Доктор покачала головой.

— Она умерла сегодня рано утром. Около четырех меня позвала ночная сиделка и сказала, что Мария без сознания. Когда я пришла, все было уже кончено.

Джейн судорожно вздохнула, губы Рона побелели.

— Почему вы не отыскали меня? — требовательно спросил он.

— По двум причинам, — спокойно ответила доктор. — Во-первых, не успела. А во-вторых, вы ничего не смогли бы для нее сделать.

Нахмурившись, Рон приблизился к окну, оперся рукой о раму и уставился на унылый, залитый асфальтом двор.

— Как это случилось? — спросил он.

— Удар, но, думаю, она просто не хотела больше жить.

Рон не двигался, но Джейн почувствовала, как он внутренне сжался.

— Доктор Фостер, — вмешалась она осторожно, — а что с девочкой? Вы уже предупредили Комиссию?

— Да, час назад. Документы еще не готовы. Женщина, которая занимается делом Габриэллы, ходатайствует о передаче ее на усыновление. Она сказала, что через день или два ситуация прояснится. А тем временем…

Рон внезапно повернулся.

— Тем временем мы должны забрать ребенка отсюда.

Доктор покачал головой.

— У меня нет на это права, мистер Бартон.

— Тогда дайте мне телефон того, у кого оно есть. — Он бросил нетерпеливый взгляд на Джейн. — А ты сделай все, что нужно, чтобы подготовить ребенка, потому что мы не уйдем отсюда без девочки.

Джейн никогда не нравилось заниматься любовью на заднем сиденье машины — слишком уж тесно. Не менее трудно оказалось на нём и поменять ребенку пеленки.

— Что с ней? Почему она кричит?

Джейн раздраженно взглянула наверх вороха «необычайно удобных в применении» одноразовых пеленок, из которых она тщетно пыталась выпутать свои пальцы.

— Не спрашивай. Я, как и ты, новичок в этом деле.

Лежа на одеяльце, предусмотрительно разложенном на сиденье драгоценного «мерседеса», почти голенькая Габриэлла набрала в легкие побольше воздуха, икнула и выразила свое возмущение таким громким воплем, что, казалось, задрожали стекла. Она так быстро барабанила ножками по воздуху, что поменять пеленку было истинным испытанием даже весьма терпеливого человека.

— Все в порядке, моя хорошая. Сейчас тетя Джейн устроит все.

Первый час поездки маленькая Габи спала, похожая на розового ангелочка. Сердце Джейн просто пело от этого зрелища. А теперь этот ангелочек вертелся и вопил, демонстрируя свое недовольство.

Рон остановил машину и мрачно посмотрел на заднее сиденье.

— Черт возьми, Сандерс! Сделай что-нибудь! У нее что-то болит.

— Она просто мокрая, вот и все.

— Да? А почему у нее такое сморщенное и перекошенное лицо?

— А ты представь, что у тебя нижнее белье промокло насквозь.

Джейн чуть не расхохоталась, взглянув на Рона.

— Один-ноль в твою пользу, — пробормотал он, мрачно краснея.

— Не волнуйся так. Все в порядке.

— Да? Тогда почему, черт возьми, ребенок все еще лежит голый, а ты отбрасываешь эти пеленки одну за другой и никак не можешь найти подходящую?

— Потому что я пеленала детей всего два раза в жизни и использовала при этом матерчатые подгузники и обыкновенные английские булавки. А эти, одноразовые, явно изобретены высоким собранием убежденных холостяков.

Джейн надорвала зубами пакет. Пластик треснул, и она неловко извлекла следующий подгузник. Все еще хмурясь, Рон уселся поудобнее.

— Ты уверена, что Энн и Алан ждут нас?

— Уверена. Алан даже обещал найти и привести в порядок старую колыбельку Ронни.

— А как же одежда и все остальное, мимо чего ты прошла в магазине?

— Я все учла, Рон. В конце концов, в твоей чудо-машине есть телефон. Позвони им сам, если не веришь.

Он провел рукой по волосам, растрепав их еще больше. Если бы Джейн не знала Рона, то подумала бы, что он на грани паники.

— Я не говорил, что не верю. Просто не люблю не доводить дело до конца.

— Да еще по чьей-то вине, не так ли?

Джейн пыталась и удержать брыкающуюся девочку, и обернуть пеленку вокруг маленькой попки. Кожа Габи была нежной, как бархат, тело, словно игрушечное, а голосу прелестной малышки позавидовала бы оперная дива.

— Сейчас я прилажу эту штуку… А теперь эту… О, Господи!

— Она все еще плачет! — резко, как обвинение, бросил Рон.

— На всякий случай, если ты не заметил: у меня отличный слух, — пробормотала Джейн, поудобнее заворачивая ребенка в одеяло. — Все хорошо, моя маленькая, — мурлыкала она. — Тетя Джейн возьмет тебя на руки.

Нежно воркуя, она подняла теплый сверток и, приложив девочку к плечу, тихонько похлопала ее по спинке. Габи издала последний вопль, икнула, а затем, к удивлению Джейн, затихла и прикрыла глаза.

С облегчением вздохнув, Джейн улыбнулась и посмотрела на Рона. И в этот миг застала его врасплох. На лице Рона она прочла все, что он сейчас чувствовал. Никогда прежде она не видела такого ранимого человека — даже среди своих пациентов, и маленьких, и тем более взрослых. Джейн не была такой даже в самые черные минуты своей жизни.

Улыбка исчезла, а их взгляды встретились и застыли, как в стоп-кадре. На глазах Джейн Рон превращался из глубоко страдающего человека в равнодушного циника, который старательно удерживал ее и остальных на расстоянии.

— Полагаю, ты была права, — грубовато согласился он, — насчет того, почему она плакала.

И доктор Фостер, и женщина, занимающаяся делом Марии Джекобс, были поражены, как быстро удалось Рону получить разрешение суда на временную опеку. Должно быть, не последнюю роль сыграл здесь и его внушительный рост, подумала Джейн. А может быть, напористость, категоричность, уверенный тон, не допускающий возражений.

— Рон, скажи мне правду, — мягко спросила Джейн, поглаживая девочку по спинке и ожидая, когда ее тельце совсем расслабится. — Что повлияло на решение суда?

— Я сказал, что выполняю предсмертное желание матери ребенка.

Джейн напряглась и крепче прижала к себе Габриэллу.

— Ты так сказал?

— Черт возьми, Сандерс! Ты сама говорила, что нужно оплачивать свои счета.

Рон удобно расположился на большом кожаном диване в кабинете Алана Чейна и наблюдал, как тот наливает коньяк в бокал.

Через открытую дверь гостиной им были видны Джейн и Энн, укладывающие девочку в складной кроватке.

— Сделай двойной, — попросил Рон, когда Алан посмотрел на него, вопросительно подняв брови.

— Тебе так плохо?

— Если иметь в виду, что моя жизнь в последние сутки перевернулась вверх дном, тогда ты прав — мне плохо.

Алан молча приготовил тройную порцию.

— Я бы выпил с тобой, но у меня дежурство, — извинился он, закрывая бутылку.

— Обратная сторона славы хирурга с мировым именем, — прокомментировал Рон, беря широкий круглый бокал.

Пока он пил, Алан развалился в «своем» кресле, которое Энн каждый год безуспешно пыталась выбросить, и перекинул длинные худые ноги через подлокотник…

— Сколько времени, ты сказал, у вас заняла поездка из тюрьмы?

— Четыре часа. — Прежде Рон редко тратил на нее больше двух. — Машина пропахла прокисшим молоком.

Алан улыбнулся.

— Что тебе ответить, приятель? Дети имеют привычку выплевывать то, что попадает им в рот.

— И пачкать свои штанишки.

— Пеленки.

Рон опрокинул в себя ударную дозу коньяка и подождал, пока спиртное позволит ему расслабиться.

— Штанишки, пеленки, называй как хочешь. Джейн израсходовала чуть ли не половину этого добра, которое мы купили перед тем, как отправиться сюда.

— Мне это знакомо.

— Каждый раз, когда я хотел увеличить скорость, она не разрешала. Черт меня побери, если я понимаю, как люди с детьми все же ухитряются приезжать куда-то вовремя.

— Тщательно продуманный план — и удача.

Алан сказал об этом очень просто, но Рон догадался, что его друг по-прежнему безумно влюблен. Он с радостью готов на все ради Энн и ребятишек.

— Ты уже нашел мне няньку?