Среди них были обязательные детские дни рождения и подростковые вечеринки. Кровавая документальная лента об удалении аппендикса. И, разумеется, кадры, увековечившие потерю невинности. Траффорд ожидал, что Сандра Ди найдет способ уклониться хотя бы от этого, но нет: ни одна девушка не могла позволить себе нарушить общепринятые нормы, сохранив в тайне этот священный и прекрасный, жизнеутверждающий и богоугодный момент своего превращения в полноценную женщину.

Было здесь и множество других секс-видео, подтверждающих, что Сандра Ди свято соблюдает обычай регулярной смены половых партнеров. И действие на экране, как всегда, происходило под бесконечное караоке.

Перебирая ролик за роликом, Траффорд немного приуныл. Раньше, читая блог Сандры Ди, он начал подозревать, что ему посчастливилось отыскать носительницу истинно свободного духа, подпольную революционерку, которая считает свою жизнь своим личным делом и всеми силами борется против ее экспроприации обществом. Однако теперь ее блог казался ничтожной потугой на протест по сравнению с видеодневниками, где ее вынудили спасовать по всем статьям. В действительности она была не свободней его самого.

Потом Траффорд заметил шрамы. И отсутствие таковых.

Он смотрел один из любовных роликов Сандры Ди – плохие, зернистые кадры с изображением обычной шумной и грязной возни. Все подобные записи были примерно одинаковы. Такой секс именовался «фантастическим». Его участники «ничего не стеснялись» и «брали от жизни все». Сандра Ди оседлала какого-то сопящего жеребца одноразового употребления – она наклонила голову, так что лица было не видно, а ее туловище прыгало над любовником вверх-вниз, точно поршень. И с каждым из этих бешеных рывков ее груди прыгали в обратном направлении. Конечно, это были небольшие груди, поскольку Сандра Ди не стала их накачивать, но, глядя на них, Траффорд подумал, что для натуральных они имеют что-то уж чересчур правильную форму. Кроме того, по своему личному опыту он знал, что натуральные груди двигаются не так, как прооперированные. Те, на которые он смотрел сейчас, вели себя отнюдь не естественно: они дергались, как плотные, увесистые мешочки, что позволяло заподозрить наличие имплантатов.

Он нажал на «паузу». Переходя от кадра к кадру с интервалом в полсекунды, он отыскал момент, когда обе синхронно подскакивающие груди очутились в наивысшей точке своей вертикальной траектории. Потом увеличил изображение. Запись была плохого качества, освещение слабое, и все же Траффорду показалось, что он различает у основания грудей Сандры Ди два маленьких шрама – верное доказательство того, что туда вставлены имплантаты. Может быть, Сандра Ди все-таки согласилась на операцию? Может быть, это один из ее секретов? Если так, подумал Траффорд, то это жалкий секрет; по своей подрывной мощи он не идет ни в какое сравнение с отказом калечить собственное тело в угоду Храму. Но потом его осенила внезапная догадка, и он уменьшил картинку так, чтобы в кадр вернулась талия Сандры Ди.

Чего-то здесь не хватало. На животе у Сандры Ди не было шрама! Только что он наблюдал, как ей удаляют аппендикс, но у этой Сандры Ди, столь увлеченно занимающейся сексом, никогда не было аппендицита. Траффорд уменьшил картинку еще сильнее, чтобы взглянуть на лицо женщины. Но не увидел: оно мелькало в поле зрения, но мотающиеся перед ним волосы мешали рассмотреть его как следует. Траффорд снова принялся изучать те записи, которые уже просмотрел. Все они были низкого качества, с темным нечетким изображением, и везде лицо главной героини частично закрывали волосы – исключение составляли только те ролики, на которых девушка была снята со спины. Но теперь, когда его внимание обострилось, Траффорд понял, что на всех записях сняты разные девушки. У них были даже разные татуировки. Более того, Траффорд почти не сомневался, что среди них нет настоящей Сандры Ди. Он перезагрузил ролик с потерей невинности. Там тоже оказалась не она: молоденькая девица, которая визжала от боли, вознося хвалу Богу-и-Любви, имела примерно такие же черты лица, как и у Сандры Ди (насколько ему удалось их рассмотреть), и такую же светлую кожу, как у нее, но определенно не была Сандрой Ди. Что касается детских видео, то при их выборе Сандра Ди почти не старалась найти своих двойников, и малютки, которые разворачивали пакеты с подарками и делали книксен, получив яблоко, не так уж сильно походили друг на дружку.

Это было невероятно, чудесно. Девушка, которую он едва замечал в офисе (теперь-то ему стало ясно, что это тоже часть ее гениальной стратегии), не публиковала о себе ничего, кроме лжи. По крайней мере, она сумела утаить всю правду о себе до последней капли – и это особенно восхищало Траффорда. Вместо того чтобы разместить в интернете свои ролики, она поступила так же, как и со своим блогом: попросту украла у других несколько свидетельств их самоупоения, постаравшись избежать слишком явных физических различий между ними и собой, и тем ограничилась.

Траффорду было совершенно ясно, что эта удивительная девушка пришла к тому же выводу, что и Кассий. Она тоже решила, что смелость – лучшая защита. Она понимала, что никто ею не интересуется. Все вокруг интересовались только собой – в конце концов, именно зацикленность на себе считалась верхом благочестия. Если бы кому-нибудь – например, ее исповеднику – вздумалось прогуглить или протюбить ее, он с первого взгляда убедился бы в том, что она выполняет все, чего ждет от нее общество, хотя ее видеозаписи и грешат неважным качеством.

Когда Траффорд закрыл веб-страницы, посвященные Сандре Ди (а на самом деле переполненные незнакомками, за которыми она спряталась), он был твердо уверен в одном: ему еще никогда не доводилось встречать такую потрясающую женщину. Конечно, он ничего не скажет – во всяком случае, ей. Она спрятала свою жизнь за семью замками, и он не имел права их взламывать. Да и не хотел, потому что это разрушило бы все очарование.

Он сохранит ее секрет в секрете.

И это будет его секрет.

Траффорд напечатал в окне поисковика слово «роды» и нажал «поиск». Секунда – и компьютер предложил ему миллионы ссылок. Он добавил «девочка», и количество ссылок уменьшилось вдвое. Тогда он выбрал страницу с порядковым номером десять тысяч и принялся щелкать на строчки. Через три попытки он нашел то, что искал: напрягшееся, искаженное мукой лицо роженицы, похожей на Чанторию. Траффорд скачал ролик и скопировал его на свою собственную персональную страницу. Он назвал новый файл «Привет, Мармеладка Кейтлин! Добро пожаловать в наш мир! Родильное видео Траффорда и Чантории Сьюэлл».

Когда Чантория вернулась из фитнес-центра, он рассказал ей о своем поступке. Торопясь выложить все начистоту, он рискнул и обеззвучил их квартиру в сети задолго до наступления сумерек, то есть гораздо раньше, чем было принято.

Он ждал, что она перепугается до полусмерти, и его ожидания оправдались.

– Ты поместил на наш блог чужое родильное видео? Взял его у абсолютно незнакомых людей? Но зачем?

– Затем, что не хотел показывать наше всем подряд.

– Но такие вещи нельзя прятать, Траффорд! Из-за тебя мы попадем в беду. Нас могут даже об винить в жестоком обращении с ребенком и забрать Кейтлин!

– При чем тут жестокое обращение?

– При том. Кейтлин заслуживает уважения не меньше, чем остальные дети. Ее должны любить, ею должны восхищаться. А ты отнимаешь у нее это право!

– Все равно никто не стал бы его смотреть.

– Боже, ну почему надо быть таким психом! – взвыла Чантория. – Немедленно загрузи настоящее видео. Сейчас же!

– Вряд ли это хорошая идея, – ответил Траффорд. – Одно дело подсунуть чужую пленку и совсем другое – сразу ее заменить. Это как вернуться на место преступления. Именно из-за таких оплошностей и хватают преступников.

– Значит, все будут смотреть на нашего ребенка, а он вовсе не наш! И на чужую розочку, между прочим, тоже. Я не хочу, чтобы люди смотрели на розочку какой-то другой женщины и думали, что она моя. Это противоестественно!