– Ты готова выехать через два часа?

– Нет проблем. – Она двинулась к расположенному в углу бару и зачерпнула льда высоким стаканом. – Я не могу дождаться. Я люблю Александрию.

– Да, – сказал Вал, проводя пальцами по замысловатым узорам на браслете, который она выкрала у вампира прошлой ночью. – Я знаю. Но нет времени для осмотра достопримечательностей. Ты въедешь и выедешь так быстро, как только сможешь.

Она застыла, когда наклонила бутылку бурбона себе в стакан.

– Одна? А ты не едешь со мной?

– К сожалению, нет. Совет созвал всех Старейшин. Мы с Дэвидом уезжаем завтра ночью в Берлин.

Дэвид. Смазливая, темноволосая копия Вала тридцати четырех лет, наконец, оторвался от карты, которую изучал.

– В этот раз, никто не будет держать тебя за руку.

Он дразнил ее. Он часто усложнял ей жизнь, напоминая, что она всегда зависела от Вала, но он был прав, это было очень необычно. Вал редко позволял ей уезжать без него, больше чем на одну ночь.

Дело было не в ее безопасности. Вал был более обеспокоен возможностью того, что какой–нибудь мужчина собьет ее с толку, и она, наконец, даст волю своей женственности. Ведь отношения с мужчиной подразумевали под собой и физическую близость.

Серена мало что знала про это, но она могла поддаться в любой момент, и Вал знал это. Он был как чересчур заботливый папаша с пистолетом. И она была благодарна ему.

Серена росла без отца, без какого–либо мужского влияния. После того, как умерла ее мать, она росла в монастыре, среди монахинь, которые надеялись, что она станет одной из них.

Но Серена была слишком смелой, живой, жаждущей путешествий и волнений, и она покинула добрых сестер и пошла по стопам своей матери, став женщиной – Индианой Джонс.

Она улыбнулась этой мысли, потому, что выполняла работу Индианы Джонс очень хорошо, но не так, как она ожидала. В восемнадцать лет поступила в колледж. Ее дни были заполнены курсами по археологии и антропологии. Что было очень скучно, с большой буквы С. Ей потребовалось только год проработать на полставки в отделе археологии и засыпать на уроках, чтобы понять, что карьера археолога не самый удачный для нее выбор. Слишком много исследований и слишком мало древних проклятий и летящих пуль. И вот тогда появился Вал. Он был доцентом антропологии в Йельском университете и, фактически, той причиной, по которой она выбрала этот колледж.

Она запомнила его как Хранителя, который присматривал за ее матерью, пока та не умерла, и который приходил навестить ее, пока она была маленькой. Он привил ей любовь к археологии, и с того момента она демонстрировала странную способность находить почти все, что было потеряно.

А на последнем курсе колледжа он взял ее и еще нескольких студентов на историческое поле битвы времен войны за Независимость. Шестое чувство увело ее от группы студентов в лесную чащу сразу за полем боя. Там, около обломков каменного забора на глубине трех футов под землей, она нашла ящик размером с обувную коробку, содержащий в себе несколько монет, курительную трубку и письмо с подробным описанием отвратительных предательств, совершенных лидером американцев. Лидер, считался историческим героем, но если бы письмо можно было заверить, то история могла бы звучать совсем по–другому. В тот же день, Вал предложил ей должность в своей частной археологической компании, жилье в одном из двух гостевых домиков, примыкающих к его особняку – музею и приемлемую зарплату. Не то, чтобы деньги имели большое значение. Ей ничего не было нужно, хотя бы потому, что Вал постоянно держал ее в разъездах, так, что у Серены просто не было свободного времени.

Сразу после этого он покинул университет, только для того, чтобы мог присматривать за ней, что он делал с раздражающей частотой. В итоге у нее было все – прекрасная жизнь и работа ее мечты. У нее было почти все, о чем она могла только мечтать, но годы болезни и время проведенное в больнице оставили в нее душе неразумный страх перед смертью, неразумный, потому, что до тех пор, пока она была заговорена, она не могла умереть. Она не могла умереть, если однажды не падет жертвой своего другого страха – если признает в себе женщину и захочет общаться с мужчиной. Сейчас она была сильна, но она боялась того дня, когда встретит мужчину своей мечты, любопытство могло взять верх над страхом смерти, а искушение будет плохим советчиком.

– Я так полагаю, что вся моя поездка: отели, вход в катакомбы уже устроены?

Вал подвинул к ней папку с досье.

– Все здесь. Бывший Хранитель по имени Джош Николс встретит тебя в Александрии, чтобы отдать тебе одну вещь, которая может потребоваться для получения доступа в зал, где, я думаю, хранится монета.

Отставляя в сторону свой стакан, она взяла папку и просмотрела ее.

– Он знает, что–нибудь обо мне? Кто я такая?

– Нет.

Знали только несколько человек. Насколько она понимала, только горстка людей, двенадцать Старейшин Эгиды, включая Вала и Дэвида, знали о ней.

– Что я должна сказать ему?

– Тебе не нужно ничего говорить ему. Он уже привык к людям, одалживающим артефакт, который, как мы думаем, является своего рода ключом.

Она приподняла свои брови.

– Зачем людям одалживать его?

– Это происходило в его семье на протяжении веков, но никто толком не знает, что артефакт делает. Мы знаем только то, что он как–то связан с катакомбами, и, всякий раз, когда раскапывается новая секция, его артефакт становится предметом всеобщего интереса.

– И теперь, когда ты знаешь местоположение монеты, ты думаешь, что его артефакт важен?

– Точно.

– Хорошо. Тогда мне нужно идти.

Испытывая головокружение, от того, что это могло стать находкой всей ее жизни, она направилась к двери.

– Серена. – Голос Вала остановил ее на полпути, она обернулась, и от его пристального взгляда по спине пробежал холодок. – Будь очень осторожна.

– Всегда, – солгала она.

– Ты не умеешь быть слишком осторожной, – сказал он. – Никогда не забывай этого, Сера. Никогда.

Глава 4

У медленной смерти огромное количество недостатков. Один из них – умирать по частям.

Особенно заботило то, что яд практически уничтожил либидо Фантома. А ведь он привык заниматься сексом не меньше дюжины раз в день. Начиная с прошлой недели, когда он очнулся от наркотического ступора, в который его ввели братья, он был рад чувствовать внизу хоть какое–то движение каждые пару дней.

Да уж, смерть – это дерьмо. А медленная смерть и подавно.

Он предпринял несколько отчаянных попыток ускорить события. С тех пор как он сбежал из больницы, не поставив в известность своих братьев, Фантом влипал в неприятности с завидным постоянством, настраивая против себя все вампирские кланы забавы ради.

Ко всему прочему он вмешался в охоту демона Найтлаша. И совсем дурацкой идеей было становиться между дюжиной Найтлашей и их добычей.

Сражения были возбуждающими, краткими и кровавыми. Фантома превосходили численностью, но мастерством – никогда, и с поля боя он каждый раз уходил живым. Но вопрос состоял в том, побеждал ли он на самом деле?

Призрак звонил ему несколько раз в день. Фантом просто игнорировал его звонки, но, когда он все–таки появился в Подземной больнице прошлой ночью, то был потрясен увиденным. В больнице сильно не хватало персонала. И стоило ему войти в отделение неотложной помощи, как часть потолка рухнула.

Встречающиеся на его пути демоны, казалось, чем–то взволнованы. Ходили слухи, что армия демонов начала собираться за внешними пределами Преисподней, но никто не мог подтвердить эту информацию. Кроме того, армия демонов всегда собиралась где–то, каждый раз, когда какой–нибудь правитель территории начинал заварушку с другим.

Фантом не позаботился постучать в дверь кабинета Призрака. Он открыл дверь, и в тот же момент хорек Тэйлы, Микки выскочил в коридор, его крошечные коготки застучали по паркету. Зверёк взобрался по затянутой в джинсы ноге и талии Фантома и счастливо устроился в изгибе его правой руки.