Здесь, на улицах ее родного городка, Эрик снова ощутил знакомую боль от старой, не до конца закрывшейся раны. Когда его мать умерла, он был достаточно мал, чтобы страдать невыносимо, но уже твердо считал: принцу страдать нельзя. Не умея справиться со своей болью, он глубоко похоронил ее в себе. Вдобавок у него на глазах его отец переживал адские муки, потеряв любимую жену. Молча, в одиночестве король переносил безмерные страдания.

Он целиком отдался своим обязанностям, но уже не стал прежним человеком.

Эрик тоже изменился, но он твердо усвоил одно: любовь — слишком большой риск, ее власть слишком велика и непредсказуема. Стоит зазеваться, она тебя разжует и выплюнет.

Он стал избегать женщин, похожих на его мать, — женщин, которых можно полюбить.

Отдашь такой свое сердце, а она возьмет и исчезнет навсегда. А чувство долга, наоборот, делает тебя сильным. Брак по обязанности вполне предсказуем и безопасен.

Такой была задумана и фиктивная помолвка.

Но Эрик чувствовал себя не совсем в безопасности, потому что невеста была не очень предсказуема. Какая она вообще, настоящая Жюли Бриттон? Вчерашняя безмятежно-изысканная дама или сегодняшняя босая, растрепанная красавица?

Обратившись к прошлому, он начал опасаться, что второй вариант ближе к истине. Он вспомнил, какой она была на балу. Ее манеры были естественно непринужденными, в них не ощущалось выучки, как у большинства женщин высшего круга. Их красота — купленная за большие деньги — не идет ни в какое сравнение с ее ослепительной улыбкой, озарившей тусклую, затхлую толпу в бальном зале ярче всякой хрустальной люстры. Она затмила всех светских красавиц, с их шиком и блеском, потому что в ней сияло нечто истинное.

И к тому же весьма сексапильное. Он притормозил у обочины, где Жюли поджидала его, и вылез из машины. Открыв ей дверцу, Эрик смотрел, как она подбирает под себя длинные ноги, устраиваясь на низком сиденье двухместного автомобиля. Он старался держаться как ни в чем не бывало, загасив в себе располыхавшееся пламя желаний, не находящих выхода.

Все началось вчера на балу, во время того поцелуя. Эрик провел беспокойную ночь, что было для него совсем не характерно. Даже пятимильная пробежка на рассвете не принесла облегчения. Открытие, что Жюли исчезла из замка, нисколько не улучшило его расположения духа, так же как и встреча с нею здесь, в городе, где она так мило болтала со своими подружками.

— Ты что-то заторопилась уходить, — заметил Эрик, усаживаясь рядом с Жюли на водительское место.

— А разве вам не хотелось этого? — спросила она, многозначительно изогнув бровь. — Разве не поэтому вы за мной погнались?

Погнался за ней? Не мешало бы замкнуть этот нахальный ротик долгим-предолгим поцелуем. Эрик призвал на помощь последние остатки силы воли.

— Я вернулся в замок после утренней пробежки и был очень удивлен твоим отсутствием, — сказал он ровным голосом. На самом деле он почти ожидал, что она его бросит — ведь она так расстроилась из-за вчерашнего поцелуя.

— Вы же не собирались держать меня взаперти в башне, Ваше Высочество?

— Да нет. Можешь удрать от меня, когда пожелаешь, — ответил он сухо, тронув машину с места и отъезжая от обочины.

Жюли почудился в этих словах скрытый смысл. Может быть, он переживал поступок Роберты сильнее, чем она думала? Голос ее зазвучал мягче.

— Я удирать не собираюсь. Просто нужно было рассказать подругам о нашей… помолвке, пока они не прочитали обо всем в газетах.

— Я надеялся, что мы поговорим сегодня утром и уточним все детали, прежде чем выходить с рассказами на публику. Что ты сказала подружкам?

— То, что уже есть в газетах.

— По-моему, там витало слово «любовь».

Жюли равнодушно пожала плечами.

— Нужно придумать убедительное объяснение, а то объявление о помолвке вышло уж очень неожиданным. Так что мы придумаем для публики? Внезапно воспылали друг к другу безумной страстью?

— Говорят, такое бывает, — сказала Жюли, заставив себя беспечно пожать плечами.

— Верится с трудом, — скептично отозвался Эрик, в то же время с каким-то странным чувством вспоминая, что с ним самим чуть не случилось это. — Но если подобное объяснение убедит всех в истинности нашей помолвки, придется его принять.

Он говорил с такой отрешенностью, что Жюли невольно почувствовала себя задетой.

— Не так-то легко притворяться перед двумя своими лучшими подругами. Хотела бы я посмотреть, как справитесь с притворством вы, Ваше Высочество.

— Твое желание сейчас исполнится, — сказал он, проезжая в ворота замка. — Мой братец все еще дома.

Он остановил машину у входа на кухню, и Жюли с удивлением увидела, что больше машин там нет.

— Куда делся Гюстав и другие служащие? — спросила она. — Им положено быть тут до вечера.

— Перед утренней пробежкой я заплатил им премию, чтобы они убрались отсюда, — сказал он. Эрик не любил присутствия посторонних, а теперь у него появились дополнительные причины для этого. Ввиду предполагаемой помолвки он не хотел, чтобы под ногами болталась наемная прислуга, которая могла бы услышать лишнее. Он сказал Гюставу, что хочет побыть вдвоем с Жюли. Эта информация наверняка дойдет до его отца.

Жюли ждала, пока он откроет дверь, верно угадав ход его мысли.

— Значит, мы с вами будем одни в замке…

— Только когда я уеду, — послышался голос за дверью. — Так что удержитесь пока от нежностей, пожалейте мое бедное, разбитое сердце!

Войдя в кухню, Жюли просияла улыбкой.

— Уит! — воскликнула она.

Он сидел с чашкой кофе за большим деревянным столом, небритое лицо криво перерезала его патентованная, разящая наповал улыбка.

— Жюли! — Он встал и широко раскинул руки. Она подошла к нему и тут же оказалась в тесном, дружеском объятии.

— Как видно, ты уже слышал новость, — сказал Эрик.

— Я как раз поспел к твоему выступлению, старший брат, — ответил Уит, выпустив Жюли. — Но никак не могу поверить, что это правда.

— Почему? — поинтересовался Эрик, глядя на брата настороженно и в то же время с вызовом.

Уит ухмыльнулся:

— Да потому, что я первым обручился с нею.

Жюли рассмеялась с облегчением.

— Нам было по восемь лет, а помолвка продолжалась ровно полтора дня, — объяснила она Эрику. — После этого я узнала, что он уже просил Дрю выйти за него замуж.

— Да, но она мне отказала, — уточнил Уит.

— Вот и умница, — отрезала Жюли. В последний раз они виделись с Уитом еще до того, как он уехал в колледж, где его репутация сердцееда впервые привлекла внимание прессы.

Но и тот мальчик, которого она знала, был просто создан разбивать девичьи сердца. Повзрослев, он стал писаным красавцем: роскошные темные кудри до плеч, дразнящие голубые глаза и неукротимая улыбка. Уит ей всегда нравился, но не его она когда-то полюбила.

Уит повернулся к брату:

— Выбери ты кого другого, я бы заподозрил, что ты делаешь это ради папочки. Но раз это Жюли… Поздравляю! — Он крепко обнял Эрика. — Если эта женщина кого-то любит, значит, паршивцу здорово повезло! — Он подмигнул Жюли. — Давно уж пора бы тебе додуматься, Эрик, тем более что она всегда…

Друзья детства, решила Жюли, имеют неприятнейшее свойство слишком хорошо помнить ее прошлые ошибки. Жюли поспешила переменить тему.

— Тебе не интересно, как поживает Дрю? — спросила она Уита.

— Интересно, — рассеянно отозвался он. — Как она?

— А ты сам ее спроси, пока ты в городе, — предложила Жюли. — Она живет все там же, в конце улицы, в доме своей бабушки.

— Правда? — Он резко поднял голову. — Кажется, она собиралась продать этот дом и уехать с Мыса, когда умерла ее бабушка.

Жюли смотрела на него с любопытством.

— Ты знал, что у нее умерла бабушка? — Насколько ей было известно, Уит не появлялся в Андерс-Пойнте со времени прошлого бала, когда им обоим было по шестнадцать лет. Бабушка Дрю была еще жива; она тогда не пустила Дрю на бал.

В ответ он только повел плечом. Потом взял со стола пакетик и протянул Эрику.