Генри Фортескью не стал тратить время на пространные объяснения. Он сообщил собравшимся, что основная часть имущества усопшего отходит к Гейбриелу, однако при этом в завещании упоминаются и другие наследники. В частности, Лайонел щедро отблагодарил всю прислугу, включая приходящую уборщицу. Выдержав многозначительную паузу, душеприказчик продолжал оглашать завещание:

— «Синтии Элкотт я завещаю старинную картину «На мели», которая всегда ей нравилась».

Краем глаза Джоанна заметила, как мачеха, благодушно улыбнувшись, напряглась в ожидании продолжения. Но такового не последовало: мистер Фортескью перешел к следующему пункту.

— «Моей любимой снохе Джоанне Берн я оставляю домик в Мидоу Лейн, известный также как коттедж «Три клена»».

Синтия ахнула от возмущения, но душеприказчик, не обращая на нее внимания, ровным голосом поведал собравшимся, что Джоанне также причитается ежегодное содержание в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

У Джоанны перехватило горло и выступили на глазах слезы. Я смогу продать коттедж и уехать куда мне будет угодно, даже за границу! Лайонел, царствие ему Небесное, все понимал!

Но радовалась она преждевременно.

— «Все вышесказанное имеет силу лишь при условии, — тем же невозмутимым тоном продолжал читать завещание мистер Фортескью, — что Джоанна Берн останется женой моего сына Гейбриела и проживет с ним в Уэстроу ровно год со дня оглашения моей воли».

В гостиной воцарилась гробовая тишина. Все устремили взоры на Джоанну, а Гейбриел сжал ей руку. Синтия злобно щурилась. Джоанне хотелось закричать: «Нет!» — но она не смогла выдавить ни звука и с мольбой уставилась на мистера Фортескью, отказываясь верить, что все это не злая шутка.

Лайонел не мог поступить со мной так жестоко! Он ведь понимал, что его требования невыполнимы!

Душеприказчик почему то стремительно стал уменьшаться в росте, так, словно Джоанна смотрела на него в перевернутую подзорную трубу. Джоанна попыталась встать с кресла, но провалилась в немую темноту.

Очнулась она оттого, что кто то упорно повторял ее имя. Этот мужской голос был ей противен, она не желала его слышать и даже застонала в знак протеста.

Неохотно открыв наконец глаза, Джоанна обнаружила, что лежит на кушетке, а Гейбриел сидит рядом и держит в руке бокал с водой.

— Что случилось? — приподнявшись на локте, она удивленно оглядела пустую комнату. — Куда все подевались?

— Ушли, когда ты потеряла сознание, — флегматично сообщил Гейбриел.

— Я упала в обморок? — переспросила Джоанна. — Со мной такого никогда раньше не случалось!

— Всем нам приходится сталкиваться с чем то впервые, — философски заметил Гейбриел. — Лежи спокойно! Вот, выпей! — Поднеся бокал к ее губам, он заставил Джоанну сделать глоток. — Все отнеслись к случившемуся с пониманием. Ведь эта неделя совершенно измотала тебя!

У нее все еще кружилась голова, поэтому она откинулась на подушку и закрыла глаза, борясь с подступающей тошнотой. Полежав немного молча, она вновь взглянула на Гейбриела. Лицо его оставалось невозмутимым, рыжевато коричневые глаза смотрели внимательно и задумчиво.

— Я вела себя очень глупо, — промямлила Джоанна. — Но завещание Лайонела стало для меня настоящим потрясением. Разве могла я предположить, что он так поступит со мной?

— Ты причитаешь, словно страдать придется тебе одной! — раздраженно заметил Гейбриел. — Но я тем не менее предпочел не терять сознания.

— Ты считаешь, что я притворялась? — ахнула Джоанна. — Не волнуйся, я откажусь от своей доли наследства.

— И будешь дурой, — поморщился Гейбриел. — Это не имеет смысла.

— Почему? — сжалась от тревожного предчувствия Джоанна.

— А потому, милая, что я подумал и решил выполнить волю отца. Мы остаемся мужем и женой.

— Нет! Это невозможно!!!

— Почему? Вполне возможно, если заранее обговорить условия, — живо возразил Гейбриел. — Спустя год мы вернемся к этой теме, но сейчас нам лучше подумать, как с пользой провести время. Тебе придется смириться, дорогая!

— Я категорически возражаю! — взвизгнула Джоанна. — О примирении не может быть и речи! Представляю, какие ты предложишь условия. Нет, нет и нет!

— Я готов пойти на определенные уступки и учесть интересы обеих сторон. Но не надейся, что я вновь исчезну на год ради твоих прихотей. Мое изгнание закончилось. Это мой дом, и я намерен в нем жить.

— Замечательно! В таком случае я перееду в «Три клена»!

— К сожалению, — огорченно вздохнул Гейбриел, — условия завещания этого не допускают. Ты должна жить вместе со мной здесь. Так что мы обречены на проживание под одной крышей. К счастью, только на определенный срок.

— Я так не считаю, — фыркнула Джоанна. — У меня свои планы. Условия завещания для меня не приемлемы, я намерена сама зарабатывать свой хлеб.

— И каким же образом, если не секрет?

— Я надеюсь получить место экономки, — с достоинством ответила Джоанна.

— Не слишком ли ты молода для такой работы? — вскинул брови Гейбриел.

В ее глазах сверкнул вызов.

— У меня есть немалый опыт! После твоего отъезда все заботы об Уэстроу легли на мои плечи.

— Но у тебя нет рекомендаций! — мягко напомнил он. — А без них никто не примет тебя в своем доме. Люди имеют право знать, кого нанимают.

Джоанна нахмурилась: черт возьми, он опять прав! И с робкой надеждой спросила:

— Но ты, конечно, дашь мне рекомендацию?..

— Даже не мечтай, моя дорогая женушка! — покачал головой Гейбриел.

— Не смей меня так называть! — выкрикнула Джоанна.

— Почему? Разве ты мне не жена? А поскольку год совместного проживания будет стоить мне весьма недешево, такое обращение мне кажется вполне оправданным.

Джоанна сделала глубокий вздох.

— Послушай, почему бы тебе не отпустить меня? К чему играть? Я ведь совершенно тебе не нужна! А мне опостылело это место. Я ничего не стану у тебя просить, только позволь мне уйти. Зачем ты меня удерживаешь?

— Я исполняю волю отца, Джоанна. Он тебя очень любил и хотел дать тебе время на размышление о дальнейшей судьбе. Он наверняка не представлял тебя в роли служанки у какого нибудь толстосума. Я намерен отнестись к его воле с уважением. Вот и все! — спокойно пояснил Гейбриел.

— А что будет, если я все таки уйду? — не сдавалась она.

— Тогда забудь о легком и быстром разводе! — Он сверкнул глазами. — Я не стану тебя щадить! Развод затянется на многие годы и добром для тебя не кончится, заруби это себе на носу. Ну, и как же ты думаешь поступить, Джоанна?

— Похоже, у меня нет выбора, ты все предусмотрел. Скажи, Гейбриел, тебе не надоело навязывать всем свою волю? Или ты испытываешь при этом особое удовольствие?

— Если ты вообразила, что я в восторге от всего этого, тебе следует обратиться к врачу. Похоже, обморок пагубно сказался на твоих мыслительных способностях. — Встав, он добавил: — Живи спокойно, Джоанна, веди себя достойно и ровно через год ты получишь и развод, и прекрасную рекомендацию. Договорились?

— Будем считать, что да.

Она тоже встала.

— Что ты сделала с обручальным кольцом? — строго спросил Гейбриел.

— Оно у меня в кармане, — призналась Джоанна.

Гейбриел протянул руку.

— Дай сюда!

Джоанна неохотно выполнила просьбу. Гейбриел рассмотрел золотое колечко, будто видел этот предмет впервые, и надел его на палец жены.

— Полагаю, повторять супружескую клятву у тебя нет ни малейшего желания, — насмешливо сказал он и лукаво добавил: — Однако мне кажется, что нужно закрепить торжественный момент.

Гейбриел, положив руки ей на плечи, привлек Джоанну к себе, чтобы поцеловать, словно невесту.

Она хотела оттолкнуть его, но он держал ее так крепко, а его губы показались ей такими теплыми и настойчивыми, что Джоанна застыла в оцепенении, утратив способность сопротивляться.

Гейбриел целовал ее так нежно и неторопливо, словно имел в распоряжении вечность. Казалось, он вообразил, что ей нравится прикосновение его языка и губ. Он упивался моментом так, будто в их отношениях не было никакой боли, никаких разочарований и долгих разлук. Удерживая одной рукой, другой Гейбриел поглаживал ее по спине и бедрам, заставляя Джоанну трепетать вопреки ее воле. Наконец он отстранился и с улыбкой сказал: