– Какого хрена! – заорал Кейтс, когда ему наконец удалось подняться на ноги. Он утер кровь с лица тыльной стороной ладони.

– Тупой ублюдок, – прорычал Харриган. – Вчера ты убил женщину, так?

Гнев Харригана был соизмерим со степенью опасности, которой Кейтс подверг успех операции. Если его арестуют, этот ублюдок с радостью окажет содействие следствию: «Ребята, будьте со мной поласковей – пусть это будет убийство второй степени, а не первой, а я расскажу вам, где найти Дэвида Джерарда. А также о том, что он замышляет».

Кейтс был сейчас похож на капризного ребенка, которого отец застал за чем-то очень-очень нехорошим.

– Она позвонила какому-то репортеру, – виновато мямлил Кейтс. – Собиралась ему все рассказать.

– Начнем с того, как ей удалось всеузнать.

Кейтс снова утер кровь. От страха он весь взмок.

– Наверное, сболтнул лишнего по пьяни.

Харриган снова ощутил приступ гнева, но вдруг его неожиданно охватила сильнейшая усталость. Организм Харригана всегда реагировал на неприятности в работе подобным образом. Каждый раз требовалось собрать все силы, чтобы перебороть желание бросить дело и выполнить условия контракта. Когда все закончится, он будет владеть всеми деньгами, которые сейчас принадлежат братьям Джерард, и тогда он поживет в свое удовольствие. Наверное, даже пригласит Линду погостить. Боже, как же он хотел увидеться с ней!

– Твою физиономию показывают по телеку.

– Что это ты имеешь в виду?

– А как ты думаешь, мать твою? Твоя рожа на экране. Кто-то тебя заметил. И опознал. Если ты не забыл, сегодня у нас большой день. Что, если тебя кто-нибудь узнает?

Теперь вид у Кейтса был напуганный и растерянный.

– Ну, я могу замаскироваться, перед тем как выйти на улицу…

– Придется.

Маленький полуразвалившийся домишко, неопределенная ситуация с Линдой… а теперь еще эта идиотская выходка Кейтса. Харригана просто тошнило от всего этого. Ему захотелось оказаться далеко отсюда – где-нибудь за городом, на солнышке, и чтобы вокруг были животные, не важно какие: кошки, собаки, коровы, олени. Харриган был одним из тех, кто чувствовал себя значительно лучше в окружении животных, нежели людей. Но в такую дрянную погоду в деревне делать нечего.

Он подошел к холодильнику и распахнул дверцу. Холодильнику было по меньшей мере лет тридцать, как и всему в этом доме. Внутри пахло плесенью.

Взяв пиво, он поспешно захлопнул дверь. Подошел к Кейтсу и отдал ему банку.

– Я облажался, – признал Кейтс.

– Да уж, – согласился Харриган. – Еще как.

Произнеся эти слова, он вышел вон из кухни.

– Джессика, губернатор Стэндиш на третьей линии, – раздался голос Саманты.

– Спасибо.

Джессика выждала несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, стараясь выбросить из головы Тома Каллигана, от которого все еще не было вестей. Ему каким-то образом удалось исчезнуть в мужском туалете, и это при том, что за дверью стоял вооруженный полицейский. Невероятно! Куда же он подевался? Полиция распространила его словесное описание, но это пока не принесло никаких плодов.

– Добрый день, губернатор.

– Я знаю, вы сегодня заняты, Джессика, я не отниму у вас много времени. Просто хотел пожелать вам удачи в сегодняшних дебатах.

Джессике нравился Боб Стэндиш. Он был образованным, трудолюбивым, честным и ответственным, но… Все это не мешало ему быть размазней.

Деликатность и дипломатичность не оставляли места для личных убеждений и принципов.

Его часто сравнивали, причем вспоминая не лучшие качества, с бывшим президентом Джорджем Бушем-старшим. И, следуя примеру Буша, он всегда делал то, что говорил ему его помощник – достаточно амбициозный и заносчивый парень Дилан Эймс.

Про губернатора Боба Стэндиша ходила шутка. Губернатор стоит перед окном своего кабинета, в комнату входит его жена, кладет ему руку на промежность и спрашивает:

– Хочешь меня?

– Точно не знаю, – отвечает Боб. – Нужно сказать Дилану, чтобы он устроил по этому вопросу референдум.

Эймс был политическим советником и, похоже, мечтал пропихнуть Боба в Белый дом. Как и у большинства рвущихся к власти, у Эймса не было оформленных убеждений. Суть политики для него заключалась в игре: поставь на нужных людей, и тебя не только выберут, но и переизберут на второй срок.

Два года назад Стэндиш победил именно за счет своих умеренных взглядов, как человек, который был против применения смертной казни в этом штате. Но сейчас по разным причинам его популярность падала. Он немного ратовал за сохранение окружающей среды, что неминуемо вело к потере рабочих мест; считал, что налоговая система должна остаться без изменений, то есть не повышал, но и не понижал налоги, а последнее для обывателей было значительно важнее. Кроме того, от своего предшественника Боб унаследовал внушительный дефицит бюджета. По вопросам абортов, прав гомосексуалистов и социального обеспечения он также занимал умеренные позиции.

Но так было до тех пор, пока миссис Стэндиш не узнала о подающем надежды молодом человеке по имени Дилан Эймс и не пригласила его в особняк губернатора на обед. Впоследствии она убедила мужа доверить свою карьеру Дилану.

Перемены не заставили себя ждать. В течение наиболее напряженной предвыборной кампании, которую когда-нибудь видел народ этого штата, Стэндиш изменил свое мнение по большинству волнующих общество вопросов, причем позиции эти совпадали с мнением большинства. Дилан даже снял несколько рекламных роликов, в которых с пафосом говорил: «Плохие парни боятся его, потому что он умеет держать удар». Этим напоминанием о Джоне Уэйне он не раз заставил улыбнуться специалистов.

Джессике больше нравился прежний Стэндиш, тот, который был против высшей меры наказания. По понятным причинам она была с ним в этом вопросе не согласна, но у него, по крайней мере, хватало мужества выражать свою точку зрения открыто.

– Нам повезло, что нашу позицию отстаивает такая умная женщина, как вы, – несколько заученно сказал Стэндиш.

– Спасибо, губернатор.

– Я должен был отправиться на казнь… ну, это идея Дилана… Вы когда-нибудь присутствовали на казни, Джессика?

– Да, один раз.

– Ну… и как?

– Мне не понравилось, если вы это имеете в виду. Долго не могла забыть. Но тот человек изнасиловал и убил двух маленьких девочек. Вспомнив о родителях бедняжек, о том, что он разрушил их жизнь… Я понимала, что общество имело полное право забрать его жизнь и тем самым наказать и одновременно освободиться от этого чудовища.

– У вас сегодня все получится. Желаю удачи.

– Спасибо, губернатор.

– Я еще позвоню вам завтра.

– Конечно.

Следующие пять минут Джессика оценивающе смотрела на гору папок, лежавших у нее на столе. С чего тут начинать? Особенно если учитывать тот факт, что все твои мысли заняты Томом Каллиганом.

Сейчас в кабинете у Тома детектив Рибикофф лично осматривал его вещи в поисках разгадки тайны его исчезновения. Джессика рассказала Рибикоффу о том, как упорно Каллиган сопротивлялся назначению ему полицейского охранника. Правда, это едва ли помогло детективу.

Джессика решила начать с дела о мошенничестве. Особо предприимчивый молодой человек умудрился украсть пенсионные сбережения тридцати старичков. Возомнил, что стоит выше закона. Именно поэтому Джессика хотела прищемить ему хвост: если дело и дальше так пойдет, то стариков и детей нужно будет вскоре заносить в Красную книгу.

Она только успела открыть папку и ознакомиться с пояснительной запиской одного из ее помощников, как зазвонил телефон.

– Джессика?

– Да.

– Это детектив Рибикофф. Вы не могли бы зайти в кабинет Каллигана на минутку?

– Конечно. Нашли что-нибудь интересное?

– Возможно, – уклончиво ответил Рибикофф.

Джессика повесила трубку и направилась к двери. Может, теперь им удастся понять, куда делся Том.

В облике Сэмюэла Рибикоффа – в изрезанном морщинами лице, в добрых нисколько не выцветших с возрастом глазах – читались вселенская печаль, житейская мудрость и большой опыт. Много горя пришлось повидать на своем веку этому в высшей степени достойному человеку. В юности он провел два года в фашистском концлагере. На его глазах замучили мать, отца и брата. В 1946-м Рибикофф приехал в Америку. Два месяца жил с двоюродным братом, полицейским. Затем оформил гражданство и сам поступил на службу в полицию. Детективом отдела убийств он стал очень быстро. Как говорил его начальник, у Рибикоффа в арсенале было самое страшное оружие – его печальные глаза. Глядя в эти глаза, маленькие дети чувствовали себя в безопасности, простые граждане находили поддержку, а преступники готовы были чистосердечно раскаяться, рассказать все и сдать своих подельников.