— Нос цел? — Он надеялся, что Глория не почувствует, как сильно бьется его сердце.

— Все о'кей! Давай еще раз!

Только не сейчас. Его терпение было на исходе.

Нужно двигаться. Отодвинуться от Глории. Сменить настроение.

— Эй, хватит сидеть. Надевай свой тренировочный костюм и будем начинать.

— Прямо сейчас? — Глория удивлено посмотрела на человека, который был виной тому, что ее руки на какое-то время показались ей сделанными из желе. Да и все остальное тело тоже.

— Зачем откладывать? — Фил вскочил на ноги, всем своим видом демонстрируя немедленную готовность приступить к действиям.

Глории вечно не хватало времени для спорта, и она вечно откладывала это дело на потом. Поэтому она так и не приобрела себе тот модный спортивный костюм, который назойливо рекламировали по ящику вот уже второй год.

— Уговорил. Иди в свою квартиру. Я приду чуть позже, когда буду готова.

— Хорошо, даю тебе десять минут. Ни секундой больше. Иначе я приду и силой вытащу тебя отсюда.

Ладно, ничего страшного не случится, если она сходит к нему. Конечно, придется попотеть, но ведь это только на десять минут. Что такое десять минут для друга?

Приготовления отняли у Глории более десяти минут. В неглаженных шортах и тенниске она еще преодолевала последний пролет лестницы, когда дверь открылась, и оттуда высунулась голова Фила.

— Тринадцать минут, мисс.

— Ты забыл накинуть время на дорогу.

Ступив на площадку, Глория должна была признать себе, что у нее появилась одышка, хоть и не сильная.

— А где же кот?

— Заперт в спальне.

Дверь закрылась. Глория почувствовала некоторую нервозность.

— Мне нравится тут у тебя.

Вся мебель была сдвинута к стенам, а освободившееся пространство было занято тренажерами. На обеденном столе лежали бумаги. Должно быть, Фил ест, стоя у мойки, подумала Глория.

— Да, но я буду рад вернуться в свою собственную берлогу. — Жестом Фил показал ей, чтобы она встала у стены, и взял фотоаппарат.

— Снимок на память?

— Снимки до и после.

Она наморщила нос:

— Неужели нельзя обойтись без этого?

— Но ведь для рекламного проспекта нужны иллюстрации.

— Ладно, валяй. — Глория прислонилась к белой стене. — Мне улыбнуться?

— Нет, «до» ты должна выглядеть озабоченной. — Сработала фотовспышка. — Так, еще раз. Послушай, ты не могла бы немного выпятить живот и ссутулиться. Ты недостаточно убедительно выглядишь для «до».

Расслабив мышцы живота, Глория позволила Филу сделать снимки, на которых она должна получиться не слишком привлекательной.

— Надеюсь, ты закроешь мое лицо черным прямоугольником.

— Если ты будешь настаивать.

— Обязательно. А вдруг я стану верховным судьей или министром в правительстве Трюдо, и эти снимки всплывут, когда меня будут приводить к присяге.

— О'кей, я замажу черным среднюю часть лица. Согнись чуть-чуть. Так, теперь опусти голову. Очень хорошо. Твои подбородки проступают вполне отчетливо.

Ей сразу захотелось встать прямо и подобрать живот.

Фил вдруг спохватился:

— А весы? Я совсем забыл о них…

При слове «весы» у Глории перехватило дыхание. Ни за что. Даже ради Фила.

— Ты знаешь свой вес? — спросил он.

С точностью до унции.

— Да.

— Ну тогда скажи мне.

— Нет.

— Но, Глория…

— Если ты думаешь, что любая женщина, с которой ты, недотепа, будешь проводить испытания, запросто сообщит тебе свой вес, то твоя затея обречена. Обречена, это я тебе говорю.

— Значит, я недотепа?

— Как будто ты этого не знал.

— Ну что ж, все равно приятно слышать. — Он выпрямился и откашлялся. — Однако данные о снижении веса представляют большую ценность.

— Если я потеряю хоть унцию веса, ты будешь первым, кому я об этом скажу. Я буду аккуратно следить за этим.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. — Он приблизился к ней с портновским метром.

Глория попятилась:

— Что ты делаешь?

— Снимаю с тебя мерки. Не мешай мне, Глория, — произнес он нетерпеливо.

Пусть это будет мне уроком, подумала она. Может, в следующий раз, когда я почувствую филантропические позывы в отношении какого-нибудь мужчины, то сначала сто раз подумаю.

Однако Фил делал измерения безучастно, механически.

Записывая данные, он повторял их вслух сухим и бесстрастным голосом. Его движения были рациональными и быстрыми. Ничего лишнего. Точно так же, наверное, он вел бы себя с манекеном.

Глория была не в такой уж плохой форме, как того опасался Фил после ее неудачной попытки потягаться с ним силой.

Ему страшно хотелось швырнуть в угол этот проклятый метр и сгрести ее в объятия. От усилий, которыми он себя сдерживал, у него между лопаток потекли струйки пота.

Его пальцы прикасались к тем местам ее тела, о которых он раньше никогда не думал…

События предновогоднего вечера толкали его мысли в одном направлении. В каком — он боялся себе признаться, потому что это было невозможно.

Он не желал думать о Глории как о женщине. Она была хорошим соседом и славным товарищем. С ней было легко. Чего стоило одно ее согласие испытать на себе его систему!

Конечно, иногда она удивляла его. На Новый год она выглядела совсем неплохо. По правде сказать, она ему тогда показалась очень хорошенькой. С тех пор его тянуло к ней все больше и больше, но он не хотел разрушать их дружбу, портить ее сексом. Он прекрасно знал, чем бы все закончилось. Они не смогли бы больше видеться просто так, чтобы поболтать и посмеяться, потому, что у нее появятся «ожидания».

И, если быть честным, у него тоже будут эти ожидания.

И его ожидания росли. Уже сейчас.

Измеряя ее тело, он тут же мысленно анализировал данные. С руками у нее почти все в порядке. Над объемом талии придется поработать, чтобы ввести его в норму. Она приподняла тенниску, и его пальцы соприкоснулись с гладкой кожей ее живота…

Стараясь не думать ни о чем, он сдвинул ленту ниже и быстро измерил окружность ее бедер. Однако не думать он не мог. Цифры чуть было совсем не вылетели у него из головы — так усердно он думал. А думал он о том, что скоро ему придется снимать мерку с ее груди.

Прошло очень много времени с тех пор, как Фил находился так близко к женщине. Танец с Мелиссой не в счет. Она никогда не задевала его за живое.

Он чувствовал, что Глория смущена. Пару раз, когда он дотрагивался до нее, она вздрагивала. Преисполненный решимости держать свои шальные мысли в узде, он откашлялся.

— Хм… А теперь окружность груди. Ты должна помочь мне это сделать.

Глория пожала плечами и сама измерила грудь, а потом назвала цифры.

— Неплохо, — пробормотал он.

— Спасибо.

Фил почувствовал, что у него начали краснеть уши. Он вовсе не собирался произносить это вслух. Не поднимая глаз от таблицы, он сказал:

— Да, совсем неплохо. Ты просто идеальный кандидат для десяти минут в день. Не то, чтобы ты была совсем не в форме. Но твои данные можно улучшить. — После этого он осмелился наконец посмотреть ей в глаза, не будучи уверенным в том, что он в них увидит.

Но Глория уже стояла у его модели.

— Не могу понять, как эта штука работает.

Он с облегчением вздохнул.

— Позволь. — Работать на тренажере в тысячу раз легче, чем быть так близко к ней. — Очень важную роль в десятиминутке играет разминка. Я буду устанавливать тренажер, а ты пока маршируй на месте и размахивай руками.

Глория приступила к первому этапу десятиминутки.

— Сколько времени уходит на настройку этой машины?

— Около минуты.

— В пределах десятиминутки?

— Нет.

— Значит, это уже одиннадцатиминутка.

Фил бросил на нее укоризненный взгляд.

— Пожалуйста, не цепляйся к словам. Ладно, хватит, разминка окончена.

— С меня уже пот ручьем течет.

— Ты преувеличиваешь. Итак, садись.

Глория оседлала тренажер. Фил опустился на колени и взял в руки ее лодыжку.