А он изменился за последние два года — теперь он стал мускулистым, высоким и крепким. Сходства с Питером лишь прибавилось. Теперь он не мальчик, а мужчина.

Дэвид пожал протянутую руку.

— Давно не виделись, — стараясь сохранять спокойное выражение лица, изрек Дэвид.

Йен собрался что-то сказать, но Элизабет его перебила:

— Я как раз говорила мистеру Макленнану, что он кого-то мне напоминает. Я так понимаю, он ваш друг, мистер Лористон?

Значит, Йен уже успел представиться.

— А я как раз хотел ответить леди Киннелл, что пару лет назад мы виделись в зале собраний на балу. Помнишь, Дэви? Я был там с тобой. — Йен улыбнулся. — Официально нас не знакомили. Я слишком стеснялся танцевать и разговаривать с барышнями. Большую часть вечера Дэви пытался меня переубедить, но безрезультатно.

В этих словах имелась доля истины, хотя Дэвид предлагал Йену потанцевать лишь для того, чтоб юноша сумел задать вопросы, которые помогли бы сыскать Хью Суинберна.

— Какая глупость. — Элизабет нервно хохотнула. — Вы можете загладить свои проступки тем, что присоединитесь к нашей компании и пообщаетесь со всеми дамами. Что думаете, мистер Лористон?

Она вопросительно глянула на Дэвида и на секунду почти стала прежней Элизабет, хотя чего-то по-прежнему недоставало.

Увидев лишь на миг ту девушку, которую он помнил, Дэвид улыбнулся, хотя в памяти и всплыло предупреждение Балфора об общении с Йеном Макленнаном. Никоим образом не выдав этих мыслей, он ответил:

— Думаю, это великолепная идея. — Он перевел взгляд на Йена и добавил: — Не стойте в дверях, входите.

Махнув Элизабет и Йену проходить вперед, Дэвид замкнул шествие.

— Можешь оставить шляпу здесь, — указав на стол в прихожей, сказал он. — Все в гостиной.

— Не хочу навязываться, — возразил Йен, однако шляпу на стол положил.

— Ты и не навязываешься, — пробормотал Дэвид. — Мы всего-навсего ждем процессию.

Дэвид задумался: а не следил ли кто за Йеном? Вероятно, сейчас за ними наблюдали люди Пиля и, записав адрес Дэвида, обозначили его как возможного сторонника радикалов.

— И как же ты меня отыскал? — спросил Дэвид, шагая в гостиную, где находились другие визитеры.

— Я заходил в твою старую квартиру, и женщина дала мне адрес, — пояснил Йен. — Здесь гораздо лучше. Видимо, дела у тебя идут неплохо.

Дэвид бросил взор на юношу, но ни в голосе, ни в выражении лица не уловил сарказма.

— Я много работаю.

— Как всегда, — с улыбкой отозвался Йен.

Дэвид не понимал, как воспринимать эти слова.

— Эля?

— Да, спасибо.

— Давайте вас чем-нибудь покормим, мистер Макленнан, — предложила Элизабет. — Не сомневаюсь, на столе у мистера Лористона много чем можно соблазниться.

Дэвид принялся разливать эль, а Элизабет повела Йена к буфету выбирать съестное. Дэвид присоединился к ним как раз в тот момент, когда Элизабет спросила:

— Чем вы занимаетесь, мистер Макленнан?

Йен отложил мясной пирожок, который собирался откусить.

— Я журналист. — Пробормотав «спасибо», он принял протянутый Дэвидом бокал.

— Журналист? — повторила Элизабет. — Как интересно. Вы пишете для конкретного издания?

Йен кинул взор на Дэвида.

— Вряд ли вы слышали о газете «Политический реестр Флинта».

Судя по всему, Элизабет о ней слышала. Ну а кто не слышал? Она округлила глаза и кивнула.

«Флинт» — это лондонская радикальная газета. По количеству подписок она в два раза превзошла «Блэквуд», пользовалась огромной популярностью среди низших слоев населения, а правительство ее ненавидело.

— Да, я о ней слышала, — осторожно произнесла Элизабет. — Но мне казалось... Мне казалось, ее закрыли. — В голосе скорее звучало любопытство, нежели осуждение.

— Закрывали несколько раз, — ответил Йен. — И всякий раз, когда нас закрывают, мы начинаем заново. Том Гилмор — основатель — в тюрьме уже почти год. После того как он сел, его жена взяла дело в свои руки, но в прошлом месяце ее тоже посадили. Сейчас эстафету приняла ее сестра, и если — или когда — ее арестуют, мы все равно не остановимся. Людям нужно...

Он затих. Возможно, заметил, как Дэвид озирался по сторонам. Еще не хватало, чтоб кто-нибудь из гостей подслушал. Они посмотрели друг другу в глаза, и Йен принял смиренный и вместе с тем надменный вид.

— Прошу прощения. Не стоило... Я незваный гость...

Напряженную тишину разрядила Элизабет.

— Надеюсь, вы извиняетесь не из-за меня. Я никогда не встречала журналиста. Вы приехали в Эдинбург, чтоб написать историю?

Ловко заданный вопрос — скорее смена направления, нежели темы — типичная для Элизабет хитрость, и Йен с благодарностью ответил:

— Да. Я напишу серию статей о визите короля в Шотландию.

Без надобности добавлять, что тон этих статей будет разительно отличаться от подхалимажа и лести других более респектабельных изданий. Статьи, что публиковались в «Политическом реестре Флинта», носили исключительно республиканский характер.

— Теперь я понимаю, почему вы решили навестить мистера Лористона, — сверкнув глазами, сказала Элизабет. — Как и все мы, вы пришли хотя бы одним глазком взглянуть на процессию.

Йен расхохотался, однако подначка его вроде бы смутила, и он переступил с ноги на ногу.

— В свою защиту могу сказать, что я не ожидал столь прекрасной панорамы. За то время, что мы не виделись, Дэви выбился в люди.

Дэвид не успел определиться, расценить эти слова как комплимент или же как обвинение, ибо бормотание в комнате заглушил возглас Катерины:

— Идите все сюда! Они наконец-то движутся!

Гости ринулись к окну. Ясное дело, всем уместиться не удастся, даже невзирая на то, что рамы были двойными, да и дамы услужливо сняли капоры.

— В кабинете есть окно поменьше, мы можем посмотреть оттуда, — предложил Дэвид вытягивавшим шею гостям. — Прошу за мной.

Он прошел по небольшому коридору и придержал дверь для компании, что последовала за ним: Элизабет, Йена и супружеской четы по фамилии Бегг.

— О, замечательно! У нас будет превосходный обзор! — радостно проговорила миссис Бегг.

— Дамы вперед, — поднимая раму, произнес Бегг.

Его жена, восторженно хихикнув, бросилась к окну, а он, будто личный страж, разместился у нее за спиной и обратился к Элизабет:

— Сударыня, впереди много места. Джентльмены постоят сзади.

Элизабет неохотно шагнула вперед. На миг Дэвид задумался почему, а потом догадался. Точнее, она сама выдала причину, натянув повыше жесткий воротничок. Интересно, заметил бы он то, что она пыталась спрятать, если б не этот маленький жест? Как бы то ни было, он обратил внимание на темно-багровые, похожие на следы чьих-то пальцев, синяки на шее. Схватили наверняка безжалостно — и недавно, — раз остались такие кровоподтеки.

Йен, судя по хмурому виду, тоже заприметил гематомы и бегло глянул на Дэвида, словно хотел удостовериться, что он увидел свидетельство жестокого обращения, и будто ждал объяснений. Дэвид, сам мучившийся неведением, покачал головой и вспомнил слова Балфора о муже Элизабет.

У нее такая тонкая шейка. Хотя женщины никогда не пробуждали в нем страсти, он не был к ним равнодушен. Ему нравились чувственные изгибы, поддержка, надежность, домашний уют. При виде синяков защитные инстинкты взяли верх, и Дэвиду стало тошно до глубины души. Как мужчина смел поднимать руку на женщину?

И не на какую-то, а на Элизабет?