Дарби воспрянула духом — надежда окрыляла ее, но оставалось место и для страха. Она распахнула дверь и бросилась на поиски бумаги и ручки. Ей казалось, что если она немедленно все не запишет, оно ускользнет. И тут же одернула себя: спешка ни к чему, весь разговор записан на пленку.

Перед дверью Рэйчел толпилось уже вдвое больше людей. Дарби принялась искать глазами Купа. Он стоял в дальнем конце коридора, за регистратурой и говорил по телефону. Стоило ей до него добраться, как он повесил трубку.

— Я связался с лабораторией, — сказал Куп. — Лиланду только что звонил Банвиль. Посылку с именем Дианы Крэнмор нашли на ступеньках какого-то дома в Бэлхеме, в двадцати минутах езды от места, где живет Кэрол. Б обратном адресе указано имя Кэрол. Насколько я знаю, никто не видел того, кто это сделал.

— Что в посылке?

— Пока не знаю. Ее отправили в лабораторию.

— Поезжай в лабораторию и жди там. И попроси Мэри Бэт «пробить» еще два имени — Пола и Марси. Фамилий, к сожалению, я не знаю. Скажи, чтобы искала только в районе Новой Англии.

— А ты что думаешь делать?

— Мне нужно поговорить с Ломборгом.

— Веди себя хорошо, — процитировал ее же слова Куп.

Настроение у Ломборга отнюдь не поднялось. Скрестив руки на груди, он выслушал ее предложение временно снять с Рэйчел Свенсон ремни.

— Вы никогда не получите от меня разрешения на это! — отрезал Ломборг.

— А если перевести ее в психиатрическое отделение? Там есть необходимое оборудование, и вы сможете наблюдать за происходящим на мониторе.

Дарби знала, что в некоторых палатах за пациентами ведется видеонаблюдение. Ломборг уже почти согласился, но тут доктор Хэскок отрицательно покачала головой.

— Пока у нее сепсис, мы не можем никуда ее переводить, — вмешалась она. — Сейчас антибиотики действуют, но как долго это будет продолжаться — неизвестно. Ближайшие сорок восемь часов — критический для нее срок.

— У Кэрол Крэнмор этого времени может не быть, — заметила Дарби.

— Я это прекрасно понимаю и — видит Бог! — делаю все, что в моих силах, чтобы помочь найти исчезнувшую девушку, — сказала Хэскок. — Но пациент — это моя первая прямая обязанность. Я не могу разрешить перемещать ее, пока мы не справились с сепсисом. И не могу позволить освободить ее. Она подключена к капельницам. В том психическом состоянии, в каком больная сейчас, она просто сорвет их с себя.

— Можно их ненадолго снять? Скажем, на час? — Дарби была в отчаянии и что было сил цеплялась за малейшую возможность.

— Это чересчур рискованно, — ответила Хэскок. — Нам нужно справиться с сепсисом. Поверьте, мне очень жаль.

Укрывшись в женском туалете, Дарби пригоршнями плескала холодную воду себе в лицо, пока кожа окончательно не онемела. Мокрыми руками Дарби уцепилась за края умывальника. Еще целый год после исчезновения Мел она многие вещи пробовала на ощупь — чтобы убедиться, что действительно жива. Вытирая руки, она мысленно молила Бога, чтобы Кэрол проявила сообразительность и выжила.

Выйдя из туалета, Дарби повернула за угол к лифтам. В комнате ожидания она увидела Мэтью Банвиля. Рядом с ним, одетый в строгий костюм, стоял специальный агент ФБР Эван Мэннинг.

Время пощадило Эвана Мэннинга. Его коротко остриженные темные волосы едва тронула седина, и он по-прежнему был в хорошей форме — такой же подтянутый и стройный, с привлекательным, мужественным лицом.

Все эти годы Дарби помнила выражение спокойной решительности, не сходившее с его лица. Именно так он смотрел на нее сейчас.

Банвиль представил их друг другу.

— Дарби, это специальный агент Мэннинг из Отдела содействия следствию.

— Дарби, — повторил Эван. — Дарби МакКормик?

— Рада снова вас видеть, специальный агент Мэннинг, — сказала Дарби, пожимая протянутую руку.

— Не могу в это поверить! Ты совсем не изменилась.

— Откуда вы знаете друг друга? — удивился Банвиль.

— Я познакомилась со специальным агентом Мэннингом, когда он работал по делу Виктора Грэйди.

— Тот самый автомеханик, который в восемьдесят четвертом похищал женщин?

— Именно.

— Восемьдесят четвертый… — прикинул Банвиль. — Тебе тогда было примерно пятнадцать?

— Шестнадцать. И я близко знала двух жертв Грэйди.

— Если мне не изменяет память, одну из них он убил. Застрелил при попытке похищения, да?

— Вернее, зарезал.

Дарби отчетливо увидела стены прихожей, забрызганные кровью Стэйси Стивенс.

— Что касается других женщин, то их Грэйди задушил.

— Вы не можете знать этого наверняка. Полиция так и не нашла тела.

— Грэйди записал пару… «серий» с участием своих жертв. На нескольких кассетах женщины издавали звуки, характерные для удушения. По крайней мере, так написано в отчетах.

Дарби повернулась к Эвану, ожидая подтверждения своих слов.

— Грэйди хранил аудиокассеты в сейфе, спрятанном в подвале, — сказал Эван. — Пожар уничтожил большую часть записей.

Банвиль кивнул, удовлетворенный таким объяснением.

— Специальный агент Мэннинг с недавних пор возглавляет филиал Отдела содействия следствию в Бостоне. С тех пор как были идентифицированы отпечатки Рэйчел Свенсон. Он предоставил нам доступ в свои лаборатории и обещает обеспечить всем необходимым.

— Насколько я понял, ты только что разговаривала с Рэйчел Свенсон, — сказал Эван. — Она сообщила что-нибудь интересное?

— Она упомянула имена еще двух пропавших женщин. Мы сейчас работаем в этом направлении. Весь разговор записан на пленку. — Дарби вытащила диктофон. — А что с посылкой, которую переслали в лабораторию?

— Это обитый тканью контейнер, — сказал Банвиль. — Понятия не имею, что внутри.

— Буду пока продвигаться дальше. Я только что говорила с Рэйчел. Кстати, почему ФБР так заинтересовалось ее отпечатками? — обратилась Дарби к Эвану.

— Я все объясню в лаборатории. Моя машина в гараже. Предлагаю проехаться со мной.

Дарби повернулась к Банвилю, ожидая дальнейших распоряжений.

— Я уже посвятил агента Мэннинга во все детали, — сказал Банвиль. — Я подъеду к вам, как только закончу здесь.

— Ну и как давно ты работаешь криминалистом? — поинтересовался Эван, когда двери лифта закрылись.

— Около восьми лет, — сказала Дарби. — Сначала я год проходила интернатуру в Нью-Йорке, а когда в Бостоне открывалась лаборатория, подала заявление о приеме на работу. С тех пор я здесь. А как давно вы в Бостоне?

— Около шести лет. Мне нужно было сменить обстановку.

— Кризис жанра?

— Почти. Последнее дело, по которому пришлось работать, меня практически добило.

— А что за дело?

— Майлз Гамильтон.

— А-а, национальный американский псих, — сказала Дарби. Бывший подросток-психопат, находящийся сейчас на принудительном лечении в приюте для душевнобольных. Говорят, убил больше двадцати молодых женщин. — Кажется, он подал на апелляцию и сейчас готовится к повторному слушанию дела, так как при первом рассмотрении некоторые улики могли быть фальсифицированы.

— Я слышу об этом впервые.

— Он добьется пересмотра дела?

— Если бы это решал я, то ни за что.

Двери лифта открылись. Эван предложил выйти через «черный» ход, чтобы не попасть на глаза репортерам.

Ярко светило солнце. Они перебежали через улицу к гаражу. Эван снова заговорил только тогда, когда они выехали на Кэмбридж-стрит.

— Банвиль рассказал мне о прослушивающих устройствах, которые ты нашла.

— Странно, что он так легко сдался, — сказала Дарби. — Я считала, что он будет дольше сопротивляться.

— К Банвилю сейчас приковано всеобщее внимание. В определенный момент ему нужно будет, не покривив душой, сказать, что он сделал все возможное. А именно — когда Кэрол Крэнмор найдут мертвой.

— Я не верю, что она уже мертва.

— У тебя есть основания в этом сомневаться?