Жюли замолчала, с трудом глотая воздух.

Несколько минут Эрик молча смотрел на нее, потом сказал:

— Правильно ли я понял? Ты говоришь, что Роберта отменила помолвку?

— Да, — подтвердила Жюли с несчастным видом.

— И только что сбежала с другим?

— Да. — Жюли смотрела, как он борется со сложной гаммой чувств. В считанные секунды недоверие сменилось потрясением, потрясение — гневом, а гнев — циничным спокойствием.

— Пожалуй, я все-таки выпью, — бесстрастно сказал Эрик и, плеснув янтарной жидкости в два бокала, один протянул ей. — Потом отпил большой глоток и язвительно произнес:

— Ловко вывернулась. Я ничего не заподозрил.

Жюли тоже не ожидала ничего подобного.

Чтобы женщина бросила красавца принца, нужна очень весомая причина — например, возможность выйти замуж за человека, которого она по-настоящему любит. Жюли отпила немного из своего бокала и тут же закашлялась.

Жидкий огонь обжег ей горло.

Эрик взглянул на нее:

— Ты в порядке?

Жюли вытерла слезы, выступившие на глазах.

— Все хорошо, — прошептала она.

Она потянулась за бокалом шампанского, который носила с собой весь вечер. Пришлось сделать несколько глотков, пока шипучка смыла вкус бурбона. Жюли откинулась в кресле, понимая, что ее соболезнования не будут приняты. Она молча слушала.

— Конечно, я знал, как отчаянно она домогалась его любви. А он безжалостно морочил ей голову. Когда я сделал ей предложение, она сказала, что решила не растрачивать больше попусту свою жизнь ради романтической мечты, которая никогда не сбудется. — Он снова наполнил свой бокал и добавил с безрадостной усмешкой:

— Потому я и думал, что у нас все получится. Нас не ослепляли эмоции. Во всяком случае, объектом ее пылких чувств был не я.

Значит, они оба относились к этой помолвке абсолютно безразлично. Жюли представляла себе обручение совсем по-другому.

Эрик поднял бокал.

— Ну что ж, за ее счастье, если оно ей улыбнется, — сказал он угрюмо и сделал глоток. — Что до меня — легко пришло, легко и ушло.

Он допил бурбон. Жюли видела, что он справился с эмоциями и готов двигаться дальше.

— Теперь нужно спасать положение. Это будет похитрее, — хладнокровно заметил он.

Жюли понимала, что хладнокровие напускное.

— Кроме меня, никто не знает, — сказала она. — Я обещаю, что не расскажу ни одной живой душе. Остальные просто высказывают ни на чем не основанные предположения.

— Да пусть себе предполагают, сколько душе угодно. Меня не это беспокоит.

Вдруг Жюли сообразила, о чем он говорит.

Слухи о помолвке Эрика дошли не только до гостей в бальном зале.

— Ваш отец… — прошептала она.

— Вот именно, — озабоченно подтвердил он.

— Не хочется об этом говорить, но вы действительно обнадежили короля. Когда мы беседовали по телефону, это было очень заметно. — Она посмотрела на часы. — Уже почти полночь. Как вы собираетесь поступить?

Эрик сел за письменный стол и сцепил руки за головой.

— Что-нибудь придумаю, — сказал он коротко.

— Можете рассчитывать на мою помощь.

Нужно что-нибудь сделать сейчас?

— Да. Идите к ним. Если придется, отвлеките чем-нибудь эту толпу.

— А если позвонит ваш отец?

— Его тоже отвлеките.

— Ладно. — У двери Жюли обернулась. — Надеюсь, что вы лучше умеете придумывать, чем я — отвлекать.

Выйдя в коридор, она на какое-то мгновение прислонилась спиной к двери, пытаясь взять себя в руки. После того звонка она невольно болела душой за Эрика. Но ей стало легче, когда она увидела его реакцию на известие о бегстве невесты. Подозрения ее подтвердились — Роберту он не любил. Принца огорчило, что его подвели, вот и все.

Эрик, как всегда, владел ситуацией. Он что-нибудь придумает.

Черт. Ничего не удается придумать.

Эрик расхаживал взад и вперед и ругался последними словами на всех известных ему языках, но это нисколько не помогало.

Каким дураком он оказался!

Он сумел скрыть свои чувства от Жюли, но на самом деле известие о предательстве Роберты поразило его, как удар ножом. По понятиям Эрика, не было ничего более бесчестного, чем отступиться от своего слова. Он мог найти в этой истории лишь одно утешение, да и то очень слабое: оставив его, Роберта преподала ему отличный урок. В вопросах долга женщинам доверять нельзя.

К сожалению, существует женщина, которой ему придется довериться. Жюли. Нравится ему это или нет, она все знает. Поэтому может стать его злейшим врагом или самым лучшим союзником.

Знать бы только, кем именно.

Ясно одно — нельзя тратить время на мрачные мысли. Он совершил дурацкую ошибку, и теперь подошла расплата. Он насчитал три выхода из пиковой ситуации.

Во-первых, можно спешно сочинить какое-нибудь объявление и по-наглому обойтись этим.

Во-вторых, можно проигнорировать слухи и вообще ни о чем не объявлять.

В-третьих… Эрик смотрел в зарешеченное окно библиотеки на чернильную тьму океана, простиравшегося далеко внизу. Может быть, в эту самую минуту король глядит из больничного окна на тот же океан, за которым лежит их возлюбленная родина.

В-третьих, он отнюдь не уверен, что на это у него хватит наглости. Что ж, тем хуже. Собственно, только третий выход был настоящим.

Когда Эрик вошел в бальный зал, Жюли вздохнула с облегчением. Она завидовала его самообладанию, поистине королевскому. Или это наследие его предков — неустрашимых викингов? Во всяком случае, он совсем не похож на человека, у которого только что выбили почву из-под ног.

Встретившись с ней глазами, принц едва заметно кивнул. Спокойный, сдержанный — видимо, он нашел выход из положения. Он пошел к ней через весь зал, обмениваясь любезностями с гостями, заговаривавшими с ним по дороге. Она наблюдала, как он отделался от двух совершенно одинаковых блондинок-манекенщиц, выслушав их с минимальной вежливостью.

Наконец он подошел к ней.

— Вы что-то придумали? — тихо спросила Жюли.

Он не ответил, но по его лицу было ясно, что придумал. Хотя разглядеть его улыбку было нелегко, Жюли уловила ее в карих глазах. Лукавая искорка в их темной глубине околдовала ее, опьяняя сильнее, чем допитый наконец бокал шампанского, который не имел никакого отношения к мурашкам, пробежавшим по коже.

— Я… я могу вам помочь, Ваше Высочество? — спросила она.

— Да. — Его голос, тихий и официальный, как и прежде, не развеял, а только усилил чары. — Потанцуй со мной.

Принц провел Жюли сквозь толпу на площадку для танцев и встал против нее. От хрустальной люстры над головой в его карих глазах зажегся янтарный огонь. Эрик предложил Жюли руку, и она вложила в нее свою. Чуть ли не робея, опустила она другую руку ему на плечо. Когда он обнял ее за талию, Жюли едва сдержала внезапный порыв шагнуть к нему через продиктованный приличиями промежуток, разделявший их тела.

Они сделали один медленный круг по площадке. На повороте Эрик крепче сжал ее талию, чуть-чуть приблизив Жюли к себе.

Она закрыла глаза, безмолвно наслаждаясь удивительными ощущениями. Вот она снова на королевском балу, в замке, танцует с прекрасным принцем. Но теперь она уже знает, что Эрик — не принц из сказки. Он — человек из яви, и что-то в нем влечет ее, что-то глубинное и очень мужское. Если бы он был нищим, она все равно откликнулась бы на этот зов, который ощущала почти физически.

Заговорив, он отвлек ее от этих мыслей.

— Теперь, когда мы почти одни, я скажу, что я решил, — произнес он, понизив голос.

Решил? — рассеянно подумала Жюли. Она совсем забылась в кольце его рук, в плену дразнящего объятия двух тел, с легким шорохом едва касающихся друг друга в такт музыке.

Неужели он ничего не чувствует? По-видимому, нет. Если бы и его посетило это всепоглощающее чувство, он бы… Что? Упал бы на колени, клянясь ей в вечной любви и умоляя стать его невестой? Очнись, Жюли, сказала она себе. Он уже не обручен, но для нее по-прежнему недосягаем.

— Жюли?