— Вам на самом деле интересно?

— Начинайте, прошу вас. Удовлетворите мое любопытство. А заодно похвастайтесь своими успехами.

— Я получила их, участвуя в различных соревнованиях по аэронавтике.

— Гонки на воздушных шарах? Это просто в голове не укладывается.

— Ну, состязаются ведь не в скорости. Призы присуждают за точность, за выполнение определенных фигур. Вот этот, например, я получила за то, что сняла ключ с верхушки столба. И от чего, вы думаете, оказался этот ключ? От моего джипа.

— Вот это номер… то есть вы хотите сказать, что выигрываете что-то вещественное? — Вещественное. Он охнул про себя. Кажется, ему хотелось сказать «существенное». Господи, что за бред он несет.

— Конечно. Вещи. Деньги.

— Неплохо. Но постойте… вы сказали — «точность»? — Он придвинулся к ней так близко, что их руки почти соприкасались. Благоухание гиацинтов становилось все явственнее. — Разве этими штуками можно управлять?

— Нет, но можно, используя перепады высот восходящих потоков, соответственно менять направление.

— Звучит как-то уж очень… мудрено.

— Так и есть.

Ник нахмурился и пальцем тронул бровь. В таком случае Челсия, должно быть, очень искусный аэронавт.

Рядом с призами висела заключенная в рамку фотография длиннющего серебристого автофургона с широкими окнами по бокам, сквозь которые виднелись ряды мягких сидений.

— А это что? — спросил он, чувствуя, как его все больше и больше захватывает волшебная атмосфера этой комнаты.

— Это? — Она засмеялась. — Это мой стимул.

— Ваш… Вряд ли я вас понял.

— Моя мечта. Если б вы увидели мою собственную развалину, то вам сразу бы все стало ясно. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся, заменить ее на эту модель.

— Ах, вот что. — Но он продолжал оставаться в недоумении. Неужели деньгами, зарабатываемыми на воздушных шарах, можно оплатить эту дорогостоящую прихоть?

Она, видимо, почувствовала его замешательство.

— Фургон во всех отношениях необходим мне в работе. Ведь как все происходит? Когда полет заказан, мои будущие пассажиры появляются не просто так, а всегда с кучей родственников или знакомых, которым хочется увидеть все собственными глазами. И естественно, им интересно проследить за полетом от начала до конца. А когда полет заканчивается, нас нужно доставить обратно к месту старта. — Она, вздохнув, долгим взглядом посмотрела на фотографию. — Ладно, хватит об этом. Давайте начнем наш торжественный выход.

Он проследовал за ней в переднюю. Они миновали уютно обставленную гостиную, потом столовую.

— Они все там, в кухне, — пояснила она.

Ник не ожидал, что будет так волноваться. Перед тем как войти, он руками быстро пригладил волосы.

Первым, кто бросился ему в глаза, был Ларри, брат Челсии, как теперь выяснилось. Он стоял у плиты, размешивая соус в большой кастрюле и распевая какую-то арию. Его жена, та самая рыжеволосая медсестра, смеясь, смотрела, как крошечная девочка пытается ухватить что-то с тарелки. А у стоящего посередине стола молодая пара занималась приготовлением салата, кидаясь друг в друга листьями.

Челсия кашлянула. Молодые люди не обратили на это никакого внимания, продолжая все так же увлеченно перебрасываться своими зелеными снарядами, но Ларри тут же обернулся. Ария смолкла, и глаза за стеклами профессорских очков сверкнули гневным недоумением.

Мими подняла голову, и вся ее веселость немедленно улетучилась. «Привет», — только и сказала она, и проявленная ею сдержанность неожиданно огорчила Ника.

Наконец его присутствие заметили и все остальные. Даже малышка, еще не умеющая ходить, тоненьким голоском произнесла «Ох» и воззрилась на него с некоторым испугом. Ник понял, что при его появлении у всех возник один и тот же вопрос. Что он здесь делает, этот ужасный человек, который так орал на Челсию, а теперь выгоняет ее с «Сосновой горы»?

Ему показалось, что Челсия, так же как и он, ощутила напряженность, возникшую с его приходом. Поэтому она, наскоро его представила и, прежде чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, спросила, наверху ли дети. Положение Ника было не из приятных. С Челсией он наладил отношения, но не принял во внимание, что за ней стоит целая семья, которая все еще чувствует себя оскорбленной. Эта мысль не приходила ему в голову, возможно потому, что сам он никогда не знал такой семейной сплоченности и преданности друг другу.

Ларри напоминал Нику шерифа из вестернов — твердым прищуром глаз, молчаливой настороженностью, с которой следил за каждым его движением. Только вместо ружья в руках у него была деревянная ложка, с которой капал соус для спагетти. Неприязнь Ларри беспокоила Ника больше, чем чья-либо другая. Он всегда сожалел, что у него нет брата, он представлял его похожим на Ларри.

— Они там. — Челсия потянула Ника за рукав и повела его через небольшую кладовку.

— Господи, какой огромный дом, просто бесконечный.

— Действительно, он производит такое впечатление. И еще наверху четыре спальни и ванная.

Ник присвистнул.

— Чет мог бы запросить с вас в четыре раза большую плату.

Челсия почувствовала, как в ней закипает гнев, но постаралась взять себя в руки. Сейчас у них вполне сносные отношения, и ей бы хотелось, чтобы они стали еще лучше — ради Кэти, конечно.

— Нам надо пройти в амбар, а оттуда — на чердак. Мама-кошка предпочитает держать своих котят там.

В тусклом свете, пробивающемся сквозь невидимые щели амбара, Ник в нагромождении вещей разглядел три плетеные гондолы, постели для прицепа и, прямо перед двустворчатой дверью, старый голубой фургон, на борту которого был нарисован тот же знак, что и на рекламном щите. Неясное чувство вины снова стало будоражить его совесть, когда он прикинул, сколько старья ей придется с собой перевозить.

— Эй, папа! — позвала Кэти с верхней ступеньки лестницы. — Поднимайся сюда.

В отличие от амбара чердак представлял собой светлое просторное помещение. Сквозь длинный ряд окон вливался прохладный воздух, пол был свежевымыт. Розовый настенный телефон и мощная с виду швейная машинка заставляли предположить, что Челсия проводит здесь немало времени.

— Иди сюда, папа. — Кэти махнула рукой, предлагая подойти поближе к картонной коробке. Рядом с ней на полу, скрестив ноги, сидели два мальчика, удивительно похожие на Ларри.

— Не трогай их, Кэти, — тихо предостерег Ник. — Кошка не любит, когда берут ее котят. Они ведь такие маленькие.

— Я уже трогала. Мне Челсия разрешила, — сказала Кэти голосом послушной девочки.

Ник наклонился и ласково погладил кошку.

— У тебя чудесные малыши, киска: — (Кошка вытянулась и замурлыкала.)

— Вы ей понравились, — улыбнулась Челсия.

Один из котят, покачиваясь на слабеньких лапках, попытался вскарабкаться на своего братишку, но, тут же свалился, перекувырнувшись через голову. Дети так и покатились со смеху. Ник и Челсия встали поодаль.

— Это сыновья Ларри? — спросил Ник.

— Да. Мэтью и Питер. Надеюсь, Кэти не слишком переутомилась. Они играли в прятки и довольно много бегали.

Она прикусила губу. Ему показалось, что ее беспокоит, как к этому отнесется Грейс.

— Уверен, она прекрасно себя чувствует. — Он повернулся, неторопливо оглядывая комнату, потолком которой служила остроконечная крыша. — Чем вы здесь, наверху, обычно занимаетесь?

— В основном ремонтом, починкой. Например, в этом ящике воздушный шар, у которого несколько слабых частей. Это довольно утомительная работа, требуется простегать все куски по отдельности, но таким образом я экономлю деньги. И ремонт должен быть вот-вот закончен — скоро приезжает инспекционная комиссия по оборудованию.

— Вот как? Это что, обычная процедура?

— Конечно. Меня, как и всех других, проверяют. Ежегодно. В том числе и мою квалификацию. — Она самодовольно улыбнулась, будто хвастаясь этим. Однако Ник не собирался извиняться за свою недоверчивость. Призы означают только то, что иногда она действует умело, а иногда так, что хуже не придумаешь. Он видел ее полет. И заметил радостное возбуждение на ее лице. Ей нравится ходить по краю. Это ощущение захватывает ее.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: