С этими словами он, перевернув шкатулку, бросил в толпу все эти фигурки. Это был серебристый дождь, который вскоре покрыл песок набережной кровью. Люди свирепо набрасывались на эти предметы, и конечно же друг на друга.

Стоило кому-то завладеть желанной фигуркой, как тут же возле него оказывалось три-четыре претендента на право ее отнять. Люди зубами вгрызались в пальцы, впивались своими ногтями в глаза, топтали упавших. Отчаянные крики утраты, и возгласы победителей вперемешку с хрустом сломанных костей, наполнили собой эту пристань.

Старик со стервятником отошел немного назад и о чем-то говорил с другим, у которого на груди блестел зверек мунго. В это же время один из новоиспеченных счастливых обладателей фигурки решил вновь попытать счастье, бросившись вверх по лестнице, как это неудачно проделал его предшественник. Но у того безумца ведь не было предмета, не так ли…

Сжимая в руке свою фигурку, он налетел на самого молодого из четверых, который был с изображением комара на груди. И явно пожалел об этом. Если он и ожидал, что будет метать гром и молнии, или получит неуязвимость, то явно ошибся. С ним ничего не произошло. Но только до того момента как к нему прикоснулся «комар».

Рука затряслась, выронив на песок серебристую фигурку, а его кожа зашелушилась и пожелтела, покрываясь язвами и струпьями, из которых тут же начал вытекать гной, заполняя воздух отвратительнейшим запахом гнили.

Это было похоже на ускоренное заболевание какой-то лихорадкой или чумой. В конце концов всё его тело покрыли отвратительные наросты, которые мгновенно лопались, а он сам дергался в каком-то нервном припадке. Пока его тело окончательно не прогнило. Больше никто не пытался напасть на четверых странников.

За всей этой резней, никто особо и не заметил человека, стоящего в стороне от убивающей друг друга толпы. Держась с самого начала подальше от остальных, он наблюдал за всем этим со стороны близлежащих домов, вглядываясь в лица пришельцев, и пытаясь хоть что-то вспомнить о них, или выудить из своей памяти. Когда же началось это безумие, он не пытался включиться в борьбу за таинственные фигурки, продолжая оставаться в стороне.

Но сама судьба неожиданно наградила его одной из них — во время очередной маленькой потасовки между пятью кандидатами за один «приз». Они видимо увлеклись тем, как бы причинить побольше вреда друг другу. И не обращали особого внимания на то, у кого на данный момент находиться сам предмет их спора. А он давно уже вылетел из рук последнего владельца, после очередного сокрушающего удара в челюсть. И фигурка упала практически к ногам человека, одиноко стоящего в стороне.

Серебристая фигурка изображала какое-то животное, похожее чем-то на пуму или кого-то другого представителя кошачьих. Она словно бы подкрадывалась, мягко ступая своим массивным плотным и довольно удлиненным телом. По сравнению с ним ее голова казалось маленькой, а шея длинной и немного вытянутой. Морда короткая с широким лбом. Ее задние лапы были выше передних.

Фигурка притягивала к себе, прямо таки манила и призывала взять. И он поддался, стараясь незаметно поднять ее с земли, чтобы рассмотреть поближе. На ощупь она была невероятно холодной и отчужденной. И в его памяти что-то всколыхнулось — Фосса. Что-то подсказывало ему, что на этой фигурке была изображена именно фосса. И теперь она принадлежит ему.

Подняв глаза с ладони, на которой лежала фигурка, он окинул бегло толпу на пристани, и его взгляд встретился с тем самым устрашающим человеком, которого все старались избегать на острове. Но на этот раз к его хищному лицу прибавились еще и разноцветные глаза, такие же как и у этих… протекторов. В руках он вертел серебристую фигурку птицы с длинным тонким изогнутым клювом — Ибис. И никто даже не пытался отнять ее у него. Казалось, что этот человек далеко не впервые держит в своих руках подобные фигурки зверей.

— Вы говорили о некоей поддержке, — он обратился к возвышающимся над всеми людьми, четырем чужакам, продолжая вертеть в своих руках фигурку ибиса. — Так для чего вы здесь? Что именно вам нужно?

— Мы хотим всё исправить, — посмотрев на него какое-то время, как будто пытаясь вспомнить его или узнать, старик со стервятником на груди продолжил. — В будущее человек смотрит своим прошлым. И мы…

— Вы хотите откорректировать его, не так ли? Переписать историю и создать новую цепочку событий?

— Именно, — старик, удивленный тем как быстро он ухватил самую суть, сделал приглашающий жест рукой. — И нам понадобится ваша помощь.

Иудейская пустыня, 2 год н. э.

В центральной части так называемой «Земли обетованной» лежит безжизненная пустыня, с незапамятных времен являющаяся препятствием для любой цивилизации. От северо-западной границы, в устье реки Иордан до самого Мертвого моря, обрамляющего пустыню с востока, простирается дикая страна безлюдья и полной тишины.

Но непредсказуемая матушка-природа даже в этом диком запустении решила показать свой причудливый нрав. Здесь можно обнаружить просто неимоверно огромные равнины, укрытые зимой белоснежным покровом, а с приходом лета покрывающиеся плотным слоем грязно-серой пыли. Также здесь есть присутствуют и относительно высокие горы, и километровые ущелья, где пробегают стремительные селевые потоки, сходящие с этих самых гор. И конечно же здесь наличествуют мрачные долины, таящие в себе неведомые тайны.

Но тем не менее, по всюду, насколько только хватает глаз, расстилается бескрайняя пустыня, укутанная дымчатой пылью. И лишь местами на ней темнеет небольшими участками различная растительность. А где-то на самом горизонте возвышается незначительная горная цепь с островерхими вершинами. И абсолютно на всем этом пространстве нет ни единых признаков цивилизации.

В этих пустынных землях даже на небе не промелькнет ни одна птица. И уж тем более на самой земле не пробежит ни одна живность. Всё обволакивает полнейшая тишина — сколько ни вслушиваться, здесь не услышишь ни малейшего звука живых существ. Совершенно везде царит нерушимое и гнетущее безмолвие.

Можно, конечно, сказать, что в этой стране безнадежности и вовсе не живут люди, но, пожалуй, это не совсем будет верно. С высоты птичьего полета, на окраине этого безмолвного царства едва видна протоптанная неровная дорога, тянущаяся через всю эту пустыню. Она изъезжена колесами и истоптана множеством ног многих искателей счастья и караванщиков.

И вдоль этой дороги, блестя на солнце, ярко белеют на пустынной серой земле какие-то объекты — это кости. Одни здоровенные и массивные — бычьи. А другие же помельче — человеческие. И по этим останкам тех, кому уже не суждено вернуться домой можно было проследить страшный караванный путь.

И всё это узрел перед своим взором одинокий путник. И осознал всю тяжесть своего текущего положения. Хотя он уже навряд ли мог, что-либо осознавать и понимать. Своим внешним видом он больше походил на какого-то демона этих гиблых мертвых мест.

Взглянув на него, нельзя было точно установить сколько ему лет — он мог быть и тридцатилетним и шестидесятилетним. Неприятная желтая выцветшая кожа туго облегала его кости на истощенном лице и теле. В длинных темных волосах и огромной бороде пробивалась недавняя седина, запавшие глаза тускнели неестественным блеском, а рука больше напоминала кисть скелета. У него оставалось всё меньше и меньше сил продолжать идти. Желание сдаться и остановиться, рухнув в горячий песок, подавляло только одно — выжить.

Ему с трудом удавалось держаться на ногах. Хотя, судя по высокому росту, он наверняка когда-то обладал крепким и выносливым здоровьем. Впрочем, его нынешнее исхудавшее тело ясно давало понять, почему этот человек выглядит как немощный старик. Он умирал — и умирал от жажды.