий живой тюльпан среди модного сухого декора. Хэтти знала: мужчины, в отличие от женщин, ценят не количество вложений в красоту лица, а лишь конечный результат.

Хэтти терпеливо и упорно работала над собой ровно четыре года, меняя мужчин на более достойных, пока давняя закадычная подруга Мадлен не познакомила ее со своим шефом, то есть с Джонни. Хэтти знала: ей нужно завоевать Нью-Йорк — и рассматривала любые варианты.

Она также знала, что от простого к сложному можно двигаться лишь одним путем — путем постепенного усложнения. Сначала не очень хорошая работа и не очень богатые мужчины, потом все больше и лучше, и вот она уже видит себя в роскошном пентхаусе, откуда открывается прекраснейший, во всю стену, вид на океан… Для того чтобы мечта стала реальностью, нужны деньги. И мужчины — как источник этих денег. Правда, что именно она станет делать в квартире и с кем в ней будет жить, Хэтти пока не представляла. Детей она не хотела заводить вообще. Муж стал бы только мешать вести светскую жизнь. Впрочем, он мог бы дать ей денег, а потом отойти в тень…

У нее были совершенно особые отношения с автомобилями и искренняя привязанность к ним, словно к живым существам. Пожалуй, единственная искренняя привязанность за всю прежнюю жизнь… Сразу же после разрыва с университетом она сдала на права «на всякий случай, вдруг кто-нибудь расщедрится и подарит машину». Ответ на этот шутливый призыв Хэтти получила прямо в школе вождения, когда подцепила первого состоятельного ухажера. Они встречались три месяца, и Хэтти неплохо «заработала» за это время. Потом Билл отвез ее в салон подержанных авто, купил «вольво» 1998 года выпуска — вполне симпатичную и не старую на вид, — после чего заявил, что это прощальный подарок. Хэтти обрадовалась такому красивому жесту, словно манне небесной. Ее план срабатывал: теперь у нее будет свой автомобиль и свобода! И то и другое открывает путь к основной цели. До двадцати пяти лет у нее есть время…

Однако по мере приближения к заветному сроку Хэтти все яснее понимала, что слишком переоценивала себя в молодости. Четыре года пролетели незаметно и смылись из памяти, словно расплывчатое многоцветное пятно. Хэтти перепробовала несколько десятков мужчин, но не нашла достойного.

А потом появился Джонни. После того случая с машиной Нью-Йорк больше не поворачивался к ней лицом, а теперь, когда Джонни стал ее официальным любовником, город, казалось, снова распахнул радостные объятия. И Хэтти, словно мотылек, доверчиво полетела навстречу опасному огню. Бабушку она больше не слушала. Никакой карьеры ей не надо, Джонни устроил ее в соседний отдел холдинга офис-менеджером. Это была далеко не первая приличная должность в жизни Хэтти. Но за два последующих года она «выросла», прошла несколько этапов обучения и теперь представляла собой вполне самостоятельную, серьезную «леди Нью-Йорк».

Той глупой наивной девочки, зараженной чудовищным снобизмом, больше не стало. Хэтти превратилась во вполне созревшую стерву, зубастую и устойчивую к потрясениям, хотя внешне и сохранила пленительный юный образ. Она все так же мечтала о пентхаусе, но теперь путь к нему стал и короче и сложней одновременно. Она в любой момент могла сорваться вниз и все напряженней держалась за Джонни, а под глазами, между тем, появлялись первые морщинки.

Тогда милый Джонни не знал, что его персона является главным этапом на пути к цели Хэтти, ибо на него делалась основная и самая рискованная ставка. Время истекало. Хэтти уже давно отметила свое двадцатипятилетие, и осенью этого года ей должно стукнуть двадцать семь, а пентхаус был все еще недосягаемо далеко. Внутренние часы затикали громче и напряженней.

Единственная и главная подруга, Мадлен, была уверена, что ничего у Хэтти не выйдет. Она давно советовала ей остановиться и довольствоваться малым, но последняя была не из тех, кто, украв половину, не вернется за второй.

В общем, когда именно Хэтти сломалась, не заметил никто. Даже она сама. Возможно, первая ласточка прилетела, когда Джонни завел постоянную любовницу. А может быть, и позже. Но уже тогда в душе ее что-то больно кольнуло — и она поймала себя на мысли, что больше не хочет бороться, а хочет чего-то иного. Ласточка прилетела и улетела, оставив Хэтти до поры размышлять, и по инерции та еще продолжала двигаться в направлении заветного Манхэттена.

Второй прилет ласточки случился в последнее Рождество и оказался гораздо более серьезным испытанием для души, хотя и не представлял ничего интересного с событийной точки зрения. Рождество Хэтти встретила совершенно одна (Мадлен уехала в родной городок к родителям, а Джонни попросту исчез) и снова задумалась о своих отношениях с любимым, а также о возможных перспективах.

В тот день она задала себе вопрос: даст ли этот мужчина билет на Манхэттен? Ответ, словно услышанный со стороны, поразил Хэтти от макушки до пят: «Даст, и довольно легко, — сказал кто-то очень тихо. — Только ты этого больше не хочешь».

— А чего же я тогда хочу? — пробормотала опешившая Хэтти, словно сумасшедшая глядя в пространство на воображаемого собеседника.

«Тебе нужен другой мужчина. И тебе нужна любовь».

На это Хэтти лишь презрительно покачала головой и решила больше не устраивать диалогов с внутренним голосом. Однако слова запали в душу.

По прошествии трех месяцев, в обед одиннадцатого марта, Хэтти задала себе еще один неожиданный вопрос:

— А вообще, нужен ли мне такой муж, как Джонни?

Коварный собеседник был тут, как тут: «А как же пентхаус?» — съехидничал он.

— Пентхаус, деньги, положение — да, — медленно проговорила Хэтти. — А сам муж?..

Но она и так уже знала ответ. Еще сутки Хэтти недоумевала и не могла поверить сама себе, а двенадцатого вечером села за компьютер, чтобы написать то самое письмо Мадлен. Оно должно было решить все.

Бабушка приезду внучки несказанно обрадовалась. С тех пор как Хэтти бросила университет, они почти не виделись.