— Так ему лучше? Уже известно, есть ли у Дэвида какие-то мозговые нарушения?

Вопрос этот вывел Люси из раздумий. Джеймс прав. Очевидно, мозг Дэвида мог серьезно пострадать, ведь он провел в бессознательном состоянии несколько дней — пожалуй, им всем следует быть готовыми к этому испытанию.

Люси сердито взглянула на Джеймса. Обязательно ему надо испортить праздник. Ну почему он не даст им хоть немного порадоваться?

Из кофеварки закапал кофе, так что ей волей-неволей пришлось им заняться, и она только сдержанно спросила:

— Что ты хочешь на завтрак — яйца, бекон или грибы?

— А ты что будешь?

— Да не знаю. Я не голодна.

— Да нет же, не может быть. Ты наверняка голодна, — протянул он голосом, от которого по спине Люси пробежала дрожь.

Иногда Люси была почти уверена в том, что не нравится Джеймсу. Нет, он, конечно, мог ее хотеть, но за его насмешливым взглядом, ироничным тоном крылась порой какая-то тайная враждебность. Возможно, Джеймс, человек гордый, жестокий и самодостаточный, считал свою страсть к Люси проявлением слабости?

Она ответила:

— Мне, пожалуй, хватит одной яичницы, а ты ешь, что хочешь.

Он криво улыбнулся:

— Яичница на бутерброде — это отлично!

В тот момент, когда Люси доставала сковородку, в кухню вошла тетя Милли. Лицо ее прямо-таки светилось от радости.

— Ну разве это не замечательная новость? Ой, Люси, я прямо не знаю, что делать, я так счастлива…

Люси обняла ее, поцеловала в щеку и сказала:

— Но перед тем как бежать в больницу, ты должна позавтракать — мы тут жарим яичницу. Будешь то же самое?

— Я совсем не хочу есть, Люси! — Она вдохнула аромат, витавший в кухне, и добавила: — М-м-м… кофе… пожалуй, я выпью чашечку.

Люси усадила ее за стол.

— Сиди здесь и пей кофе, пока я расправлюсь с этими яйцами. Через пять минут завтрак будет на столе. Если ты не поешь, то заболеешь.

— Вот вам гренки, — вступил в разговор Джеймс, а затем достал из холодильника апельсиновый сок и протянул ей: — И это вам тоже не повредит.

Милли взяла предложенные сок и гренки и блаженно улыбнулась.

— Ой, Уильям! Я должна сообщить ему известие! — Ее глаза расширились. — Он мне никогда не простит, если я этого не сделаю! Интересно, где он может работать сегодня утром? Кажется, он говорил о том, чтоб покончить со стенами на Большом Лугу, а после перегнать туда овец с верхних пастбищ.

— Ну так после завтрака я схожу туда и передам ему новость, — вызвался Джеймс.

— О спасибо, — поблагодарила его Милли. — Но это довольно высоко. Вы уверены, что одолеете подъем?

— Думаю, да, — сухо ответил Джеймс.

— Ну конечно. Но только не отправляйтесь туда в хорошем костюме, а то испортите его. У вас есть из вещей что-нибудь попроще?

— Я надену джинсы и свитер, не волнуйтесь! — улыбнулся Джеймс.

Тут и завтрак поспел. Когда все поели, Люси отослала тетю наверх одеваться, пообещав, что сама все уберет.

Джеймс остался помочь жене. Загружая посудомойку, он холодно сказал:

— Когда мы соберемся, ты отведешь меня туда, где работает твой дядя.

— Я тебе начерчу план, и ты сам его легко найдешь, — ответила Люси. — А сама поеду в больницу с тетей Милли.

— Нет, ты не сделаешь этого! — В голосе его послышалась ярость.

— Нечего мне приказывать! Я поеду с тетей, и тебе меня не остановить!

— Но она не хочет этого! — выпалил Джеймс, и Люси в недоумении уставилась на него. Лицо мужа было спокойным, а взгляд серых глаз — ледяным. — Она его мать. И живет в этом кошмаре уже много дней, ради Бога, ну дай же ей хоть немного побыть с сыном наедине.

Люси прикусила губу.

Конечно же, Джеймс прав, и она ненавидела его за это.

Люси включила посудомоечную машину, еще раз окинула взором безукоризненно убранную кухню и пошла к лестнице.

Тетя Милли уже покинула ванную комнату, и Люси, захватив кое-какие вещи, отправилась туда помыться и одеться.

Вернувшись в спальню, она застала Джеймса стоявшим у окна — он тотчас оторвался от него и оглядел жену с ног до головы. На Люси были старые брюки, обтягивавшие ее как перчатки, и не менее старый желтый свитер — пожалуй, слегка тесноватый, но она всегда надевала его с этими брюками, так что и сейчас не стала делать исключения из правила.

— Я никогда раньше не видел тебя в этом, — протянул он, уставясь на пышную грудь Люси, которую эффектно подчеркивал облегающий свитер.

— Это старье я не носила уже много лет… Ванная свободна, — сказала она, чувствуя, как краснеет под его взглядом.

Джеймс, конечно же, заметил ее смущение — Люси поняла это по его насмешливому взгляду, однако он не произнес ни слова, а просто пошел в ванную.

Ну а она стала приводить спальню в порядок. Дело уже подходило к концу, когда на пороге комнаты появилась ее тетя, одетая в свое лучшее платье из розового джерси. Она надевала его только в особо торжественных случаях.

— Ты прелестно выглядишь! — воскликнула Люси, и лицо Милли осветилось улыбкой.

— Спасибо. Ну как, ты готова?

Люси улыбнулась и покачала головой.

— Иди одна, тетя Милли, а я зайду к нему попозже. Думаю, мне лучше показать Джеймсу дорогу к Большому Лугу, а не то он еще заблудится.

Лицо тети изменилось лишь на секунду, но Люси и мига хватило для того, чтобы понять: Джеймс был прав — так оно просияло.

— Ладно, дорогая. Тогда до скорого.

Глядя, как спешит тетя, Люси почувствовала смутную вину. Конечно, ей тоже очень хотелось увидеть Дэвида и выяснить, каким образом долгое пребывание в бессознательном состоянии отразилось на работе его мозга, но первые моменты после пробуждения хоть и близкого ей человека, безусловно, принадлежали его матери. Она укорила себя за то, что сама не подумала об этом, а проницательность Джеймса, по мнению Люси, только усугубила ее вину…

В комнату вошел Джеймс, одетый в голубые джинсы и коричневый свитер. Люси взглянула на его все еще влажные волосы, чисто выбритое лица, и сердце ее забилось быстрее, отчего она тут же рассердилась на себя.

— Готова? — спросил он, и она кивнула.

Осеннее утро было прекрасным, а солнце на ярко-голубом небе — мягким и теплым. Оно ласково согревало им спины, а на головы Пюси и Джеймса сыпался золотой дождь из листьев. Вереск на полях стоял все еще пурпурный, папоротник же кое-где будто тронула ржавчина. Высоко в небе парил ястреб, приводивший в ужас многочисленных кроликов, которые спешили в укрытия, только белые их хвостики мелькали, когда они ныряли в свои норки.

— Учти, дорога все время поднимается вверх, — сухо заметила Люси.

— Ну в такую погоду идти по ней даже приятно. Видишь, горизонт будто отодвинулся далеко-далеко, правда?

— А с Большого Луга открывается великолепный вид на Стену Адриана.

— Мне бы хотелось когда-нибудь пройти всю эту стену от начала до конца, — сказал Джеймс, пробираясь через лаз в стене.

И вдруг он замер — совсем рядом мелькнула тень огненно-рыжей лисицы, но буквально через мгновение уже и след простыл.

— Твой дядя охотится?

— Сейчас нет, охотился, когда был молодым. Тут вокруг видимо-невидимо лисиц, и он старается строить такие курятники, чтобы они не могли в них проникнуть. Хотя, конечно, иногда приходится мириться с неизбежными потерями.

— Но они ведь случаются и по вине самой природы?

Люси кивнула:

— Особенно овцы подвержены разным заболеваниям. К тому же они такие глупые. Вечно залезают на стены, а потом сваливаются с них, ломая себе ногу или шею. Или съедают что-нибудь неподходящее. Так что хлопоты, которые доставляют лисицы, не идут ни в какое сравнение с заботами, которые приносят овцы. Во всяком случае, лиса не станет охотиться на взрослую овцу, но вот когда ей нужно кормить детенышей, тогда, да, она может напасть на маленького ягненка. Они всегда выбирают самых слабых, это-то и расстраивает дядю Уильяма. Законы природы жестоки, знаешь ли. Посмотрел бы ты, что вытворяют лисы, если им удается забраться в курятник!