— Да, понимаю.

Джейн внимательно изучала вены на тыльной стороне своих рук. Она носила обручальное кольцо почти пять лет и два года оплакивала того, кто подарил его ей.

После этого она пару раз подумывала о том, чтобы снова выйти замуж. Однажды это почти случилось, даже была объявлена дата свадьбы с человеком, обещавшим наполнить ее старый дом детьми. Но в последний момент Джейн решила, что не любит его, и все отменила.

— И ты, конечно, тоже можешь встретить кого-нибудь и влюбиться, — добавила она, когда наступило молчание. — Кого-нибудь, кого ты захочешь сделать матерью Габи.

— Вряд ли.

Джейн подняла голову, и их глаза встретились.

— Значит, если говорить откровенно, — произнесла она холодно, — это будет брак по разумному расчету и согласию сторон с главной целью — заботиться о ребенке.

Рон удивился тому, как сухо прозвучали ее слова, хотя Джейн всего лишь перефразировала его собственные.

— Совершенно верно.

— Ну, а как насчет супружеских отношений? Как насчет секса?

Рон потер руку о бедро, затем сжал в кулак. Он чувствовал, как струйка пота медленно потекла по спине, и его бросило в жар. Когда-то он уже испытал такое — когда надо было сделать выбор, единственный из возможных, за который он расплачивается до сих пор.

— Это зависит от тебя, и решать тебе. — Рон словно подчеркивал, что лично ему абсолютно все равно. — Я не фанат секса и не заставлю тебя делать то, чего ты не захочешь.

— Необычайно великодушно с твоей стороны. — Джейн неожиданно встала. — Я подумаю об этом. — И допила кофе.

Рон тоже вскочил. Хотя говорила Джейн неестественно спокойным тоном, ее лицо побледнело. Его лицо, наоборот, пылало.

— Я и не жду немедленного ответа, — сказал он, когда молчание стало тягостным.

— Очень хорошо, — сухо молвила Джейн, — потому что я все еще в шоке.

— Думай сколько хочешь, только дай ответ не позднее вечера четверга.

— Почему именно четверга?

— Потому что в пятницу у меня первая встреча с Викторией О'Коннел. Если бы я мог сказать ей, что мы с тобой помолвлены, это очень помогло бы делу.

Джейн дрожащей рукой поправила волосы.

— Да, конечно, — пробормотала она, чувствуя, что выдержка вот-вот покинет ее. — Это вполне разумно.

Рон следил, как солнечный луч проник через оконное стекло и распался на десятки золотых и красных бликов в ее волосах. Ему всегда нравилась небрежная прическа Джейн и то, как нежные завитки подчеркивали изящную линию щек.

Она разгладила брюки на бедрах. Ее плечи были напряжены, а улыбка получалась натянутой.

— Слушать тебя было одно удовольствие, Рон, — сказала она деланно бодрым тоном.

Она протянула ему руку, и пожатие ее было, как всегда, крепким. Тонкие пальцы слегка задержались в мужской ладони.

— Рон? Что-нибудь не так?

— О, черт, — пробормотал он и в следующую секунду уже целовал ее, нежно и чуть неуверенно, словно прошло много-много времени с тех пор, как он целовал женщину.

Джейн была тронута, ее глаза увлажнились, но жалость к Рону мгновенно вспугнули нарастающие настойчивость и страстность его поцелуя. Теперь он целовал ее по-мужски нетерпеливо, с трудом сдерживая охватившее его волнение.

Джейн уперлась руками в грудь Рона, стараясь оттолкнуть его, но он не отпускал ее, ибо вдруг почувствовал себя полным сил и радостного предвкушения счастья.

Ладонь Рона скользнула вниз по изгибу ее спины. Мягко, но настойчиво, он наклонил Джейн так, что она почти полностью откинулась на его руку. Тело женщины было гибким и податливым, от него исходило нежное тепло.

Стараясь держать себя в руках, Рон оставался неподвижным, и, не отрываясь от ее губ, с наслаждением пил их сладость до тех пор, пока у обоих не прервалось дыхание.

Почувствовав, что через секунду будет слишком поздно, Рон неохотно отпустил Джейн, но продолжал поддерживать ее, пока она наконец не открыла глаза и не обрела равновесия.

— Это тоже было в интересах ребенка?

Она спросила как бы небрежно, хотя во влажно блестевших глазах почти бушевало смятение.

— Нет, — огрызнулся Рон. — Просто я чертовски устал от этого отказываться.

Как человек, который уже жалеет о своем поступке, он резко повернулся и вышел.

— Брак по-расчету, да? — Энн выловила ядро грецкого ореха из кучки, которую Джейн только что приготовила для шоколадных пирожных. — Знаешь, я всегда хотела, чтобы вы были вместе, но даже представить себе не могла, что это произойдет так, как ты описываешь.

— Ты хочешь сказать, как это описывает Рон.

Джейн слизнула шоколадное тесто с пальцев и бросила ложку в раковину. Была вторая половина воскресенья. Рон и Алан присматривали за Габи. С разрешения Энн Алан обучал Рона, как купать малышку таким образом, чтобы не утопить ее, не залить ванную и не вымокнуть самому с головы до ног.

— Я оказалась меж двух огней. — Джейн поставила миску на стол и высыпала орехи в тесто. — Если забыть о своей гордости, у меня есть шанс стать матерью. Но одновременно придется быть женой человека, который меня не любит. Если же я сохраню гордость, то потеряю Габи.

— Что же ты решила?

Джейн выложила тесто на противень. Она никогда не могла отказать себе в удовольствии полакомиться шоколадом, чем бы это ни грозило фигуре.

— Если честно, Энн, я и сама не знаю, — ответила она, счищая остатки шоколада со стенок миски. — Поэтому и послала тебе сигнал.

Энн с симпатией посмотрела на нее.

— И воспользовалась моей страстью к шоколадному печенью, — пошутила она, глядя, как Джейн ставит противень в горячую духовку.

— Конечно, — ответила Джейн, посмеиваясь, хотя на душе у нее было тревожно?

— Ты любишь его? — спросила Энн, окончательно выводя подругу из равновесия этим вопросом.

— Нет, но очень даже могла бы, — призналась Джейн, опускаясь на табурет. — Если бы он дал мне шанс. Но он этого не сделает.

— Откуда ты знаешь?

— Когда я спросила, будет ли секс входить в условия партнерства, которое он предлагает, Рон ответил, что ему все равно. Как я захочу, так и будет.

Энн удивленно уставилась на нее.

— Рон так сказал? Тот самый Рон Бартон — после моего мужа — самый сексуальный мужчина всех времен и народов?

— Да, да, тот самый, только я поставила бы его на первое место, не обижайся, пожалуйста.

Джейн ободряюще улыбнулась подруге.

— Никто и не обижается. — Энн откинулась на стуле и задумчиво надула губы. — Если я правильно тебя поняла, ты считаешь, что мужчина, который утверждает, будто ему все равно, спит он со своей женой или нет, не может быть влюблен в нее? Или этому человеку безразлично, что она к нему испытывает?

— Именно так.

Энн, как всегда, попала в точку, и Джейн с болью слушала ее слова.

— В таком случае, женщина с чувством собственного достоинства будет просто дурой, если влюбится в такого?

— Именно так, — кивнув, повторила Джейн.

Они посидели молча, а потом Джейн встала, чтобы вскипятить воду для травяного чая. Возможно, хоть он успокоит ее измученные нервы.

— Я часто пыталась представить, как он живет, но, честно говоря, у меня ничего не получалось.

Джейн обернулась и встретила взгляд Энн.

— Зато я знаю. Когда Алан сломал запястье и был в гипсе, он чуть с ума не сошел, а ведь мы не были близки всего четыре недели. У Рона же за спиной четырнадцать лет каких угодно запретов и препятствий. Могу вообразить!

Джейн поставила на стол кружки с кипятком, взяла два пакетика лекарственного сбора и снова села.

— Не говоря уже о любопытных взглядах, дурацких вопросах и неуместных соболезнованиях, — добавила она, окуная пакетик в воду.

Энн тоже опустила свой пакетик в кипяток и сморщила нос от резкого запаха.

— Рон прекрасно держится. По крайней мере, на людях. Ну а когда он остается один… — Энн пожала плечами. — Кто ведает?

Джейн провела языком по нижней губе. Рон целовал ее как опытный мужчина. К тому же нежно и страстно, он не притворялся. Она же чувствовала, как дрожала его рука, как напряглось стальное тело. Во всяком случае, в тот момент он хотел ее.