Ночью они еще раз занялись любовью, изучая друг друга, наслаждаясь сладостной игрой в лучах лунного света.

Солнце только что поднялось, когда Роб снова разбудил Мэгги:

— Малыш, мне очень жаль, но я должен отвезти тебя домой. Мне скоро уезжать.

Какое-то мгновение Мэгги жмурилась от солнца, не понимая, в чем дело. Затем воспоминания минувшей ночи нахлынули на нее и зажгли в ее глазах пламя нежности. Роб сидел на краешке кровати, ласково гладя девушку по волосам. Он был уже одет и чисто выбрит. И до последнего не будил ее.

— Ну почему тебе надо ехать? Я так буду скучать!

— Я тоже. Это будут самые длинные шесть недель в моей жизни. — Роб едва не поддался порыву вновь раздеться, забраться под одеяло и прижаться к Мэгги. — Но мы обязательно наверстаем упущенное.

Мэгги не могла упустить случай поддразнить любимого, а также испытать новообретенную искушенность. Она потянулась, и одеяло сползло с груди, как бы невзначай обнажая розовый сосок.

Роб застонал и поцеловал розоватый кружок. Однако он тут же взял себя в руки:

— Мэгги, у тебя осталась хоть капля совести? Пожалуйста, надень что-нибудь, не испытывай мою силу воли. Я ведь живой человек!

Девушка смилостивилась и села на постели, натянув одеяло на плечи.

— Твоя сумочка на тумбочке. Там же и чашка кофе. Надеюсь, ты любишь черный, молоко кончилось еще вчера.

Роб вышел и деликатно прикрыл за собой дверь, давая ей возможность привести себя в порядок. Мэгги оценила этот жест. Да, она провела с этим человеком ночь, но ее совсем не прельщала перспектива предстать перед ним обнаженной при дневном свете.

Мэгги глотнула кофе и, достав из сумочки расческу, пудру и помаду, пошла в прилегавшую к спальне ванную.

Она бы с удовольствием приняла душ, но время поджимало, поэтому пришлось ограничиться умыванием.

Затем девушка вернулась в спальню и оделась. Гирлянду она обнаружила рядом с кроватью. Цветы поникли, но все еще источали приятный аромат. Мэгги надела гирлянду на шею, как и вечером.

Она застелила кровать и, поддавшись внезапному порыву, поднесла к лицу подушку Роба и вдохнула его мужественный запах. Перед глазами Мэгги пронеслась вся минувшая ночь, и внезапно нахлынула грусть. Она в последний раз окинула взглядом комнату и пошла искать Роба.

Он был на балконе, смотрел, как над Гонолулу разгорается рассвет.

— Я готова…

Роб обернулся на звук ее голоса:

— Господи, Мэгги! Только не плачь, пожалуйста! Этого я не вынесу. — Роб отставил кофе и обнял девушку. На мгновение они замерли, тесно прильнув друг к другу.

Мэгги откинулась назад и заглянула Робу в глаза.

— Это была лучшая ночь в моей жизни.

— И в моей тоже. Нам еще многое предстоит узнать — и о себе, и друг о друге. Этим мы займемся, когда я вернусь. — Голос Роба звучал многообещающе.

Он проводил Мэгги до ее дома. Девушка изо всех сил держалась, чтобы не расплакаться до того, как Роб уйдет. Но слезы все равно застилали ей глаза, и Мэгги отчаянно моргала: она не хотела, чтобы Роб запомнил ее с покрасневшими глазами и мокрыми щеками.

— Мэгги, я не уверен, что смогу часто писать. Не волнуйся, если от меня не будет вестей. Просто запомни: шесть недель. Отсчет пойдет сегодня. — Роб заглянул девушке в глаза. — Я люблю тебя. — Он нежно поцеловал ее в лоб, развернулся и пошел к машине.

Мэгги захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной, сползла на пол и наконец расплакалась. Через несколько минут поток слез иссяк. Собственно говоря, из-за чего она так убивается? Роб же не умер. Его всего-навсего не будет несколько недель. Правда, несколько очень долгих недель, но все равно. Мэгги решительно поднялась и отправилась на поиски чистого носового платка.

Вскоре девушка поняла, что большую часть ноющей пустоты внутри составляет требующий пищи желудок. Она отправилась на кухню, приготовила кашу и принялась уплетать ее за обе щеки. Поев, Мэгги разделась, повесила платье на плечики, украсила гирляндой зеркало на туалетном столике и пошла в ванную.

Девушка намылилась и с наслаждением смыла пену вместе с частью внезапно навалившейся усталости. Обмотав полотенце вокруг бедер, Мэгги попыталась расчесать волосы, но причесывание обернулось настоящей пыткой. Мэгги так устала, что едва была в состоянии поднять руку. Она вернулась в спальню и, обнаженная, рухнула на постель.

Мэгги разбудили палящие лучи полуденного солнца. Воздух был напоен ароматом роз — единственное напоминание о минувшей ночи. Хотя нет, не единственное. После этой ночи все ее тело было наполнено новым, непривычным ощущением пресыщения и усталости. Мэгги сощурилась, как довольная кошка, вспоминая ласки Роба. Он, впрочем, тоже не остался внакладе, подумала девушка. Теперь понятно, что ее друзья находили в «этой ерунде», как она раньше именовала секс.

Мэгги встала, натянула шорты и футболку и направилась на кухню. Девушка приготовила себе фруктовый салат, налила охлажденного чая и решила поесть на маленьком балкончике. Знойный воздух, казалось, застыл. Стояла непривычная тишина. Доносился лишь щебет птиц, да легкий ветерок порой приносил долгожданное облегчение. Мэгги долго стояла на балкончике, неторопливо потягивая чай и размышляя над столь внезапно произошедшими в ее жизни переменами. Роб заполнил ту пустоту в ее сердце, с которой она так долго мирилась. Девушка почти убедила себя, что этой пустоты не существует, что все в норме, но тут появился Роб и нарушил заведенный порядок вещей. Впрочем, об этом Мэгги вовсе не сожалела. Теперь было кому о ней позаботиться. И с этим не поспоришь. Так было. И с этим остается только смириться.

Мэгги отнесла грязную посуду на кухню и прошла в студию. Свет падал неправильно, но вполне можно было сделать несколько набросков. Художнице хотелось поэкспериментировать с композицией натюрморта. Пора было начинать готовиться к ярмарке. Мэгги надеялась, что это скрасит время до возвращения Роба и шесть недель пролетят незаметно.

Во вторник утром Мэгги пошла в галерею, намереваясь держать ситуацию под контролем. Она застала Тома за составлением бухгалтерского отчета. Он превосходно считал, поэтому все остальные сотрудники галереи не упускали случая свалить всю бумажную рутину на Тома.

Мэгги подошла так неслышно, что Том обернулся только на звук ее голоса.

— Ну что, мы еще не обанкротились? — Он не ожидал ее увидеть, и девушку изрядно развлекло удивленное выражение лица художника.

— Привет, Мэг. Я как раз проверяю чеки за этот месяц. — Том порылся в чеках и отдал Мэгги тот, что был выписан на ее имя. — Все мы потрудились на славу. Если так пойдет и дальше, мы неплохо заработаем.

Мэгги удовлетворенно улыбнулась:

— Это очень кстати. Майк давно уговаривает меня взять отпуск и приехать погостить. Теперь я, наверное, соглашусь, не испытывая особых угрызений совести.

— Да, мне сейчас деньги тоже не помешают. Мы с Брендой решили усыновить ребенка.

— Том! Это же здорово! Как вы только решились?

— Вообше-то мы давно это обсудили, ведь Брей так и не удается забеременеть. Мы уже поговорили с некоторыми парами, имеющими опыт усыновления. Скоро начнем искать подходящее агентство.

— Я так рада, что вы нашли выход. Я же знаю, как вы с Брендой хотите иметь детей. — Мэгги по-дружески взяла Тома за руку. — От всей души желаю удачи.

— Спасибо. Обязательно буду держать тебя в курсе дела. Тем более что ты наверняка не откажешься стать крестной малыша.

— Конечно! Можешь на меня рассчитывать. Жду не дождусь, когда смогу баловать крестника. Но уж собственных детей я воспитаю по всей строгости.

— Да уж, незавидная участь ждет твоих детишек! Будешь заставлять их убираться в комнате как минимум раз в году. Да и никакого телевизора после полуночи в учебные дни!

— У меня тяжелая рука, ты же знаешь. — Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Кстати, о твоих детях. Мне тут шепнули, что на днях ты ходила в шикарный ресторан. Да не одна, а с настоящим красавцем! Не в этом ли причина твоего хорошего настроения, а? — Под пристальным взглядом Тома Мэгги невольно покраснела. — Да что ты смущаешься? Все правильно! Тебе давно пора кого-нибудь завести, — ободрил девушку Том.