— Кэти, жаль расстраивать ваше веселье, но нам пора идти.

Кэти с неохотой оторвалась от коробки, держа в руках маленький пушистый комочек.

— Можно мне взять одного, папочка? Челсия говорит, что собирается их раздать. Бесплатно.

— Огромное спасибо, — тихо сказал он на ухо Челсии. — Нет, Кэти, не сейчас. Может быть, когда мы переедем в наш собственный дом.

Он почувствовал, как насторожилась Челсия. Он посмотрел на нее, она отвернулась.

— Вы хотите что-то сказать? Она пожала плечами.

— Просто мне показалось странным, что вы не остаетесь у Локвудов.

Он медленно двинулся к лестнице.

— С какой стати мне там оставаться? Он заметил, как она смешалась.

— Ну, ведь не секрет, что вас с Грейс связывают определенные отношения.

Он кивнул, теперь сам, ощущая неловкость.

— И намерения у вас самые серьезные.

— Откуда вам это известно?

— От Грейс.

Он почувствовал, как в нем закипает гнев. Грейс слишком много себе позволяет, предъявляя на него какие-то права.

Но в глубине души он понимал, что вряд ли имеет основание сердиться. Вот уже больше четырех месяцев он повсюду приглашает ее с собой. Время от времени они обсуждают планы на будущее, и, хотя он еще не заводил речи о браке, мысль о женитьбе не раз приходила ему в голову. Так почему же сейчас она вызывает у него такое отвращение?

— Простите. — Щеки Челсии окрасились румянцем. — Я не хотела вмешиваться в ваши дела. Я просто подумала, что, если вы собираетесь п-по-жениться, вам незачем переезжать.

Незачем переезжать. Раньше он об этом как-то не задумывался, но, скорее всего, Грейс действительно захочет остаться в своем доме.

Он покачал головой. Размышлять об этом сейчас ему совсем не хотелось.

— Пойдем, пичужка. Положи котенка назад.

— А можно, я приду сюда завтра? Челсия тронула Ника за руку.

— Кэти может приходить в любое время, когда захочет. Здесь ей всегда рады.

Все внимание Ника сосредоточилось на этом мягком касании. Он заглянул ей в глаза, в их манящую глубину, подернутую серой дымкой.

— Это было бы… — Нет. Нечего и думать об этом! — Надеюсь, вы не поймете меня превратно, но я предпочел бы, чтобы она сюда не ходила.

Свет ее глаз померк. Ей стало больно, хотя она храбро пыталась скрыть свою боль улыбкой.

Ник запустил пальцы в волосы и тяжело вздохнул.

— Лично к вам это не имеет никакого отношения. Я просто хочу, чтобы Кэти была подальше от воздушного шара.

Челсия кивнула.

— Я понимаю.

Хотелось бы знать, почему она выглядит такой огорченной. Неужели чужой ребенок так много для нее значит? Он почувствовал внутри какое-то напряжение, ставшее уже привычным.

— Идем, Кэти.

Когда они снова вошли в кухню, там витал аромат подливки и еще чего-то вкусного. Оба мальчугана бочком подобрались к кухонному столу и запустили руку в хлебницу. По их перемазанным в шоколадном креме рожицам Ник догадался, что они добрались до пирожных. Он усмехнулся. Как было бы чудесно иметь вот таких братишек для Кэти.

— Ник?

Он обернулся. Челсия с каким-то странным любопытством смотрела на него.

— Вы не хотите остаться с нами пообедать? Мы были бы очень рады.

— Спасибо, но нам действительно надо идти.

— Вы уверены?

Кэти потянула его за ремень.

— Соглашайся, папа.

— Ты же знаешь, Грейс, наверное, ждет нас к обеду.

Кэти только усилила его замешательство, когда, в качестве убеждающего довода, произнесла, с неудовольствием наморщив нос:

— У нее сегодня на обед печенка.

Все рассмеялись, что привело его в еще большее смущение.

Они, казалось, были очень милые люди и, разумеется, с огромным вниманием относились к желаниям Челсии. Ник поднял глаза и оглядел окружающие его лица. Он понятия не имел, почему так круто изменилось их мнение о нем, но сомневаться в этом не приходилось. Ему не захотелось уходить отсюда, оставив о себе неблагоприятное впечатление, как о человеке, пренебрегшем гостеприимством Челсии.

— Так ты говоришь — печенка? Тогда я и сам не прочь остаться.

Обстановка, царящая за столом, была сдержанной, но Ник не оставлял попыток ее оживить. Он обсуждал с Мими новейшие достижения в области физиотерапии и привел в изумление Роба, активного борца с загрязнением окружающей среды, своим знанием предмета. Ему даже удалось заинтересовать этим Ларри, который поначалу с большой неохотой поддерживал разговор. Минута проходила за минутой, и Ник, наконец, почувствовал, что его усилия не пропали даром.

Когда обед подходил к концу, он был уже уверен, что сможет затронуть такой чувствительный вопрос, как реорганизация «Сосновой горы». Ему подумалось, что всем им, живущим в этом районе, небезынтересно будет узнать о намечаемом переустройстве, и он не ошибся. Конечно, он ощутил определенную перемену к лучшему в их отношениях, и когда они с Джуди дружно потянулись за последним оставшимся куском пирога и затеяли по этому поводу нечто вроде дружеской, чуть ли не родственной потасовки, у него потеплело в груди.

Время от времени Ник поглядывал на Челсию, сидевшую за столом напротив, и встречал недоверчивый взгляд ее широко раскрытых глаз. Она старалась держаться в тени, а он подозревал, что такое поведение ей обычно не свойственно. Он только надеялся, что не выглядит в ее глазах болваном и не стесняет ее. И он делал все, чтобы развеселить детей разговорами и игрой, хотя они в этом вряд ли нуждались.

В конце концов, Мими объявила, что больше ни минуты не может смотреть на грязные тарелки. Все медленно поднялись из-за стола. Ник с удовлетворением отметил, что никто не стал возражать, когда он поспешил предложить свою помощь.

Ник оказался последним, кто покидал комнату. Это получилось как-то само собой, что они с Челсией вдвоем проследовали в переднюю.

— Спасибо за чудесный вечер. Угощение было отменным.

— Я рада, что вы остались.

Кэти, проскользнув между ними, выбежала на крыльцо и помахала мальчикам рукой. Ник и Челсия помедлили у порога.

Она выглядит какой-то невеселой, подумал Ник. Почти подавленной. Им снова овладела тревога. Неужели его попытки завоевать доверие ее семьи она восприняла, как пренебрежение к ней? И если его догадка верна, почему ее это так заботит?

— Я провел сегодня потрясающий вечер, — рискнул он заметить. — У вас такая семья…

— Гм, все мы не без странностей.

— Нет, я думаю, они действительно необыкновенные люди. Они мне понравились.

Она безропотно вздохнула.

— Вы им, видимо, тоже.

С ощущением, будто делает шаг в пустоту, он пальцем дотронулся до ее подбородка и, приподняв лицо, заглянул прямо в глаза.

— Но не вам. Вам я по-прежнему не нравлюсь, ведь так?

Ответ, казалось, дался ей с трудом:

— А я — вам. Почему бы не сказать прямо? Ник всматривался в ее лицо, разрумянившееся и еще больше похорошевшее, и чувствовал, как голова у него начинает кружиться, словно он хлебнул лишнего.

— Вот тут вы не правы. Я только не хочу, чтобы вы мне понравились, — прошептал он.

Она подняла на него глаза, и в них мелькнуло изумление; ничего удивительного, он сам был изумлен не меньше, выговорив эту странную фразу. Невнятно попрощавшись, он развернулся и поспешил уйти.

Последующие несколько дней были небогаты событиями, но потом разразилась беда. Все это утро Челсия занималась тем, что приискивала себе что-нибудь подходящее для жилья и работы, и ее старый бедняга фургон, хрипя и кашляя, с трудом преодолевал один холм за другим, пока вдруг не выдохся окончательно. Она привыкла к перебоям в моторе, но теперь заклинивало сцепление, и это было уже что-то совершенно новое.

Челсия тут же повернула к городу и почти что добралась до него, однако последние две мили ей пришлось протащиться на буксире.

Теперь она сидела на скамейке у бензоколонки, уронив голову на руки. Она устала до изнеможения, ей казалось, что последние силы оставляют ее и к ней подступает отчаяние.