Интересно, мальчик это или девочка? Унаследует ли малыш темные кудри матери или светло-золотые волосы отца? Линор надеялась, что их сын или дочь будет иметь такой же талант достигать намеченную цель, как у Аллана, и такие же серо-голубые глаза. Может, он и возмущал Линор как личность, но цвет его глаз ей очень нравился. Что ж в этом дурного?

Аллан приблизился, держа в одной руке ее чемодан, а в другой — саквояж. Вещи, которые казались Линор тяжелыми, похоже, не причиняли ему ни малейшего неудобства. Он поставил чемодан на ступеньку и вытащил ключ из кармана пиджака.

— У меня есть дубликаты ключей. Я обязательно тебе их дам, ты только напомни.

— Но зачем? Я же не собираюсь задерживаться здесь надолго, — запротестовала Линор. — Я постараюсь снять квартиру завтра же, после работы…

— Квартиры не снимаются так быстро, — возясь с ключами, ответил Аллан. — Если ты задержишься у меня до выходных, мы сможем подыскать тебе что-нибудь стоящее.

— Мы?

— Ну да. Я же лучше тебя знаю Лондон. Вместе поездим по городу, ты посмотришь разные варианты, прикинешь стоимость.

«Аллан говорит совершенно разумные вещи, — решила Линор. — Значит, нужно не упрямиться и напомнить ему о дубликатах ключей… Потом.»

Наконец он отомкнул замок и толкнул высокую дубовую дверь, пропуская молодую женщину вперед.

— Добро пожаловать.

В тот самый миг, когда Линор ступила на порог, Аллан щелкнул выключателем, и прихожую залил мягкий золотистый свет.

Она сделала несколько шагов, вдыхая легкий, почти неуловимый запах сандала. Широкая, в несколько ступеней лестница вела из прихожей к застекленной двери.

— Проходи в гостиную. Сейчас я провожу тебя в твою комнату.

Линор легко поднялась по покрытым зеленоватым ковром ступеням, касаясь перил красного дерева. Толкнула полупрозрачную дверь.

Большая комната с высоким потолком была погружена в полумрак, но Линор все же различила, что в ней такие же паркетные полы, застланные коврами, и… Она сдавленно вскрикнула:

— Скорее! Аллан, иди скорее сюда! Случилось ужасное…

— Что такое? — Бросив чемодан и саквояж, он в одну секунду взбежал по ступеням и оказался рядом с ней. — Тебе плохо? Это ребенок?

— Нет-нет! Тебя ограбили! Воры… Они забрали все.

Единственное, что было в комнате, — большой камин, встроенный в стену. Не осталось даже мебели. Почему-то вид этой комнаты, сиротливой и разграбленной, тронул ее до глубины души и напомнил, как новые владельцы усадьбы Монтекьют вывозили мебель, оставляя после себя разор и пустоту.

— Ох, Аллан, как же это могло случиться?

Она обернулась к нему со слезами на глазах, не помня себя, схватила его за рукав. Но на лице хозяина дома не отразилось ни малейшего беспокойства.

— Нет, Линор, не волнуйся. Здесь все на месте.

— Все? — Она не верила своим ушам. — Неужели это твоя гостиная?

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Меня никто не грабил. Просто у меня нет мебели.

Линор, распахнув от изумления глаза, шагнула через порог. Аллан за ее спиной зажег свет, и молодая женщина наконец разглядела, что комната вовсе не пуста — у дальней стены стояло несколько стеллажей с книгами.

— Но почему? Почему ты не обставил свой дом?

— Я еще не успел этим заняться.

— Прости, я думала…

Она умолкла, пораженная картиной, представшей вдруг перед ее мысленным взором. Линор ясно увидела, где в этой пустой комнате нужно поставить массивный деревянный стол и кресла с высокими готическими спинками. А вот там, в углу, прекрасно смотрелся бы фикус или пальма в кадке, этакий всплеск живой зелени… И конечно же картины по стенам. А бронзовую люстру стоило бы заменить множеством светильников-бра, тогда у гостиной был бы средневековый, таинственный вид…

— Где же ты принимаешь гостей?

Слова вырвались у Линор самопроизвольно, и она тут же пожалела о них.

— У меня не бывает гостей, — равнодушно ответил Аллан.

Только вот сегодня затесалась случайная гостья, от которой хозяин наверняка мечтает поскорее избавиться. Но неужели ему самому приятно жить среди голых стен?

— А как давно ты здесь живешь?

— Я купил этот дом где-то с год назад.

С год назад! И за весь год не найти времени, чтобы превратить его из пустой оболочки в дом в истинном смысле слова? Линор недоверчиво покачала головой.

— Я отполировал полы и настелил ковры. У меня есть на примете парочка дизайнеров, но все руки не доходят заняться этим.

Линор вспомнила, каким уютным и со вкусом обставленным выглядит его офис.

— А кто оформлял помещения твоей фирмы?

— О, это был специалист по коммерческому интерьеру. Ну и что? Лучше коммерческий интерьер, чем вообще никакого.

Линор переполняли вопросы. Где Аллан спит? Где он ест? Неужели все комнаты в его доме пустые? И если так, ей что, предлагается провести эту ночь на полу? Отец ее ребенка казался молодой женщине все более загадочным.

— Ты не думай, не все комнаты такие, — словно читая ее мысли, сказал Аллан. — Пойдем, я покажу тебе.

Она проследовала за ним через гостиную в следующую комнату. Там по бокам камина располагались встроенные книжные шкафы, в углу стоял дорогой телевизор с широким экраном, а перед ним — крутящееся кожаное кресло. В углу притулилась кушетка, накрытая пледом.

— Вот видишь, мебель.

Холостяцкая мебель, вот что хотелось сказать. Скучная, некрасивая, слишком… слишком мужская.

Дом явно нуждался в заботливой женской руке. Но это не касается ее, Линор Монтекьют. Это не ее дело.

— Здесь у тебя… немного уютнее.

— Ну да, это моя комната. — Аллан широким жестом показал направо, на небольшой альков, отделенный занавеской. — А вот там я обычно ем. Посмотри, даже стол есть.

И правда, в алькове кроме высоченного холодильника находилась плита, над ней — вытяжка, а посредине стоял небольшой круглый стол и четыре стула.

Стол столом, но Линор как-то не верилось, что Аллан сам себе готовит. Слишком чистым и нетронутым выглядело все — от сияющей никелем плиты до белой горы холодильника. Или Аллан помешан на чистоте, или он никогда не готовит в этой кухне. Линор была почти уверена, что холодильник пуст.

— Да, очень милая кухня. Только очень странная.

Можно было подумать, что в этом доме вообще никто не живет. Привычки и предпочтения хозяина никак не запечатлелись в обстановке. Красивый старый дом, имеющий свою душу, был вынужден оставаться формой безо всякого содержания. Дом взывал о любви и заботе, но Аллан оставался глух. Неужели это соответствует его характеру: красивая внешность, а внутри — холодная пустота?

Почему-то обстановка дома Аллана Форестера яснее всяких слов сказала Линор то, в чем она и так была уверена. Этот человек не хотел семьи. Ему даже не нужен был настоящий дом, не говоря уже о жене и ребенке. Ведь семья — это и есть дом, а Линор сейчас имела дело с трудоголиком, для которого важнее всего работа и карьера.

— Выпьешь чего-нибудь? — предложил Аллан. — Прохладительного? Или, напротив, чашку чаю?

— Нет, спасибо. Я так устала, что сейчас хочу только спать. — Это была чистая правда. — А твоя горничная, или кто там у тебя есть, все еще здесь или уже ушла домой?

— У меня нет ни горничных, ни лакеев. Раз в неделю приходит прислуга и наводит здесь порядок.

— А мне показалось…

— Я прекрасно понял, что тебе показалось. — Он смерил Линор неприязненным — или это ей лишь показалось? — взглядом. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

— Хорошо.

Ведя молодую женщину по ступеням, Аллан слегка коснулся ладонью ее спины, и она вся напряглась. Эти пустынные коридоры и лестницы в вечернем полумраке да еще волнующая близость Аллана в придачу с каждой минутой делали Папуа — Новую Гвинею все более привлекательной для Линор.

Хозяин дома толкнул невысокую светлую дверь и обвел открывшуюся взгляду комнату гостеприимным жестом.

— Вот, пожалуйста. Здесь есть отдельная ванная. Надеюсь, мама оставила все необходимое. Она обычно очень заботится о гостях, пусть даже нежданных.