— Что за проявитель ты намерен использовать?

— Можно обойтись и без химикатов, и без талька.

— Тогда как же ты собираешься обнаружить латентный отпечаток?

— Вся прелесть новой технологии, Дарб, состоит в том, что, стоит тебе коснуться металла голыми пальцами, неорганические соли с кожи корродируют гильзу — ты в буквальном смысле «выжигаешь» свой отпечаток на металле. Причем стереть его уже нельзя.

— Как быть, если гильза стреляная? Ведь тепло уничтожит остаточные следы органических соединений — аминокислот, глюкозы, пептидов и молочной кислоты.

— Это не имеет никакого значения. Зонд способен снимать отпечатки и со стреляных гильз, даже с фрагментов разорвавшихся бомб, где температура может достигать пятисот градусов Цельсия. В зонде Кельвина для изучения поверхностей, на которых могли остаться отпечатки пальцев, используется напряжение.

— То есть ты хочешь уверить меня в том, что отпечаток пальца невозможно стереть никоим образом?

— Именно так. — Он нажал кнопку на маленькой коробочке, прикрепленной к зонду — Смотри на монитор.

Дарби увидела на экране увеличенное изображение пули.

— Похоже, что у тебя что-то есть.

Куп внимательно изучал слабую, тонкую паутинку частичного латентного отпечатка пальца, появившегося на мониторе,

— Я собираюсь создать то, что называется картой напряжений, — сообщил он. — Это трехмерная проекция латентного отпечатка. На все про все понадобится пара часов. Как прошло вскрытие?

— Его проводят прямо сейчас.

Дарби снова перевела взгляд на лунку в кончике пули, лежавшей на металлическом диске.

— Ты сама осматривала тело?

Она кивнула, а потом спросила:

— Сканирующая электронная микроскопия способна каким-то образом уничтожить или изменить отпечаток пальца?

— Нет.

— В таком случае, прежде чем ты начнешь составлять свою карту напряжений, я хочу позаимствовать у тебя патрон. Ненадолго, чтобы рассмотреть маркировку на донце гильзы. Что-то с ней не так.

Куп взял пулю пинцетом и поднес к глазам.

— Не вижу ничего необычного.

Дарби показала на круглое металлическое основание.

— Капсюль выглядит чересчур маленьким, тебе не кажется? Куп передернул плечами, а потом вместе со стулом оттолкнулся от стола.

— Он в полном твоем распоряжении.

Дарби взяла поддон с пулей и отнесла его в другой конец комнаты, где стоял новенький сканирующий электронный микроскоп, в просторечии СЭМ.

Она вставила патрон в камеру, закрыла шторку и присела к прибору, глядя на консоль. Куп подкатил кресло и остановился рядом с ней.

На экране монитора СЭМа появилось увеличенное черно-белое изображение маркировки на донце гильзы. В середине, вокруг колпачка капсюля, сверкало жирное белое кольцо. А в центре были выдавлены два ряда аккуратной маркировки, состоящей из букв и цифр:

ГЛК18

В4М6

— Что, черт возьми, это такое? — поинтересовался Куп. — Какой-то штамп?

— Именно. — Дарби распечатала два экземпляра изображения, потом создала цифровую копию и отправила ее в формате. jpeg на адрес своего почтового ящика. — То, что мы с тобой здесь видим, считается последним технологическим достижением в области баллистики — микромаркировка.

— Кажется, эта технология еще не стала доступна широким массам.

Дарби согласно кивнула.

— В настоящий момент оружейное лобби добилось запрета на массовое применение микромаркировки, но вскоре все может измениться. В Калифорнии пытаются принять закон, согласно которому в течение следующих пяти лет микромаркировка должна будет использоваться во всех видах стрелкового оружия. Если закон примут, то Калифорния станет первым штатом в стране, где эта технология получит широкое распространение. Сейчас нам нужно сначала найти определенное оружие и исследовать его, чтобы сделать заключение, стреляли ли из него какой-либо пулей. Микромаркировка делает этот сложный процесс ненужным. Она создает своего рода баллистический отпечаток пальца. На бойке огнестрельного оружия выдавливается уникальный микроскопический код, который оставляет штамп производителя, модель и серийный номер на колпачке капсюля. Первый ряд, в нашем случае ГЛК18, — это название оружия, а нижний ряд содержит код магазина, в котором его продали.

— То есть у нас появится нечто вроде базы данных, в которой будут храниться эти номера и коды.

Дарби кивнула.

— База данных назовет нам не только производителя и модель стрелкового оружия, но и то, где оно было продано и кто его приобрел. То есть все. — Она пошевелила небольшим джойстиком, смонтированным на клавиатуре, пытаясь рассмотреть края маркировки на донце гильзы, — Кроме того, база данных предоставит нам сведения о том, на местах каких еще преступлений были обнаружены боеприпасы с аналогичной маркировкой. Но вся прелесть новой технологии заключается в том, что увидеть маркировку можно только с помощью сканирующего электронного микроскопа.

— Но поскольку эта технология еще не получила широкого распространения, мы не сможем отследить этот патрон.

— Эта пуля наверняка входит в число пробной партии боеприпасов.

— Прототип, другими словами.

— Именно так. Не более полудюжины компаний занимаются микромаркировкой, так что отследить этот прототип, или чем он там является на самом деле, будет не так уж сложно.

— Первый ряд маркировки, вот здесь, ГЛК18, — сказал Куп. — Готов держать пари, что это означает «Глок-18».

— Полностью с тобой согласна.

— Никогда не слышал о восемнадцатой модели.

— Потому что она здесь не продается. Это сугубо армейский пистолет, и производится он по заказу австрийского антитеррористического подразделения «Кобра». Насколько мне известно, они единственные, кто принял его на вооружение. А теперь взгляни на выдавленные буквы вокруг микромаркировки.

Куп положил руку на спинку ее кресла и наклонился, чтобы лучше видеть. Дарби почувствовала прикосновение его руки, и ее внезапно пронзила горечь от осознания того, что он вот-вот уедет — причем не в другой штат, а в другую страну.

— «Т»… «С»… и похоже на «Р», — произнес он наконец. Она глубоко вздохнула, пытаясь прогнать сосущее ощущение в животе.

— Есть такая компания «Технические системы Рейнольдса». Это один из лидеров на рынке микромаркировки. Кажется, они находятся в Вашингтоне. Или в Вирджинии.

Куп повернулся к ней. Их разделяло всего несколько дюймов.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я много читаю.

Она развернулась к клавиатуре, чтобы распечатать еще несколько копий.

— Тебе нужно обзавестись каким-нибудь хобби.

— Это и есть мое хобби. Ты уже видел Чудо-близнецов? — Они в смотровой комнате номер два, работают с биноклем.

— С каким биноклем?

— Рэнди нашел в лесу маленький бинокль.

Дарби тут же подумала о том, что кто-нибудь из мужчин, которых она видела прошлой ночью, мог случайно обронить его.

Она встала.

— Ладно, я сяду на телефон и попробую выяснить что-нибудь насчет этой микромаркировки.

— Подожди. — Она повернулась, собираясь уходить, но Куп взял ее за руку. — Когда ты осматривала тело Эми Холлкокс, то не заметила случайно татуировки?

— Над левой грудью у нее вытатуировано маленькое сердце.

— Оно пронзено черной стрелой? Так оно и было.

— А ты откуда знаешь?

— Мне нужна дактилоскопическая карта Эми Холлкокс.

— Она лежит на столе рядом с зондом Кельвина.

Он прошел в другой конец комнаты, схватил конверт с дактилоскопической картой Эми Холлкокс и скрылся за углом. Дарби пошла за ним.

Куп стоял у последнего стола, в своем любимом уголке с окнами, из которых всегда лился яркий солнечный свет. Впрочем, только не сегодня. Небо затянули черные тучи, и по оконным стеклам барабанил проливной дождь.

Он уже выложил перед собой на стол дактилоскопическую карту с отпечатками пальцев и, вынув ее из прозрачного пакета, рассматривал через увеличительное стекло. Когда Дарби подошла, он небрежно отодвинул лупу в сторону.