Возможно, тотчас же мысленно добавила она, Гейбриел остался недоволен тем, что его жена выглядит чересчур скромно по сравнению с Синтией. Джоанна поёжилась и плотнее запахнула полы своего синего пальто.

Вернувшись домой, Синтия устроилась в гордом одиночестве на кушетке в гостиной, всем видом давая понять, что взвалила на свои хрупкие плечи тяжкую ношу горя, предназначенного вдове покойного.

Или же будущей супруге его сына.

Эта догадка кинжалом пронзила сердце Джоанны, лишив всех сомнений в серьезности намерений мачехи, все эти дни действовавшей целенаправленно и последовательно.

Но какое мне до этого дело? Пусть поступает, как ей хочется, все равно мой развод с Гейбриелом и отъезд из поместья — решенный вопрос. Рассуждая таким образом, Джоанна стоически сохраняла хладнокровие, принимая соболезнования друзей и соседей.

— Вы так бледны, моя дорогая, — заметила одна из дам. — Я порекомендовала вашему очаровательному мужу увезти вас куда нибудь на отдых. Пусть это станет вашим вторым медовым месяцем!

Гейбриел, стоявший в нескольких шагах от благожелательницы, бесстыдно ухмыльнулся, и Джоанна покраснела до корней волос, пробормотав в ответ нечто невразумительное. С трудом дождавшись, когда участники похорон начали расходиться, Джоанна поднялась в спальню, чтобы взглянуть в зеркало и причесаться.

Ей осталось пройти еще одно нелегкое испытание — выслушать завещание покойного, после чего можно будет начать новую жизнь.

Приводя себя в порядок, Джоанна отметила, что действительно бледна как мел, подавлена и выглядит ужасно в кремовом джемпере и плиссированной синей юбке. Впрочем, разве внешность имеет какое либо значение при сложившихся обстоятельствах?

Джоанна хотела исчезнуть незаметно, не привлекая внимания, просто слиться с окружающей местностью и раствориться в ней, не оставив следа.

Спускаться в гостиную ей не хотелось, хотя она и понимала, что Синтия наверняка донимает Генри Фортескью вопросами и тому требуется поддержка. Она подошла к окну.

Снег, выпавший ночью, обрамлял поля, словно слой пудры. На фоне свинцового неба земля казалась поскучневшей и продрогшей, как и сама Джоанна. Но, сделав такое сравнение, она горько усмехнулась: мудрая погода вполне соответствовала событиям печального дня, яркое солнышко было бы неуместным. Джоанна тяжело вздохнула и, отвернувшись от унылого ландшафта, окинула взглядом свое жилище.

Ее повседневная одежда лежала аккуратной стопкой возле старенького чемодана, с которым она появилась в Уэстроу несколько лет назад. Шикарные вечерние платья и прочие модные туалеты Джоанна решила передать вместе с чемоданами из дорогой кожи в какой нибудь благотворительный фонд. Все драгоценности она сложила в изящный футляр, оставив лишь обручальное кольцо. Но и ему уже недолго осталось сверкать на ее пальце.

Она выписала из местной газеты адреса желающих нанять экономку и разослала по ним письма, в которых предлагала свои услуги. Ответы должны были прийти в течение ближайших недель. Разумеется, она будет скучать по своей комнате, служившей ей пристанищем на протяжении последних лет. Как, впрочем, и по всему поместью, где при Лайонеле царили шум и веселье и даже собаки лаяли бодро и задорно. Теперь все изменилось.

Джоанна вновь тяжело вздохнула, сопоставляя прежнюю и нынешнюю атмосферу в Уэстроу.

В доме зависла тишина, схожая с затишьем перед бурей. После того как грузовик доставил сюда множество ящиков, кабинет Лайонела стало трудно узнать: Гейбриел напичкал его всевозможной оргтехникой, намереваясь устроить в поместье офис. Старый письменный стол уступил место новому и сиротливо пылился в дальнем углу.

Сам собой напрашивался вывод, что Гейбриел не собирается часто отлучаться. Он взял под контроль весь дом, за исключением спальни отца: в ней все осталось как при прежнем хозяине.

Однажды вечером, проходя по коридору, Джоанна случайно увидела стоящего на коленях у кровати отца Гейбриела. Уронив голову на ладони, он глухо, но горько рыдал. На мгновение Джоанне захотелось подойти к нему и утешить, но она не решилась, рассудив, что этот шаг ничего не изменит в их отношениях, и потихоньку ушла.

Ее взгляд упал на обручальное кольцо. Пора его снять, нет смысла продолжать лицемерить. Но едва она попыталась стянуть кольцо с пальца, как раздался легкий стук и в комнату, не дожидаясь приглашения, вошел Гейбриел. Конечно, он не догадывался о ее намерениях, но Джоанна все же спрятала руки за спину и, густо покраснев, воскликнула:

— Я не разрешала тебе войти!

— В самом деле? — Он изобразил удивление. — Это что то новенькое! Собираешь чемоданы, дорогая? К чему такая спешка?

— Я должна позаботиться о своем будущем, — спокойно ответила она.

— Учти, за воротами Уэстроу тебя ожидает суровый холодный мир.

— Здесь мне тоже не всегда было легко и весело! — парировала Джоанна.

— Я постараюсь впредь вести себя более дружелюбно, — улыбнулся он.

Джоанна покачала головой.

— В этом нет необходимости, долго я здесь не задержусь.

— Ты собираешься спуститься в гостиную? Тебя все заждались.

— Можете начинать без меня. Мое присутствие ничего не изменит.

Гейбриел помрачнел.

— Я понимаю, что ты чертовски устала за минувшую неделю, но все же настаиваю, чтобы ты спустилась в гостиную и вместе со всеми выслушала последнюю волю Лайонела. Не забывай, что ты моя жена и должна сидеть за столом рядом со мной. Потерпи еще чуть чуть, сделай милость!

— Раз уж ты заговорил о нашем супружестве, — сказала Джоанна, умудрившаяся за это время снять обручальное кольцо, — прошу тебя забрать это. Не сомневаюсь, ты найдешь ему лучшее применение!

Увидев лежащее на протянутой ладони кольцо, Гейбриел зловеще усмехнулся.

— Как и отцовскому арапнику, который я случайно обнаружил этим утром. Не выводи меня из терпения!

В комнате повисла гнетущая тишина.

— Полегче, Гейбриел! — воскликнула Джоанна. — Где твоя хваленая выдержка? Ты обещал быть дружелюбным!

— Не припоминаю, чтобы мои старания растопить лед отчуждения между нами когда либо завершались успехом, — холодно заметил Гейбриел. — Сейчас же надень кольцо и спускайся вниз!

Джоанна, вспыхнув от гнева, демонстративно сунула кольцо в карман юбки и последовала за мужем в гостиную. Но возле дверей остановилась.

— Мне нужно кое что тебе сказать.

— В чем дело? — раздраженно обернулся он.

— Помнишь, я говорила о письме, которое оставила на столе в кабинете. Ты его нашел?

— Да, — кивнул он, — нашел и даже прочел.

— И что ты о нем думаешь?

— Полагаю, что шероховатости изложения с лихвой компенсируются увлекательным содержанием, — пожал плечами Гейбриел.

— Ты прекрасно понимаешь, что меня интересует совсем другое! — рассердилась Джоанна и даже топнула ногой. — Я просила тебя не затягивать с разводом! И хотела бы услышать наконец ответ!

— Прямо здесь, немедленно? Хочешь знать, согласен я на развод или нет?

— Да, если тебя это не затруднит!

— Нет, отнюдь, — наморщил лоб Гейбриел. — Мой ответ — да! Ты можешь получить развод в любое время. Но детали мы обсудим попозже.

Джоанна, настроившаяся на длительную борьбу и не ожидавшая такой сговорчивости, даже раскрыла рот от изумления. Не дожидаясь, пока она вновь обретет дар речи, Гейбриел взял жену под локоть и потащил в гостиную.

Джоанна чувствовала странную опустошенность и слабость в коленях. Но почему? Ведь она услышала то, что хотела! Ей следовало ликовать, только момент для бурного веселья был не самый подходящий.

Кроме Синтии, смерившей падчерицу неприязненным взглядом, и Генри Фортескью в комнате находились супруги Эшби — экономка и садовник, Грэм Уэлч, управляющий, Сейди, ухаживавшая за лошадьми покойного, а также другие слуги.

Джоанну подмывало во всеуслышание объявить о грядущих в ее жизни радостных переменах, но здравый смысл подсказывал, что сейчас не лучшее время для этого. Стиснув зубы, она уселась рядом с Гейбриелом в кресло и сделала скорбное лицо.